Ну какая же прелесть.

— И в чём же вы меня собираетесь обвинить? По какому поводу ищете? О, дайте угадаю: я кого-нибудь убила. Кого хоть? Не жаль вам было этого несчастного?

— Не тебе тут рассуждать о жалости, тварь, — отрезал Джеромо, — ты обманула всех, но не обманешь нас. Мы даём тебе единственное предупреждение: ты можешь сдаться добровольно и отправиться с нами в столицу. Тогда мы оставим тебя в живых.

— Воу, как щедро, — рассмеялась я, — и если я не соглашусь?

— Мы притащим тебя силой, разумеется.

— Вы попытаетесь.

— Это твой ответ? — тонкие пальцы Лоры задрожали, и с них закапала кровь, как будто невидимые нити чар резали ей подушечки пальцев.

— Разве это не было очевидно?

— Твой выбор, тварь, — о да, мой. — Мы дали тебе шанс на жизнь, но теперь… Ты сгоришь!

Лора раскинула руки, как крылья птицы, и воздух наполнился воем. Чёрный профессорский плащ, столь ею любимый, взвился вверх, заплясал в воздухе, расширяясь, разрастаясь, заполняя собой всё… Разлетаясь, выпуская заключённую в нём свору голодных.

…

Ну ничего ж себе.

Я почувствовала, как Лес застонал. Свора тварей, ошалевших от заключения в крохотных узелках ткани (как она это сделала?!), рванулась в сторону ближайших источников энергии, выпивая силы их моих пауков, и деревьев, и из меня.

“Не дайте им вас выпить до дна; развоплощайтесь, когда поймёте, что они взяли слишком много”, — у духа, ставшего обедом голодных, было мало шансов на нормальное перерождение, и своим паучкам я такой судьбы не желала.

Впрочем, основным соблазнительным блюдом для этих тварей была всё же я.

В норме для мага моего уровня противостояние голодным не является проблемой — но это не так уж просто, когда я ослаблена, а на меня надвигается озверевшая свора, отравляя всё вокруг себя. Опять же, и Лора, и Джеромо не скучали: вокруг них раскручивались печати всесжигающего пламени, сметая ближайшие деревья, прожигая корни под землёй, уничтожая снег, лишая землю воды и жизни…

Я сцепила зубы, сводя щиты, пробуждая каждую тень, до которой могла дотянуться, призывая Тьму потоком. Сила рванула во все стороны от меня, раздирая голодных на части, закручиваясь вокруг, принимая облик огромкого паука, щёлкая жвалами; я раскинула руки, призывая своё собственное пламя, — огонь духов, зелёное холодное пламя. Волны огня столкнулись на полпути, и сила отката вырвала с корнем несколько деревьев. Над местом сражения начали собираться тучи, и вокруг растёкся угрожающий рокот. Ветер взвыл, как сотня флейт. Я ощутила, как Лора атаковала сырой силой, и встретила её удар равноценным, отправляя её в полёт; пока что, несмотря на многочисленные сюрпризы, преимущественно неприятные, мне удавалось держаться с ними на равных, удерживая в своих руках инициативу. Они начали уставать, пропустили несколько ударов, и количество карманных демонов тоже начало снижаться: мне удалось разобраться с голодными и большим количеством низших бесов, пусть и ценой ментальной стабильности и половины резерва.

Но это не ощущалось победой: вопрос времени, когда они пожелают двинуть вперёд своего ферзя.

И точно, стоило мне об этом подумать, как Джеромо, ощерившись, рявкнул:

— Орди!

И мгновение спустя Адан Найделл материализовался прямо передо мной, широко улыбаясь.

…

Мне казалось, что я готова к давлению его силы, но я недооценила два фактора — его могущество и тот факт, что Лору Найделл когда-то не за красивые глаза называли одним из лучших стратегических умов поколения. Плащ из голодных! На моей памяти до такого безумия не додумался никто. И по факту зря, потому что — о, насколько же он эффективен! Особенно против противников, которых эти твари могут посчитать “вкусными”, что по сути включает практически всех существ с высокой энергией духа. При этом сами Найделлы, с впаянными в кожу защитными талисманами и искажёнными годами низшей демонологии энергиями, обедом были таким себе.

Беспроигрышно.

И да, конечно, я разобралась с тварями, но их было много, и все они вгрызались в мой ментальный слой, пытались добиться забытья и срыва, дестабилизировать, найти брешь и расшатать её достаточно, чтобы потом можно было полакомиться вкусной сердцевиной. Их шёпот, их голод, их жажда исказить и запутать — всё это истончило мою ментальную защиту…

И, таким образом, они подготовили идеальный фундамент для Адана.

Его сила захлестнула меня потоком, прижала к земле, уронила в бездну мигрени и сомнений. Огромным усилием воли я сумела удержаться за воспоминания, но этим дело ограничилось: мир вокруг смялся, как бумага, стал сырым, холодным, исполненным перестука капели. Моё тело зашлось от боли, разум пошёл по спирали, потому что я узнала это ощущение.

Конечно, я его узнала.

— И как тебе понравился этот сон? — голос Адана звучал мягко и бархатисто. — Приятно быть могущественной, почти всесильной колдуньей, что вершит чужие судьбы?.. Смешно, как же похожи эти фантазии одна на другую! Но мы оба знаем правду, конечно же.

Я сделала несколько шагов назад. Или нет? Голова была тяжёлой, а веки и вовсе ощущались неподъёмными.

— Знаешь, чего я действительно не могу понять? Нет? И вот он, мой вопрос: неужели ты правда настолько наивна?

Что?..

— Ты придумала себе всесильную магическую спасительницу, почти богиню, которая волшебным образом, как в сказке, переписала твою судьбу, забрала тебя от всех бед к чудесному будущему, полному магии и свершений?.. Ах, Шийни, ты смешна. Чудеса? Ты знаешь, они — дым и ложь. Правда очевидна, она телесна, она банальна и проста. И ты знаешь её, не так ли?

Правда… Так много разных правд, но о какой говорит мне этот голос?..

— Ты что, не чувствуешь? Не слышишь перестука капель? Не ощущаешь холод и боль от ран?..

..Да, эта правда со мной.

Мне было больно.

На самом деле, с каждым мгновением боль нарастала.

Она ширилась от грудины во все стороны, расходилась от сломанных костей, текла по венам жидким пламенем…

Я знаю это ощущение. Я помню его.

Я помню холод, и перестук капель, и вопль изломанного тела, и агонию угасающего сознания…

— Да, ты помнишь.

Я ощутила, как обжигающе-горячая, будто клеймо, ладонь легла мне напротив сердца. Горячее, будто искры на углях, дыхание опалило мне шею.

— Проснись, леди Шийни, не принимай нереалистичный бред воспалённого сознания за правду. Я пришёл, чтобы принести с собой ясность. Ты спишь и видишь красивый предсмертный сон о могуществе, власти и силе. Но, на самом деле… Судьбу не изменить, никто не придёт тебя спасти, сны не заменят реальность… И правда проста: ты всё ещё — просто дешёвая шлюха, чужая вещь, умирающая в колодце. И никакой придуманный мир этого не изменит.

****

…

В это так легко поверить.

Это так очевидно.

Никто и никогда не приходит на помощь чудесным образом, когда речь идёт о реальной жизни, не о сказках; не случается чудес, я поняла это очень рано. Тогда почему позволила себе и дальше смотреть этот глупый, красивый предсмертный сон? Он ведь становился всё абсурднее и абсурднее, мне стоило бы понять…

Шийни.

Я моргнула, но не увидела ничего, кроме стен колодца.

Брось, наставница.

Не зови меня. Это слишком жестоко — теперь, когда я знаю, что тебя не существует.

Когда ты точно не знаешь, во что верить, когда не можешь вспомнить, кто ты такая — остановись.

Когда придёт этот час, вспомни, что жизнь проста.

Низведи всю жизнь до одного вдоха, который сейчас и есть — ты.

Держись за простые вещи, такие как эта секунда, как вдох и выдох, как земля, которая всё ещё где-то там, под ногами.

Помни: любое существование в своём роде иллюзорно.

Помни: любая правда содержит в себе зёрна лжи, и наоборот..

Но также помни: есть в самой глубине нашей сущности, за вуалью слов и мыслей, что мечутся на поверхности, неизменная правда о том, кто мы такие. Она остаётся с нами, сколько масок бы мы ни примерили, сколько перекрёстков бы ни миновали. Её не так просто найти и услышать, её очень легко с чем-то перепутать, заменив подлинное желаемым — но только ей, в конечном итоге, стоит верить.