А со мной мороки не будет. Рассказал, показал, и до свидания.
Мы сидели в просторном доме-офисе старосты, самом большом в деревне. Дом стоит выше остальных, внутри его классический скандинавский стиль: дерево, светлые поверхности, здоровый, как считают многие, минимализм. Офис представляет одну прямоугольную комнату, которая, как писали Ильф и Петров, могла быть обставлена только существом с воображением дятла — интерьера, считай, просто нет.
Достаточная жилплощадь у главы. Но не это строение является самым известным местным зданием, а высокий рыбацкий склад в стиле германской готики на берегу, построенный из старого красного кирпича. Это тоже «старые деньги». Вот настоящий символ деревни, его упоминают все, кто побывал в Саг-Харборе.
Здесь проживают уже более двухсот пятидесяти человек. На их долю приходится значительная часть улова огромных омаров и вся продукция китового промысла. А народ все продолжает прибывать… Помимо омаров, отсюда везут гребешки и ценного голубого краба. Его мне уже предложили отведать за ужином.
В поселении есть всего одна причудливо извилистая улица, и проложена она единственно возможным образом — в обход скальных выступов, ям, наполненных дождевой водой, трещин и узкого ручья. Дело в том, что Саг-Харбор стоит между трёх высоких скал — кругом сплошной камень. Земли в деревне совсем мало, и вся она занята аккуратными огородами и садиками. Миниатюрненко и мило.
Да и сами домишки совсем невелики размером. Ни одной каменной виллы с террасами, шпилями и колоннами с цыганским барокко я не заметил. Но в каждом хозяйстве по два, а то и по три таких дома, обязателен и большой двускатный амбар. Поселение основали три норвежские семьи, так что отпечаток стиля застройки очевиден. Остальные жители подтянулись позже.
Над многими крышами гордо реет небольшой звёздно-полосатый, гражданскую войну здесь не принимают. Частенько рядом висит флаг норвежский, вот так.
Поначалу было неясно, почему люди решили вкрячиться в угловатые скалы, когда неподалёку есть живописные пологие холмы с роскошными дубовыми лесами, где в избытке водится дичь, есть ягодники и пригодная для вспашки земля. Но затем я осознал, что деревня расположена вокруг двух почти закрытых бухт, каждая из которых — естественная гавань, обеспечивающая безопасное убежище для рыбацких лодок. Скалы надёжно защищают поселение от ветров, и нет сезонной слякоти.
В деревне имеется молельный дом с крестом на фасаде, в этом же здании находится школа. Есть клуб с пабом и даже площадка для игры в крикет. А на крошечной площади в центре поселения возводится каменное здание самой настоящей ратуши с башней! Скоро дом старосты освободиться от офиса, а сам он переедет на новое место и поменяет свой статус на должность городского главы. Хватит уже деревню изображать.
Оказывается, в Саг-Харбор скоро открывается магазинчик смешанных товаров, заведовать которым будет тот самый «турок» с «Медузы».
Так что все предпосылки для самостоятельного плавания налицо. Не удивлюсь, если у старосты есть и своя народная милиция, хорошо вооружённая и обученная.
У каждого хозяина имеется большая морская байда из листовой стали, которая не боится большой волны и удара о камни, наверняка где-то поблизости была найдена «металлическая» локалка. И по паре «деревяшек» поменьше. Все лодки укомплектованы хорошими подвесными моторами, где-то есть и парусное вооружение.
Быт в рыбацкой деревне сильно отличается от городского. Люди здесь тесно связаны с природой, с морем, с промыслом, а образ жизни определяется общинностью и высокой автономностью сообщества в условиях вынужденной изоляции. Помощь соседям во всём — святое дело, как и коллективная работа вообще.
Вот и сейчас в окне не видно ни одного человека. Все находятся в тихой бухте, куда крадучись проникла «Медуза» — радостно и слаженно разгружают полные трюмы, чтобы наполнить их своей продукцией. А потом в честь прибытия парохода с крайне необходимыми товарами будет устроен шумный праздник. Община организует их по любому удобному поводу, укрепляя связи между жителями.
Так зарождаются уникальные традиции, передающиеся из поколения в поколение, кулинарные рецепты, которые используют только в этой местности.
Характерная черта деревенских — умение ценить личное время, люди здесь дорожат каждым мгновением, но жизнь их не сводится к бесконечной пахоте, что позволяет больше времени проводить с семьёй и заниматься любимым хобби.
Набожность — это, можно сказать, визитная карточка подобных мест. Люди ищут спасения, а религиозность из сферы воскресных обрядов быстро проникает в повседневность, превращаясь в руководство к действию.
Социальная структура Саг-Харбора характеризуется рациональной простотой и взаимозависимостью. Семья здесь главное, детей с младых ногтей учат практикам и традициям рыболовства, обеспечивая тем самым непрерывность передачи навыков. Для общины важны все её члены: от старейшин на уличных лавочках, чьи подсказки из своего опыта бесценны, до безусых юнцов, чья жизненная энергия обеспечивает будущее. Общий труд, неизменное уважение к традициям сплачивают, создавая ощущение защищённости и уверенности в завтрашнем дне. Это сильное сообщество.
Я ещё раз открыл паспорт и прочитал вслух по-русски:
— … Анашкин Сергей Викторович, 1985 года рождения, уроженец города Таганрог. Прописан в станице Заостровской. Эх, Серёга… Как же так вышло?
Паспорт как паспорт, такой же, как у меня. Бордовая рельефная обложка, давленый серп и молот. В обыденной жизни документ лежит дома, но при поездках за рубеж паспорт России настоятельно рекомендуется брать с собой, чтобы после первых же расспросов какого-нибудь копа не оказаться в участке.
Вот ведь как судьба сложилась! Человек перелетел через половину Вселенной, выжил после попадания на Платформу, адаптировался здесь, что было непросто, где-то и как-то проявил себя так, чтобы его заметили и предложили престижную и интересную работу в Министерстве иностранных дел, такое не многим предложат.
Затем получил ответственное задание, и вот, лежит в каменной могиле с простеньким гранитным надгробием на деревенском кладбище у чёрта на рогах. Оба выброшенных на берег захлебнулись. Неподалёку вынесло обломки, я их уже осмотрел. Как уверяет староста и опытные рыбаки, на них нет ничего, что могло бы помочь расследованию. Затем мы посетили кладбище, где упокоен мой соотечественник… Я постоял у могилы, посмотрел, положил любезно притащенные детишками полевые цветы. Приятно удивился основательности местных при подходе к делу. Всё сделали на совесть, не тяп-ляп.
— О чем вы задумались, мистер Горнаго?
— А? — встряхнулся я. — Прикидываю, как можно перевезти тело в Додж-Сити. Может, в зимний сезон, когда у вас тут появляются льдины, такое бывает? Обложить льдом гроб…
Что за карма такая, уже второй сотрудник нашего ведомства, коллега и соратник, вынужденно оказывается в чужой земле… Хотя по Полосову мы уже всё утрясли, в течении месяца тело перевезём.
Тем временем Пер Баккен тоже о чём-то подумал, и с большим сомнением покачал тяжёлой головой.
— Не нужно вам его забирать, мистер Горнаго, вот что я вам скажу. Мы похоронили его, как вы и сами видели, всей деревней и со всеми почестями. В ноябре люди будут заглядывать на кладбище, вспоминать и эту историю… У нас редко что-нибудь происходит. А тут крушение, расследование, приезд представителя посольства… Он теперь наш, часть истории Саг-Харбора. Первый русский на этой земле.
Я задумался.
— Мудры ваши слова, уважаемый Пер. Да-да… Конечно, после доклада и должен буду посоветоваться с госпожой Селезнёвой, но… Пожалуй, пока что мы оставим всё как есть. Однако я внесу вам необходимую сумму от посольства, чтобы кто-нибудь из ваших умельцев изготовил бронзовую или латунную табличку и православный крест. Если это возможно.
— Не надо денег! — поднялся с места староста. — Община всё сделает сама!
