Традиция марксистской истории в Британии тогда ещё не сложилась, хотя существовала радикальная и ориентированная на лейбористов мощная историческая традиция, самым последний пример которой – книга Коула и Постгейта «Простые люди» (1938, новое издание 1946). (Фактически, одной из первых задач группы в 1946 году стало критическое обсуждение этой влиятельной для того времени работы.) До 1930-х годов марксистских англоязычных исторических работ издавалось довольно мало, и на их нехватку даже в 1930-е годы указывает тот факт, что на статью П. К. Гордона Уокера о Реформации в журнале Economic History Review широко ссылались как на марксистскую. Переводы зарубежных марксистских трудов были тоже малоизвестны и труднодоступны, за исключением некоторых советских работ (М. Н. Покровского, Теодора Ротштейна), из которых выделялась статья Гессена 1931 года «Социальные корни ньютоновских начал» из-за её влияния как на потенциальных историков-марксистов, так и на потенциальных учёных-марксистов-естествоиспытателей. Имелись некоторые работы периода расцвета немецкой социал-демократии до 1914 года (Каутский о Томасе Море, «Кромвель и коммунизм» Бернштейна). Однако основные тексты, на которые мы опирались для материалистического толкования истории – это сочинения самих Маркса, Энгельса и Ленина. До волны публикаций середины 1930-х годов, когда появилась «Избранная переписка Маркса и Энгельса» Доны Торр [3], и ряд других работ, многие из них были отнюдь не легкодоступны.

Когда студенческое поколение 1930-х годов – костяк группы – начало выпускать историков-марксистов, их было немного. Относительно высокопоставленные интеллектуалы уже были марксистами или начинали приближаться к марксизму. Хотя никто из них по профессии не был историком, они, как и все марксисты, увлекались историей и вносили в неё свой вклад. Самый выдающийся из них – археолог и почти что историк В. Гордон Чайлд поначалу, похоже, не оказал на нас большого влияния, возможно, потому что он не имел связи с Коммунистической партией. Самая процветающая группа – марксистские классики (например, Бенджамин Фаррингтон, Джордж Томсон), были довольно далеки от интересов большинства из нас, хотя книга Томсона «Эсхил и Афины» (1940) вызывала большое восхищение и много разговоров. (Группа организовала критическое обсуждение этой работы и той, что последовала на ней, вероятно, в начале 1950-х годов с участием антропологов, а также ныне известных в этой области археологов и филологов.) Однако основная историческая работа – «Исследования развития капитализма» Мориса Добба которая имела для нас решающее значение, ибо в ней формулировалась главная из наших проблем. Эта важнейшая работа не публиковалась вплоть до 1946 года. Уже упоминалась «Народная история» А. Л. Мортона. Таким образом, в нашем распоряжении оказалось совсем немного работ старших марксистов, а некоторые из них (например, заброшенное исследование Роя Паскаля по немецкой Реформации 1932 года) не приобрели широкой известности.

Поскольку члены компартии тогда строго отделяли себя от раскольников и еретиков, сочинения ныне живущих беспартийных марксистов имели мало влияния, хотя «Черных якобинцев» К. Л. Р. Джеймса читали, несмотря на известный троцкизм автора, и некоторые из нас не могли не заметить, что такие книги, как «Рождение германской республики» Артура Розенберга (Лондон-Оксфорд, 1931), были марксистскими в своей интерпретации имперской Германии. На самом деле мы, вероятно, в любом случае пострадали бы от необычайного провинциализма британцев 1930-х годов, которые – и коммунисты, и некоммунисты – почти не обращали внимания на большинство блестящих умов среди беженцев от нацизма. Карл Корш, Карл Поланьи и Фредерик Антал – вот лишь некоторые из тех, кто был марксистом или находился под марксистским влиянием, и кто не оказал практически никакого влияния в то десятилетие. Во всяком случае, членство в компартии привлекло наше внимание к некоторым иностранцам, которые в противном случае остались бы совсем незамеченными (например, к Дьёрдю Лукачу для читающих по-немецки), а плюс к тому к иностранным коммунистам, которые принимали активное участие в британских дискуссиях, находясь в эмиграции (например, Юрген Кучинский).

Словом, костяк группы изначально состоял из людей, которые получили высшее образование в начале 1930-х годов, могли проделать исследования, начать публиковаться и в исключительных случаях преподавать. Среди них Кристофер Хилл уже занял особое положение как автор важнейшей трактовки английской революции и благодаря своим связям с советскими историками экономики. Среди тех, кто опубликовал свои работы до 1946 года или только что собирался опубликовать, – Брайан Пирс, тогдашний историк эпохи Тюдоров, В. Г. Кирнан, чьи энциклопедические знания уже привели к созданию книги о дипломатии империализма в Китае, Джеймс Б. Джефферис, получивший докторскую степень историка экономики XIX века, чей военный промышленный опыт сделал его, среди прочего, автором одной из лучших работ по истории профсоюзов («История инженеров», 1945), и Ф. Д. Клингендера, историка искусства, чьи контакты с группой не планировалось прерывать. Один или два из наиболее выдающихся довоенных историков-марксистов такого ранга к 1946 году порвали связь с коммунистическими группами и далее не упоминаются в силу права на приватность своего прошлого.

К «старикам» 1930-х годов вскоре присоединилась группа студентов, – в профессиональном плане хотя и более молодых, но обрётших сравнительную зрелость после 6 лет войны. Никакой чёткой границы между теми, кто начал какие-то исследования до 1939 года, и теми, кто только что закончил учёбу, не существовало, и к этому промежуточному слою принадлежали Р. Х. Хилтон, Макс Моррис Оатер (выдающийся член Национального союза учителей), Джон Сэвилл, Э. Дж. Хобсбаум, которые сразу зарекомендовали себя активными и ведущими членами группы. Мыслительные способности некоторых из них расширились благодаря работе или военной службе за рубежом, особенно в Индии (Кирнан, Сэвилл, Пирс), и это, как вспоминает Кирнан, уберегло нас от чрезмерного провинциализма и концентрации на современной истории. Например, XVI и XVII века или даже средневековая аграрная история не имели чисто научного значения для тех, кто обладал опытом и интересовался докапиталистическим или капиталистическим обществам в переходной период.

Скромный, но практически незамеченный разрыв между поколениями новобранцев отделял эту группу от притока послевоенных студентов, уменьшившийся в годы «холодной войны», хотя пополнение (особенно из Баллиола) никогда полностью не прекращалось. Большинство новых членов влились в неё как аспиранты, но последний и самый молодой из новобранцев до 1956 года, Рафаэль Сэмюэл (ныне из Раскин-колледжа и «Исторической мастерской»), фактически начал посещать собрания ещё школьником. Однако в те времена люди, серьёзно интересующиеся историей, автоматически не задумывались о карьере в университете, поскольку вакансий было мало, если не считать связанные с университетами факультеты для обучения взрослых, куда поступали наиболее способные, например покойный Генри Коллинз, Лайонел Манби (оба выпускники Оксфорда), Е. П. Томпсон и – покинувший рады компартии после войны – Рэймонд Уильямс (оба выпускники Кембриджа). Ещё большее число пошло работать школьными учителями, по крайней мере на какое-то время. Для тех, кто не успел занять академическую должность до весны 1948 года, когда появились чёрные списки времён «холодной войны», шансы на преподавание в университете в течение следующих 10 лет оказались практически нулевыми. Тем не менее, ядро марксистских историков, работающих в университетах и в сфере обучения взрослых, не прекратило существование, и это, как справедливо предполагает Джон Сэвилл, помогло группе сохранить прочную преемственность в последующие трудные годы.

Ко всем студентам и выпускникам университетов присоединилась разнородная группа людей (как правило, старшего возраста), которые кроме членства в партии и преданности марксизму и истории имели мало общего. Некоторые из них принимали участие в работе группы с непоколебимой преданностью и усердием, например, Альфред Дженкин, его давний казначей, который теперь ушёл из Британского музея в свой родной Корнуолл. Другие работали постоянно, например, Джек Линдсей, чья энциклопедическая эрудиция и постоянно бурлящий котёл идей находили свой выход в дискуссиях, – от классической античности и вплоть до XX века. Для некоторых группа стала пусть не образом жизни, но небольшим делом, а вдобавок – дополнительным средством проведения досуга. Большинство же связывала ещё и дружба.