— Может, нам стоит… перестать? — предлагаю.
Он смотрит прямо, лицо трудно прочесть:
— Да. Наверное, стоит.
— Потому что мы несовместимы, — торопливо поясняю. — Потому что я ищу серьёзные отношения, а ты…
— А я не создан для отношений, — заканчивает он сухо.
Скорее, просто боится в них вкладываться, чем неспособен, но ладно. Старые раны. Не мне судить.
— Это просто увлечение, — продолжает он. — Мы слишком много времени проводим вместе. Пройдёт.
— Да, — соглашаюсь, стараясь игнорировать разочарование, пылающее на щеках. — Перестану, если и ты перестанешь.
— Это так не работает, — фыркает он.
Приподняв бровь, он, словно крупный хищник, произносит:
— Ещё как работает. Перестанешь заплетать волосы в кабинке — и я перестану флиртовать с тобой.
— Заплетать? — возмущаюсь. — Я просто убираю их назад.
— Перестанешь — и всё, — повторяет он с оттенком приказа.
Где-то на краю памяти всплывает:
«— Ты командуешь».
«— И не скрываю».
Грудь стягивает, я остро ощущаю каждый открытый участок кожи. Наверняка выгляжу как енот после ночной драки за корку пиццы, но он смотрит на меня так, будто я — редкий контрабандный кофе в жестяной банке из-под печенья.
— Люси, я… — начинает он.
— О, королева ночи! — грохочет голос из кухни. Я зажмуриваюсь и мысленно ругаюсь. Грейсон. — Я пришёл за полным отчётом! Без купюр!
Мне нужен замок на заднюю дверь. И защита от взлома. Или вообще переехать в Пуэрто-Рико. В мечтах я уже растянулась на шезлонге с холодным коктейлем в руке. Рядом — загорелое тело, тёмные волосы, щетина, золотая цепочка на шее.
Чёртовы шоты вчера.
— Не кричи, пап, — доносится голос Майи.
И я окончательно готова умереть от стыда перед дочерью.
— Я знаю, тебе интересно, милая Майя, — отвечает он. — Не нужно делать вид, что тебе всё равно. Ты ещё не подросток, можешь проявлять энтузиазм. Это не… ого.
Грейсон влетает в гостиную и замирает, держа в руках яблоко из фруктовой корзины. Его взгляд скользит от меня в коротком зелёном платье к Эйдену, растянувшемуся на диване, и возвращается обратно. Глаза задерживаются на куче одеяла у него на коленях — и на лице Грейсона расползается довольная улыбка.
— Чёрт возьми, — выдыхает он.
Из-за его руки выглядывает Майя. На ней шляпа-федора48 с защипом спереди, а по челюсти — нарисованная тушью щетина. Похоже, моей тушью. Кудри собраны в строгий пучок под шляпой, у пояса — хлыст. И я, конечно, напрочь забыла про день косплея.
Грейсон тут же прикрывает ей глаза ладонью, будто только что застал меня верхом на Эйдене.
— Папа, — вздыхает Майя, — ты испортишь мне макияж.
— Грейсон, — говорю я, — не веди себя, как идиот.
Эйден встаёт. Одеяло скомкано в его руках, в лице — немой вопрос.
— Эм… привет? — произносит он.
Он слегка морщится, и мне приходится прятать улыбку в кулак. Ну хоть я не одна выгляжу смущённой. Майя тянет Грейсона за руку, пока не освобождается из-за его пальцев. Эйден растерянно моргает, а я замечаю, как его взгляд скользит по шляпе, «бороде» и хлысту на поясе.
На его сонном, но безупречно красивом лице появляется улыбка.
— Доктор Джонс, — кивает он.
Майя светится от счастья, и внутри у меня что-то предательски сжимается.
— Ты тот, кто был с мамой вчера? Уильям? — уточняет она. — Вы ночевали вместе?
— Это не Уильям, — с удовольствием сообщает Грейсон. — Но похоже на ночёвку, не так ли?
Эйден перекладывает вес с ноги на ногу, на удивление спокойный при таких вопросах. Я-то думала, допрос двенадцатилетней девочки заставит его смутиться, но он лишь спокойно впитывает происходящее.
На нём футболка… и эти руки. Мускулистые, загорелые. Обуви на нём нет, и я понимаю, что он снял её ещё прошлой ночью, прежде чем я затащила его на диван. На ногах — разные носки: один синий, другой ярко-красный. Забавно.
— Кто ты тогда? — спрашивает Майя, явно позабыв о такте.
— Я — Эйден, — отвечает он просто и бросает на меня взгляд, который я не умею расшифровать.
Затем швыряет одеяло на диван и делает пару шагов вперёд:
— Приятно наконец познакомиться. Твоя мама много о тебе рассказывала.
— Узнаю голос, — медленно произносит Майя, приподнимая шляпу и прищуриваясь. — Ты — Эйден Валентайн.
— А ты — Майя, автор грандиозных планов. Не думала о работе на радио? — с лёгкой улыбкой отвечает он.
— Я, вообще-то, думаю об археологии, — серьёзно парирует она.
Эйден смеётся — низко, тепло, немного хрипло, с сонными нотками.
— Вижу, — говорит он.
Майя подпрыгивает на носочках, готовая выложить нам весь свой десятилетний план. Но рот, едва открывшись, тут же захлопывается. Её глаза сужаются и скользят ко мне. С этой нарисованной щетиной она так похожа на Грейсона, что я с трудом сдерживаю смех.
— Подожди, — говорит она. — Что Эйден Валентайн делает в нашей гостиной?
— Да, — подхватывает Грейсон. — Отличный вопрос.
Эйден переводит взгляд на меня. Я пожимаю плечами и чуть подаюсь вперёд.
— Хочешь остаться на завтрак? — спрашиваю.
***
Я поднимаюсь наверх и переодеваюсь в старый свитшот и поношенные фланелевые штаны. Когда возвращаюсь на кухню с бутылочкой ибупрофена, Эйден задерживает на мне взгляд.
— Что? — спрашиваю я, наблюдая, как его губы медленно изгибаются в улыбке.
Его улыбки почти всегда чуть асимметричны: нижняя губа тянется сильнее влево, словно это выражение лица ещё не стало привычным. Когда он берёт у меня бутылку, кончики его пальцев слегка касаются моих. Я дёргаю руку, будто обожглась, и прячу её в рукав свитшота.
— Что? — повторяю.
— Ничего, — отвечает он, пересыпая в ладонь две таблетки и запивая их. Я невольно слежу за движением его кадыка. — Ты хорошо выглядишь. Это мило.
— Я не милая, — хмурюсь я.
— Очень милая, — парирует он.
Я закатываю глаза и направляюсь к холодильнику.
— Ты тоже флиртовала, — добавляет он.
И, возможно, он прав.
Эйден садится за стол с Майей и Грейсоном, а я сную по кухне: похмелье сжалось до тупой боли в затылке, и меня охватывает жгучее желание приготовить что-то жирное.
Жарю блины, яйца и столько бекона, что хватило бы на небольшую армию, ставлю вариться кофе. Их негромкие голоса обволакивают меня, и те кусочки меня, что вчера распались, когда я сидела одна в ресторане, начинают сшиваться обратно.
Эйден начал это ещё прошлой ночью, когда окликнул меня на пустой улице; теперь же тихий утренний разговор за кухонным столом завершает работу.
Это мой дом. Мои люди. Это главное. У меня есть вся любовь, которая нужна.
— Он не пришёл? — восклицает Грейсон, когда Эйден рассказывает ему, надеюсь, сильно сокращённую версию вчерашнего вечера.
Я ставлю тарелку с беконом в центр стола и сажусь рядом.
— Не пришёл, — подтверждаю. — Извини, Грэй, но ты выбираешь мне идеальных мужчин не лучше, чем я сама.
— Можно я попробую? — спрашивает Майя, постукивая Эйдена по руке, чтобы он подал ей тосты.
Он без лишних слов передаёт тарелку, и внутри у меня что-то тихо щёлкает.
— Могу я выбрать тебе следующее свидание, мам?
— Не думаю, малышка, — отвечаю я, откусывая бекон.
— Что? Почему нет? — возмущается она.
— Думаю, ты и так уже сделала своё, — говорю я, а она бурчит что-то про несправедливость.
— Кто тогда? Ты? — в её голосе слышится сарказм.
— Думаю, твоя мама доказала, что она ужасна в выборе кавалеров для свидания, — вставляет Грейсон, тянусь за вареньем.
— Может, это семейное проклятие, — вздыхаю я. — Плохой вкус.
Майя задумчиво отпивает сок.
— А как насчёт Эйдена? Он мог бы выбрать твоё следующее свидание.
Я давлюсь кофе. Это последнее, чего я хочу. В голове, помимо похмелья, вертится странная мысль о влюблённости.
