— Почему ты предал Румянцевых? — Об этом я собирался спросить с самого начала, но слова и поведение Егора вынудили перейти к самой сути. Теперь же выяснилось, что как только я задам вопрос, на который стоит самый сильный блок, мозг предателя сгорит. А мне интересны его мотивы.

— Не хотел смертей и разрушений.

— Но ты хоть знаешь, сколько изгоев погибло из-за твоего доноса? — Я не стал кричать или возмущаться — нет смысла, когда говоришь с автоответчиком.

— Мне нет дела до изгоев. Они все равно что мертвецы для городов. А Орел и его жители мне дороги. Орел мой дом, я не хочу, чтобы там что-то менялось.

— Если мы для тебя мертвецы, почему ты помогал нам?

— Это не меняло расклада сил.

— Получается, что тебя устраивает правление Голицына? Тебя не волнует, что людей вышвыривают за стены порой просто так? — уточнил я.

— Если выкинули без видимых причин, значит слабак или неудачник. Город не резиновый, от таких надо избавляться, чтобы сильные продолжали жить и им было где жить.

— Он что, о естественном отборе говорит? — пробормотал Стас. Выглядел он потрясенным до глубины души. — И ведь он искренне в это верит. И даже не понимает, что иногда изгоняют сильных, пока они не достигли пика и не взяли свое. Как же они сразу не распознали? Егор служил Румянцевым столько лет.

— Он не с самого начала с ними?

— Нет, Марат говорил, что он перебрался из Воронежа. Рассказал душещипательную историю о побеге от деспота-отца.

— Он хорошо претворялся, — вздохнул я.

— Спроси его, был ли он хоть когда-то верен новой семье, — с интересом попросил Артем.

Сначала я удивился, но потом понял, что под чарами Егор слышит только меня. И повторил вопрос.

— Да, я был верен, — последовал ответ. — Мне было интересно играть в шпионов и водить за нос главу города. Но допустить разорения города я не мог.

А вот такой ответ меня насторожил. Словно Егор опустил слово «еще».

— Ты из Воронежа? — уточнил я.

— Нет. Я из Боброва. Это маленький город под Воронежем. Его уничтожили изгои, — ответил безжизненным голосом Егор. Из носа у него потекла кровь, но он не заметил.

— Был такой, — сказал Стас. — Но там было все не совсем так. Их князь увлекся изгнаниями и народ взбунтовался. Они объединились с изгоями, началось ужасное побоище и от города мало чего осталось. Его решили не восстанавливать. Разумеется, кто-то оставался на стороне князя. Видимо, он из их числа. Но заканчивай. Еще немного и он не выдержит.

— Каков твой последний приказ? — спросил я, подозревая, что это и может оказаться тем главным вопросом.

И оказался прав. В Егоре схлестнулись мое давление и наведенные ранее чары. Он помедлил, но все же ответил:

— Выкрасть ваши формулы эликсиров. И… по возможности убить тебя.

— Каким образом? — уточнил я с плохим предчувствием.

— Я подложил бомбу в тереме.

По-хорошему надо было сразу бежать искать, но он еще стоял на ногах, значит, мог сказать что-то еще важное. Впрочем, если мы взорвемся, уже не сможем воспользоваться этим знанием.

Я обернулся к друзьям — они кивнули и побежали наверх. А я вернулся к допросу. Какой темы мы еще не коснулись? Конечно!

— Почему вообще Голицын решил похитить Антона?

— Он устал от слежки и противодействия Румянцевых.

— Что он планирует? — Я снова усилил напор, ощущая все большее противодействие чужой магии.

— Охоту на них наравне с изгоями. Особенно на Кирилла. Потому что он знает о его частых поездках сюда.

И это были его последние слова в жизни. Егор упал, содрогнулся в конвульсиях и испустил дух.

Когда я открывал дверь камеры, в подвал ворвался Марат. Он запыхался, надежда в глазах погасла, из груди вырвался вздох сожаления.

— Ну вот. А я хотел послушать, что он скажет, — пояснил он.

— Так ты же был занят, — заметил я, зашел в камеру и склонился над телом.

— Что ты ищешь? — удивился он. — Ему все карманы вывернули перед посадкой.

— Мало ли. Вдруг потайной кармашек какой пропустили. Если он заложил бомбу, как он ее собирался активировать?

— Что⁈ Бомба⁈ — воскликнул Марат. — Заложил, наверное, как раз в то время, что я его потерял.

— Он сказал, что в тереме. При тебе он сюда заходил? — уточнил я и вышел из камеры. Найти ничего не удалось.

— Заходил. В библиотеку. — И тут на его лице проступило выражение ужаса. — Ты хочешь сказать, что она там⁈

— Ты видел, в какой отдел он пошел?

Марат покачал головой.

Без лишних слов я сорвался с места и полетел через две ступеньки наверх. За спиной слышался топот Марата. Я подбежал к тебе Вале, нашей библиотекарше, одной из немногих пожилых людей в Корсуни. Ее изгнали из Орла на грани допустимого возраста, но она смогла выжить и дожить до шестидесяти. Правда, выглядела теперь на все восемьдесят. Но бабой Валей ее все равно никто не звал, только тетей.

— Теть Валь, — тихо обратился я. — Перед арестом Егор заходил в библиотеку. Скажите, что спрашивал, в какой отдел пошел?

— Ничего он не спрашивал, Сашенька. Сказал, что сам все знает, и пошел вон туда, где у нас работы по искусству собраны. Я еще удивилась — никогда он таким не интересовался, всегда что-то приключенческое брал, чтобы время скоротать. А что?

— А то, что выводи людей тихо и без паники. Он там подарок оставил.

Глаза у тети Вали округлились, рот тоже. Но уже через секунду она пришла в себя и кивнула.

— Где Артем и Стас?

— На второй этаж промчались.

— Марат, сначала верни их, а потом беги за дядей Мишей.

Он агакнул и убежал, а я пошел в нужный отдел. Через минуту ко мне присоединились Стас с Артемом.

Это оказался второй по тишине закуток, что не удивительно — в деревне у нас мало людей с высоким образованием, кому интересно искусство древности. Большей популярностью пользуется художественная литература и работы по рукоделию, кулинарии и прочее полезное в быту.

— Я одного не пойму, — сказал Стас, пока мы обыскивали секцию полка за полкой. — Если он время выставил, как он мог знать, когда ты будешь внутри? Хотя никто не знал, когда ты вообще вернешься.

— Он же сказал «по возможности», — напомнил Артем. — Видимо, главным было разрушить терем. Видимо, они считают его важным для нас.

— Символом, угу, — проворчал Стас. Он закончил смотреть под столами и перешел к нижним полкам стеллажей.

— Только символом чего? — уточнил я и открыл очередной шкаф. И замер. Мне что-то отвечали, но я уже не слушал.

Четыре книги стояли не вровень с остальными. Я осторожно убрал их и увидел искомое. Внешне эта штука вроде бы не отличалась от тех, которыми осенью пытались взорвать арсенал и склад. А цифры говорили, что до взрыва осталось три минуты. Вот и причина спокойствия Егора — он примирился со смертью и ждал ее если не от наших рук, то от собственных. Он был готов умереть ради того, чтобы никто не напал на Орел! Что же произошло тогда в Боброве, что так повлияло на него? Потом можно будет поговорить со Стасом, а сейчас надо спешить.

— Нашел, — только и сказал я.

Артем тут же остановился на полуслове и резко развернулся ко мне. Стас подошел посмотреть.

— Не прикреплено, — сообщил он. — Можно вынести.

Тут прибежали Марат с капитаном.

— Нашли? — Тут же все верно понял дядя Миша и занялся изучением.

— Похож на те, что были осенью, — сказал я.

— Не совсем. Тут трубка с водой. Если немного не так наклонить или тряхнуть, взорвется, — пояснил он и покачал головой. — Не успею обезвредить.

— Тогда надо выносить. Очень осторожно. Как раз успею до площади, — сказал я и шагнул вперед.

— Нет. — Марат остановил меня и оказался у устройства первым. — Если с тобой что-то случится, мы проиграли. Я это сделаю. В конце концов, если бы я сразу обо всем рассказал, а не проверял, ничего бы этого не было.

Марату нужно искупление, понял я. Иначе он так и будет себя грызть.