В-третьих, главная задача, которую мы и партия ставили перед собой – критика немарксистской истории и её реакционных выводов, где возможно, противопоставление её старым политически более радикальным интерпретациям. Что, скорее, расширило, нежели сузило наш кругозор. И мы, и партия считали себя не сектой истинно верующих, несущей свет среди окружающей тьмы, а лидерами широкого прогрессивного движения, подобного тому, что происходило в 1930-х годах [9]. Мы знали, что небольшая группа учёных-марксистов обособлена. Сама такая изоляция усиливала в нас определённый несектантизм, поскольку многие из наших коллег слишком охотно готовы были отвергнуть нашу работу как догматическое упрощение и пропагандистскую тарабарщину, если бы мы как историки не доказали свою компетентность способами, какие они признают, и на языке, какой они понимают. Вне партии тогда не существовало интеллектуальной среды, которая серьёзно относилась бы к марксизму или принимала, или хотя бы понимала нашу техническую терминологию. Но мы знали, что в период «холодной войны» изоляция была искусственной и временной. Как написал один из нас в тот период в статье, пытаясь обобщить наше отношение:

Марксисты… верят, что только их метод обеспечивает преемственность старым «либерально-радикальным» взглядам на британскую историю, – метод, который основан на научных принципах, который в то же время рисует гражданам страны последовательную картину нашего национального развития и даёт ответы на их вопросы. Немарксисты, вероятно, согласятся: такая новая точка зрения должна испытывать влияние марксизма и должна быть обязана ему. [10] В каком-то смысле мы считали себя продолжателями главной национальной традиции истории, и многие немарксисты чувствовали готовность присоединиться к такой задаче вместе с нами.

Вот почему историки-коммунисты – в данном случае действовавшие намеренно не как партийная группа – последовательно пытались навести мосты между марксистами и немарксистами, с коими у них были общие интересы и симпатии. Наверное, первая крупная попытка такого рода – серия «Прошлое и настоящее» в «Исследованиях по истории цивилизации», продолжавшаяся – «процветавшая», пожалуй, слишком сильное слово – в течение нескольких лет после войны под редакцией Бенджамина Фаррингтона (при поддержке Гордона Чайлда, Бернарда Дж. Стерна из американского марксистского журнала «Наука и общество» и Сиднея Герберта из Аберистуита). Там публиковалась исключительно интересная и подзабытая серия небольших книг как марксистских, так и немарксистских авторов [11]. Не могу припомнить какого-либо участия группы как таковой в этом проекте. Несколько лет спустя, в совершенно неблагоприятной атмосфере 1952 года, покойный Джон Моррис принудил некоторых членов группы выпустить обзор «Прошлого и настоящего» как специально созданного форума, объединившего марксистов и немарксистов, историков-специалистов и неспециалистов. Гордон Чайлд, Добб, Хилл, Хилтон, Хобсбаум и Моррис вместе с двумя выдающимися учёными-немарксистами, покойными профессорами А. Х. М. Джонсом и Р. Р. Беттсом, сформировали ядро команды, которая положила начало одному из ведущих исторических журналов в мире, и уже к 1956 году заложили основу своей позднейшей репутации. Немарксисты сопротивлялись сильному давлению и попытке выдавить их из состава редакции (чему поддался по крайней мере один выдающийся немарксист), и мы хотели бы выразить особую благодарность тем немарксистским историкам, которые, зная взгляды большинства редакторов, тем не менее, были готовы противостоять бойкоту времён «холодной войны», внося вклад в его ранние выпуски [12]. Серия «Прошлое и настоящее» никогда не находилась под контролем группы или под руководством партии, и прилагались значительные усилия, чтобы поддерживать её независимый статус, ни разу не оспоренный партией. Короче говоря, мы были настолько несектантскими, насколько это было возможно в те годы.

В-четвертых, официальное руководство партии, занимающееся «культурой», относилось к нам очень хорошо, отчасти, несомненно, потому, что наша лояльность и воинственность не вызывали никаких сомнений до 1956 года, отчасти потому, что группа процветала, но ещё и потому, что заинтересованные функционеры, в частности, Эмиль Бернс, Джеймс Клагманн, Дуглас Гарман и Сэм Ааронович искренне интересовались нашей работой и активно поддерживали её. Наконец, стоит упомянуть некий старомодный реализм, который никогда не покидал Коммунистическую партию Великобритании. Таким образом, вместе с другими коммунистами того времени мы обсуждали теорию растущей пауперизации рабочего класса (6 июня 1948 г.).

«Абсолютную пауперизацию» тогда решительно поддержал Юрген Кучинский (чья «История условий труда» в первом издании вышла во время войны в Британии), но Морис Добб публично подверг её сомнению. Хотя мы и не решались критиковать точку зрения, которая многим казалась авторитетной благодаря самому Марксу, кажется очевидным, что большинство из нас считали невозможным – в отличие от французской компартии тех лет – утверждать, что рабочие вели войны реже, чем в 1850 году, и, будучи марксистами, не видели в том необходимости. Не могу припомнить, чтобы партия возражала против нашей точки зрения. Что, кстати, не помешало нам резко раскритиковать оптимистические взгляды на последствия промышленной революции начала XIX века, которые тогда набирали силу. Фактически «дебаты об уровне жизни», теперь хорошо известные историкам во всем мире, возникли из решения группы повторно обратиться к этому вопросу. Автора настоящей статьи и Джона Сэвилла попросили подготовить подходящую статью, хотя в конечном итоге роль Сэвилла ограничилась критическими комментариями к проекту, за который Хобсбаум несёт ответственность и который увидел свет на страницах журнала Economic History Review в 1957 году.

1930–1940 годы стали периодом притягивания к марксизму способных интеллектуалов, вследствие чего Коммунистической партии посчастливилось заполучить ряд многообещающих историков. Когда в 1954 году Лоуренс и Уишарт опубликовали сборник статей в честь Доны Торр («Демократия и рабочее движение», под ред. Джона Сэвилла, по совету Джорджа Томсона, Мориса Добба и Кристофера Хилла) [13], задуманный как своего рода витрина работ членов группы, результаты ни в коем случае не затрагивали нашу честь. Если к помещённым там трудам Хилла, С. Ф. Мейсона, Рональда Мика, Генри Коллинза, Джона Сэвилла, Дафны Саймон, Э. Дж. Хобсбаума и Виктора Кирнана добавить работы, опубликованные в других местах, – Э. П. Томпсона, Родни Хилтона, А. Л. Мортона, Джорджа Руда, не говоря уже о наших стариках, баланс британской марксистской истории следует расценить как более чем удовлетворительный. В «Библиографии», выпущенной группой (1956?) нет различий между марксистскими и «околомарксистскими» работами, но краткий анализ её 18 страниц показывает результаты, которые говорят сами за себя.

Работы историков, связанных с группой, 1946–1956 годы

Очевидно, такой подсчёт не может служить для оценки работы группы как таковой. Некоторые из её наиболее активных членов работали учителями и писали мало или вообще не писали, тогда как в другие занимались краеведением и деятельностью, напрямую связанной с рабочим движением. Что просто указывает на сложившееся в группе энергичное ядро тех, кто пытался воплотить её марксистские дискуссии в исторические исследования и публикации. Последнее привлекает некоторый интерес к дебатам, в которых участвовала группа и которые для большинства членов того времени стали по преимуществу памятными событиями.

Учитывая академические и образовательные интересы основной массы членов, естественно, что первоначально группа организовала свои дискуссии вокруг конкретных книг или проектов будущих изданий – таких, как история Мортона и труды уже упоминавшихся Коула и Постгейта. Нас продолжали привлекать значительные научные работы, которые, пожалуй, требовали специального обсуждения. Так, книга Повика «Король Генрих и лорд Эдуард», судя по всему, обсуждалась секцией средневековья 21–22 июля 1947 года – в партийных залах Сент-Панкрас в Кэмден-Тауне, а выход в свет «Дворянства» Х. Р. Тревор-Ропера и «Членов “длинного парламента”» Пеннингтона и Брантона сподвигли секцию XVI–XVII веков организовать специальное заседание по этим работам 3–4 апреля 1954 года. Но в силу своей природы группа и её секции предпочитали обсуждать большие и общие темы.