Я дала себе время наедине с этим. Если уж я попрощалась со всеми, как не проститься с собой? Но время утекало талой водой, его совсем не осталось, и недолго мне было позволено просто молчать…

— Здравствуй, Лесной Владыка, — сказала я тихо.

Приветствие моё было обращено к двум сущностям, меньшей и большей — которые, впрочем, во многом одно целое. Большее наполнило меня силой, обдало приветственным дыханием тёплого холода, тем самым, что оседает на снегу лютым морозом и наполняет магов тёплой силой. Я прикрыла глаза, наслаждаясь этим прикосновением и той ровной силой, что пришла вместе с ним.

Сущность меньшая отозвалась несколько мгновений спустя — шёпотом, шелестом маленьких лапок, огромной рогатой тенью.

— Я не смогу сделать многого, — заметил хозяин этого леса.

— И не нужно. Просто проведи меня, если можешь. Я не сумею тут выбрать правильное место… а вечер предстоит жаркий.

— Ты решила встретиться с ними один на один?

— Да.

— Тогда вечер будет поистине жарким. Я проведу и присмотрю; но не смогу напрямую вмешаться.

— Разумеется. Это с самого начала было между мной и моей судьбой.

— Рад, что ты понимаешь… Значит, иди.

Тропинки, едва различимые в заснеженном лесу, вдруг закрутились, как змеи, свернулись и слились в одну. Кивнув самой себе, я спокойно пошла вперёд и вверх, туда, где манила звенящая от мороза вершина, опоясанная хвойным кольцом. Огромные корни скользили у меня под ногами, сияя на духовном уровне белым светом, сплетая свою собственную паутину, куда более прочную и прекрасную, чем моя.

У тебя нет дома, но лес — твой дом. И это секрет: мы переплетаемся корнями, прорастаем сквозь миры древом, знаем и слышим, слышим и знаем. У тебя нет дома; ты всюду дома.

Я улыбнулась и благодарно погладила ближайшую пихту по покрытой мхом коре, прикоснулась к вьющемуся змею плюща, коснулась пальцами старого дуба, улыбнулась соснам..

Они пришли.

— Спасибо, — я слышала их, и отметила для себя, что Найделлы всё же втянули в это посторонних. — Дайте мне ещё немного времени: хочу выбраться на свободное пространство.

Они не пройдут быстро; их порода боится Леса, как мёртвое дерево — пламени. Мы для них — чужое и чуждое, странное и страшное. То, чего они не хотят видеть; то, во что они не хотят заглядывать; то, что они не хотят признавать.

Иди вперёд; пока они не за тобой.

И я пошла, не оглядываясь на цепочку исчезающих следов. Это правда, не так ли? Большинство демонологов боятся Леса, как ни странно, дико и безумно это звучит для кого-то вроде меня. Но это типичный “мы и они” случай.

Каждый из них знает, что бояться стоит леса и глубины; каждый из нас знает, что если чего и бояться, то зеркал и людей. Они боятся правды, мы — лжи, они — молчания, мы — слов.

Это не делает никого из нас более или менее правыми. Это не правило, которое непреложно, и случаются мастера демонологии, которым среди нас легко и привольно.

Но, чтобы войти в Лес, нужно признать, что отдаёшь контроль, принять свою смертность и распахнуть всего себя навстречу силе, пойти вперёд слепо, веря и вверяя, бросая всё, включая себя, за спиной, и оставляя только обнажённо-честный дух…

Для демонологов вроде Найделлов это невозможно. То, что для нас сродни дыханию, для них — шаг против всех устоев и воплощение всех страхов; то, что для нас — дом, для них — усадьба у кладбища из страшной истории, полная кошмаров… Потому что в Лесу все духи, которых они поработили, станут равны им.

И дальше уже многое зависит от того, кто ты есть — без щита из боли и страха, без иллюзии на тему контроля и абсолютной безопасности, которая в их исполнении всегда напоминает извращённую, полную лжи и зеркал клетку, ломающую чужие души о прутья.

Но кто они без неё? В Лесу им приходится это узнать. И опыт редко бывает приятным.

Они близко.

Я выдохнула, когда деревья расступились перед глазами, выводя меня на свободное пространство. Большая поляна, почти у самой вершины, идеально подходила для нашей финальной встречи.

Я покосилась на непонятное нагромождение камней, покрытых снегом, но не стала проверять: преследователи мои были близко, воздух звенел от магии, и лес кое-где пылал. Я слышала, как Найделлы пробиваются сквозь заросли, в которых для них, конечно же, не было дорог, — а значит, наша встреча состоится здесь и сейчас.

Как я могу не встретить их с распростёртыми объятьями? Усмехнувшись, я раскинула руки, призывая пауков, заставляя паутину дрожать, сменяя свой собственный облик…

Быть может, порой судьба предрешена.

Но только нам выбирать, как именно её встретить.

***

Когда почётная комиссия по моему уничтожению вывалилась из тьмы леса под свет звёзд, я уже ожидала их, заняв удобную позицию в центре поляны. Облик мой, разумеется, уже не имел ничего общего с человеческим: я улыбалась миру чёрными игловидными зубами, смотрела четырьмя паучьими глазами, что располагались на моём первом, много лет не используемом лице.

Стиль очень важен, в конце концов.

Хотя красоваться было особо не перед кем: люди, которых привели с собой Найделлы (стражи местного магпорядка предположительно) до меня почти не добрались, поглощённые лесом и моими пауками. Я слышала крики и видела отсветы заклинаний тут и там, но пока что не ощущала смертей. Возможно, временно. У меня не было возможности обеспечить им выживание, а владыка Моррид едва ли проявит много милосердия к подчинённым лорда Фронна… Что, разумеется, несправедливо по отношению к людям, просто выполняющим свою работу.

Но так оно обычно и случается. В таких вещах отродясь не существовало справедливости, кто бы мне там что ни говорил.

Будто подтверждая мои слова, недалеко от полыхнул вверх столб боевой магии, сменившись воплем агонии.

Мне, впрочем, было не до того: Найделлы, окружённые сетью плетений, уже пробились ко мне, и были они впечатляющи. Знаки, начертанные на их коже, прожигали одежду, стекая вниз кровавыми слезами, мелкие сущи метались вокруг, закручиваясь вокруг них спиралью и бросаясь на моих пауков, не позволяя им приблизиться. Их вены вздулись, кожа помертвела, из глаз сочилась кровь — такое напряжение сил, активация такого количетсва впаянных в кожу знаков управления не могла даваться легко. Их контроль над сущностями развеивался, его надо было удерживать с огромным напряжением; они справлялись, но каждый жест, каждый приказ стоил им боли и нечеловеческих усилий.

Как и предполагалось, Джеромо был щитом, а Лора — нападением. Типично для партнёров на магическом пути; во всех гармоничных парах такого рода силы двоих дополняют друг друга, иначе из этого просто не выйдет ничего, кроме короткой интрижки или формального брака…

И в этот момент, впервые на моей памяти, они были прекрасны. От них веяло силой, сам воздух дрожал и пенился от их могущества, как волны прибоя, разбиваясь о мои щиты. Погружённые в грязно-нефтяную тьму, излучающие убийственное намерение, эти Найделлы были настолько лучше тех лицемерных сладкоголосых ублюдков, настолько более настоящими, что я даже испытала облегчение. Алое всесжигающее демоническое пламя, пляшущее на кончиках пальцев Джеромо, хищный кровавый оскал Лоры, переливы огненных узоров на их фамилиарах, которые тоже выглядели сейчас настоящими — то бишь, среднеуцровневыми демонами из Пламенной Бездны…

— Вам к лицу быть монстрами, — вполне честно сказала я, потому что им правда шло.

Они почему-то решили, я издеваюсь. Абсолютно зря. Впервые за всё время нашего знакомства я видела перед собой не потерявшихся в собственных страхах и заблуждениях лицемеров, а тех самых практикующих, что вполне заслуженно были названы самыми великими человеческими магами этого поколения… Тех, кем они были до трагедии, случившейся с их сыном.

— Я вижу здесь только одного монстра, — прошипела Лора, — и мне надо было догадаться сразу… Мне надо было понять сразу, что за этим тупым комком меха, притворяющимся человеком, стоит кто-то ещё. И вот наконец-то, добро пожаловать — ты здесь; ты попалась.