Она влетела в его кабинет, сметая всё на своём пути. Дверь с грохотом ударилась о стену, заставив содрогнуться воздух.
—МАРК!
Её крик был не просто громким. Он был вырван из самой глубины души — хриплый, надрывный, полный такой неподдельной агонии, что от него застыла кровь в жилах. И только тогда, выдохнув всю свою боль, она увидела. Увидела большой экран, разделённый на несколько квадратов. Увидела бледные, шокированные лица влиятельных мужчин, которые смотрели на неё с экранов, как на сумасшедшую. Видеоконференция. Финальная встреча.
Сердце на мгновение провалилось в бездну, а затем забилось с бешеной силой, посылая приливы жара и холода по всему телу. Но отступать было поздно. Слишком поздно.
Марк сидел за столом, и на его лице она увидела не просто гнев. Она увидела молниеносную смену эмоций: шок, ярость, а затем — леденящую душу холодную ярость, которую она видела лишь раз, когда он разбирался с врагами. Его пальцы, сжимавшие дорогую ручку, побелели.
— Ты… — её голос снова сорвался, предательски дрогнув. Слёзы, горячие и солёные, текли по её лицу, но она не обращала на них внимания. — Ты чудовище! Подлое, расчётливое чудовище! Вся эта… эта комедия с любовью! Это всё была месть? За смерть твоего отца? Ты разрушил моего отца, а теперь… теперь ты уничтожаешь меня? Это была твоя цель? Сломать меня, как ты сломал его?
Она почти не дышала, её грудь болезненно вздымалась, а в глазах стоял хаос — боль, предательство, унижение.
На экране один из партнёров, седовласый акула бизнеса, поднял брови в изумлённом недоумении. Другой смотрел с откровенным презрением. Сделка рушилась на их глазах, и они были свидетелями этого краха.
Марк медленно поднялся. Каждое его движение было отточено и опасно. Он напоминал тигра, готовящегося к прыжку.
— Ариана, — его голос был тихим, но таким острым, что, казалось, режет воздух. — Немедленно выйди. У тебя истерика на почве стресса. Ты не в себе.
— Не в себе? — она закатила истеричный, полный отчаяния смех. — Я наконец-то в себе, Марк! Впервые за всё это время! Я вижу тебя насквозь! Я знаю правду! Правду о том, как ты сфабриковал дело против моего отца! Правду о том, что наша любовь была грязной, отвратительной ложью!
Это стало последней каплей. Тень, брошенная на его репутацию, была ничто по сравнению с тем публичным унижением, которое она ему устроила. Сдержанность Марка лопнула.
— Правду? — его рёв оглушил её. Он ударил кулаком по столу, и хрустальная пресс-папье подпрыгнула. — Какую ещё правду? От той же Миланы, что плетёт интриги? Ты веришь ей? Той, которая горит от зависти? Я ДАЛ ТЕБЕ ВСЁ! Вырвал из нищеты, дал карьеру, дал крышу над головой! Я ОТКРЫЛСЯ ТЕБЕ! А ты… ты неблагодарная, истеричная женщина, которая в ответственный момент плюёт на всё, что я для неё сделал! На доверие, на работу, на наши отношения!
— Какие отношения? — её собственный крик перекрыл его. Она подбежала к столу, упираясь в него руками, её тело тряслось от рыданий. — Какие отношения могут быть построены на лжи и мести? Ты использовал меня! Я была для тебя вещью, орудием в твоём больном плане! Ты не любил меня ни секунды!
— Любил? — он ядовито рассмеялся, и в его глазах не было ни капли тепла, лишь ледяная пустота. — Да я, кажется, и правда начал верить в эту сказку! Но ты… ты не способна на доверие, Ариана! Ты в каждом жесте видишь угрозу, в каждом слове — подвох! Ты сама разрушаешь всё, к чему прикасаешься! И сейчас ты это блестяще доказала!
Это было хуже, чем удар. Хуже, чем любая физическая боль. Он не просто отрицал правду — он перекладывал вину на неё. Он заставлял её усомниться в самой себе. На мгновение в её глазах мелькнула неуверенность. А что, если…?
Но нет. Слишком много фактов, слишком много совпадений. Слишком много боли в голосе отца, когда он говорил о той несправедливости.
— Ты врешь, — прошептала она, и её голос внезапно стал тихим и пустым. Вся ярость ушла, оставив после себя выжженную пустыню. — Ты врешь, и ты знаешь, что врешь. Ты не способен любить. Ты умеешь только владеть. И я… я была твоей вещью. И я рада, что узнала это, прежде чем…
Она не закончила. Ребёнок. Мысль о ребёнке пронзила её новой, свежей болью. Какой ужасный, чудовищный мир она готовила для своего малыша?
На экране один за другим гаснут квадраты с лицами партнёров. Последним исчезло лицо седовласого мужчины, который покачал головой с безмолвным укором. Экран погас, оставив после себя могильную тишину.
Они остались одни в огромном кабинете, залитом вечерним светом. Двое людей, которые только что уничтожили друг друга.
— Поздравляю, — произнёс Марк. Его голос был безжизненным, но каждый звук был отточен, как лезвие. — Ты только что собственными руками похоронила сделку, в которую было вложено всё. Ты уничтожила работу десятков людей. Ты разрушила всё, чего мы добивались. Довольна? Утолила свою жажду мести?
Ариана смотрела на него, и в её глазах не осталось ничего. Ни любви, ни ненависти, ни ярости. Лишь бесконечная, всепоглощающая пустота. Она не нашла слов. Просто развернулась и вышла из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь. Щелчок замка прозвучал громче любого крика, ставя жирную, окончательную точку в истории их любви.
52. Крах (2)
Оцепенение длилось несколько часов. Ариана сидела на полу в гостинице, куда она сбежала после скандала, и не чувствовала ничего. Она хотела позвонить подругам, но поняла, что не смогла бы вынести разговора по душам. Казалось, все эмоции были выжжены дотла тем огненным шквалом в кабинете Марка. Перед глазами стояли его глаза — холодные, пустые, полные ненависти. И его слова: "Ты разрушила всё..."
Она сжалась в комок, пытаясь защититься от пронизывающего холода, исходящего изнутри. Да, он был прав в одном — своим поступком она поставила под удар не только его, но и тысячи людей, чьи судьбы были связаны с "Вольск Групп". Инженеры, аналитики, водители, уборщицы... Все они могли пострадать из-за её истерики. Из-за её личной боли.
Мысль о ребёнке, которого она носила под сердцем, заставила её выпрямиться. Нет. Она не могла позволить этому случиться. Она не была Марком Вольским. Её боль, её предательство — это одно. Но невинные люди, их семьи, их будущее — это совершенно другое. Она не могла, не имела права из-за своей сломанной души и растоптанных чувств ломать чужие жизни. В этом заключалась пропасть между ними — пропасть, которую она увидела только сейчас.
Внезапно её ум, затуманенный болью, прояснился. Она вспомнила. Вспомнила те самые документы, что нашла в архиве. Не только те, что касались её отца. Среди хаоса она мельком видела отчёт службы безопасности о действиях конкурентов — компании "Корбен Индастриз". Там были цифры, выкладки, анализ их недавних манёвров на рынке. В тот момент её внимание было приковано только к фамилии "Орлов", но теперь, остыв, её аналитический ум, выдрессированный самим Марком, начал выстраивать другую картину.
Она вскочила, нашла ноутбук и погрузилась в работу. Боль отступила, уступив место холодной, сосредоточенной ярости — но ярости не разрушительной, а созидательной. Она рылась в открытых источниках, в отчётах, в новостных лентах. Она сравнивала цифры, искала нестыковки, выискивала слабые места.
И нашла.
Брешь была гениальной в своей простоте. "Корбен Индастриз", пытаясь переманить партнёров "Феникса", предлагали им завышенные, почти нереальные гарантии по одному из пунктов договора. Пункту, который на поверку оказывался юридической фикцией — старый, недействительный регламент, о котором все давно забыли.
Они играли на неосведомлённости, строя свои обещания на песке. Достаточно было показать партнёрам свежий, актуальный документ, подтверждающий недействительность этого пункта, и вся пирамида доверия к "Корбен" рухнула бы. Сделка "Вольск Групп" могла быть спасена. Более того, репутация Марка была бы не просто восстановлена, а усилена — он выглядел бы проницательным стратегом, раскрывшим махинации конкурентов.
