– У Галлеров ведь были родственники. Неужели никто не пытался узнать, что стало с имуществом?

Хозяйка с жалостью посмотрела на меня:

– Деточка моя, какая же ты молодая! Ничего-то не понимаешь! Вопросы в то время задавать боялись. Да и кому их задавать? НКВД? – Она горестно покачала головой: – Как беззаботно все начиналось... Разве думал кто, что конец будет таким печальным? Валерий сгинул в застенках, и даже могилы его не найти, Леонид погиб под бомбежкой, а те, кто выжил...

Ольга Ильинична безнадежно махнула рукой.

– А что говорит Татьяна Петровна?

– Ничего! Да я с ней и разговаривала только один раз, в день ее возвращения из лагерей. На перроне вокзала, когда с Верочкой и кузиной Валерия Стефановича пришла ее встречать.

– Только раз?!

– Прямо у вагона Татьяна заявила, что не хочет меня знать! А самое обидное, она запретила мне видеться с Верочкой.

– Почему?!

– Сама над этим голову ломаю, – тусклым голосом проронила хозяйка.

Ольга Ильинична совсем загрустила. Было видно, разговор ей тягостен, она хочет закончить его как можно быстрее.

– Последний вопрос, и я уйду. Вам знакома эта картина?

Я положила перед ней фотографию, полученную от Вероники Галлер. Ольга Ильинична взяла ее в руки, долго смотрела, потом со вздохом отложила:

– Никогда не видела.

– А кто изображен на ней, можете предположить?

Женщина задумчиво склонила голову набок и задумалась.

– Немного похожа на Лилю...– неуверенно произнесла она.

– Значит, можно допустить, что ваша подруга позировала для этого полотна? – боясь поверить в удачу, спросила я.

– Едва ли! Татьяна обязательно бы мне сказала.

Ответ обескураживающий, но он не мог заставить меня отступить. После долгой неопределенности наконец появился первый реальный персонаж, и я собиралась отработать его до конца.

– Что сталось с Лилей? Она жива?

– Лиля? Конечно! – удивилась хозяйка.

– Можете дать мне ее адрес? А еще лучше написать записку.

Просить пожилую женщину проехать со мной к ее давней подруге я почему-то не решилась.

Ольга Ильинична усмехнулась:

– Адрес дам, а писать ничего не стану. Мы с Лилей уже полвека как не общаемся.

Покинув дом Ольги Ильиничны, мы с Вероникой Валерьевной, не сговариваясь, повернули к центру. Моя спутница молча брела рядом, полностью уйдя в свои мысли. Видимо, заново перебирала в голове недавний разговор. Мне захотелось немного ее отвлечь, и я предложила:

– У меня идея! Давайте закатимся в ресторан! Посидим, выпьем по рюмочке. В общем, кутнем!

Вероника Валерьевна подняла на меня грустные глаза:

– Странный вы человек. Такая напористая, колючая, кажется, ничем вас не прошибешь, и вдруг... столько сочувствия! Хотя мы ведь практически незнакомы. А все потому, что на самом деле вы добрая.

Девица я наглая, выросшая на улице и много чего на своем веку повидавшая. Смутить меня непросто, но тут... Еще немного – и случилось бы чудо. Я бы залилась румянцем. Отвернувшись, чтоб она не видела моего лица, я со смешком объявила:

– Доброта тут ни при чем. Есть очень хочется.

– Вообще-то я ни разу в жизни в ресторане не была...

– И это повод туда заглянуть! – воскликнула я и, подхватив ее под руку, повлекла к гостинице.

В вестибюле царила суета. Приехала большая группа экскурсантов. Осторожно пробираясь между раскиданными по полу сумками, мы добрались уже до середины зала, когда были замечены Виталием. Перегнувшись через стойку, он уважительно поинтересовался:

– Как себя чувствуете после вчерашнего?

– Нормально.

Его шустрые глазки так и шарили по моему лицу. Видно было, он сгорает от любопытства и только из осторожности не лезет с расспросами.

Вероника Валерьевна, с интересом прислушивавшаяся к нашему разговору, спросила:

– Вчера что-то приключилось?

– Пустяки! Говорить не стоит!

– Легкий у вас нрав! Другая бы, при таких друзьях, как ваши, камня на камне здесь не оставила, – влез Виталий.

– У вас в городе есть друзья? – Моя спутница была неприятно удивлена и не скрывала этого.

– Сам Тартыгин! Он вчера сюда людей присылал! – подлил масла в огонь администратор.

По лицу Вероники Валерьевны скользнула тень:

– Надо же, какие у вас знакомые!

– Анна вообще загадочная личность. Общения избегает, ничего о себе не рассказывает и целыми днями где-то пропадает, – раздался за моей спиной насмешливый голос.

Максим! А я и не заметила, как он подошел! Мне очень не нравилось повышенное внимание к моей персоне, да еще в присутствии дочки Галлера. Бог знает куда эти разговоры могли завести! И тут, очень кстати, я заметила пробирающуюся сквозь толпу Лену.

– Лена!

Девушка неуверенно посмотрела в мою сторону. Видно было, останавливаться ей совсем не хочется.

– Не могла бы ты меня выручить? Вещи нужно постирать.

– Свою горничную попросите. Она все сделает.

– А ты разве не наша?

Лена норовисто вздернула подбородок:

– Я теперь на третьем этаже! Мне там больше нравится!

– У девушки переходный возраст. Гормоны бушуют, – усмехнулся Максим.

Под его насмешливым взглядом Лена сникла и горестно прошептала:

– Оставьте меня в покое. Что вы пристали? – и, расталкивая толпу, бросилась прочь.

А Максим, тут же забыв о Лене, пустился в привычные любезности:

– Сегодня удачный день! Мне выпало счастье увидеть вас дважды...

– Максим, мы торопимся.

Он запнулся и уже будничным голосом осведомился:

– Можно узнать куда?

– В ресторан. Очень есть хочется.

– Я с вами!

Сводить за одним столом Максима и дочь Галлера в мои планы не входило. Только я собралась его отшить, как Вероника Валерьевна сказала:

– Как-нибудь в другой раз!

Произнесено это было так жестко, что Максим вдруг сник и, не говоря ни слова, торопливо отошел.

Встреча с Паровозом, похоже, удалась, хотя познакомиться с Юриной женой так и не довелось. У нее неожиданно разболелась голова. Для начала я описала наше с шефом расставание. Красок не жалела, и Паровоз хохотал до слез, чем крайне удивил свое окружение. Легкая напряженность возникла, только когда коснулись происшествия в гостинице. Я боялась этой темы. Не покидало меня подозрение, что нападение организовал сам Паровоз. Хотел узнать истинную причину моего приезда в город. А то, что его ребята чуть не вытрясли душу из Виталия, ничего не значило. Публика вроде Юры способна и не на такие спектакли. Неудивительно, что, рассказывая о тех событиях, я подбирала слова очень осторожно. С одной стороны, старалась придерживаться правды, а с другой – не сообщать ничего лишнего. Под лишним я понимала картины Галлера. На вопрос Паровоза, как сама объясняю случившееся, все списала на местных босяков. Мол, их внимание привлекла мелькающая по городу дорогая машина с женщиной за рулем, и они собрались ее отобрать. А в гостиницу явились выяснить, не грозит ли им это неприятностями. Паровоз вроде бы мне поверил. Если, конечно, как и я, не блефовал.

Обо всем этом я размышляла на ходу, сбегая вниз по гостиничной лестнице. Я находилась уже в самом низу, когда прямо перед собой увидела Максима. Не обращая внимания на снующих вокруг туристов, он увлеченно беседовал с женщиной. Даме было далеко за пятьдесят, и красотой она не блистала. Пухлое лицо с крупным носом и узкими губами трудно было назвать привлекательным. Окинув взглядом добротный костюм, туфли без каблуков и вместительную сумку, я решила, что она похожа на госслужащую. И тут же подивилась, что общего может быть между Максимом и этой основательной особой.

К Максиму я питала стойкую неприязнь, поэтому, будь моя воля, обошла бы его стороной. К сожалению, такой возможности не было. Нас разделяло всего несколько шагов. А тут еще Максим вдруг оторвал взгляд от собеседницы и посмотрел в мою сторону. Мы встретились взглядами, и он, бросив даме короткую фразу, расплылся в улыбке: