Если бы могущественные СА Рёма должны были быть обузданы, Геринг неохотно согласился с тем, что участие СС было необходимым злом. Требования «второй нацистской революции» продолжали активно звучать в речах Рёма на протяжении всего 1933 года. По словам шефа СА, Гитлер грубо поступался своими нацистскими принципами в обмен на режим, сотрудничающий с правыми консерваторами и армией. «Адольф позорен», — сказал Рём одному из своих приближенных. «Он предает нас всех. Он общается только с реакционерами и доверяет генералам из Восточной Пруссии».35

Гитлера всё больше раздражали тревожные разговоры Рёма о «второй революции». «Я полон решимости, — заявил Гитлер в резкой речи лидерам СА, — подавить любые попытки, которые могли бы нарушить существующий порядок. Я буду всеми силами противостоять второй революционной волне, ибо она приведёт к хаосу. Любой, кто, независимо от своего положения, восстанет против устоявшейся государственной власти, сунет голову в петлю». 36 В другой речи, 6 июля 1933 года, Гитлер подчеркнул, что «революция — это не вечное состояние» и «должна быть направлена ​​в безопасное русло эволюции».

1 декабря 1933 года Гитлер ввёл Рёма в кабинет министров в качестве «министра без портфеля» в надежде, что это его сдержит. В канун Нового года Гитлер написал шефу СА примирительное письмо:

Поэтому в конце года национал-социалистической революции я чувствую себя обязанным поблагодарить Вас, мой дорогой друг Эрнст Рём, за непреходящие заслуги, которые Вы оказали национал-социалистическому движению и немецкому народу, и заверить Вас, как я благодарен судьбе за то, что могу называть таких людей, как Вы, моими друзьями и соратниками.

С искренней дружбой и благодарностью37

Это письмо было опубликовано в газете нацистской партии «Фёлькишер Беобахтер», но оно не помогло разрядить обстановку.

В феврале 1934 года Рём представил гитлеровскому кабинету меморандум, в котором утверждал, что СА должны заменить армию в качестве основной силы безопасности Германии.38 Министр обороны, генерал Вернер фон Бломберг, был возмущен любым предположением о том, что СА должна контролировать профессионально обученную армию. 28 февраля Рёма вызвали на откровенную встречу с Бломбергом и Гитлером. По сути, это была ковровая дорожка. В конце встречи Рём подписал соглашение, в котором обещал не предпринимать попыток насильственной замены армии новой «Народной армией».

К этому времени Геринг решил, что наилучшим способом расправиться с Рёмом будет привезти Гиммлера в Берлин и передать ему полный контроль над прусским гестапо. 1 апреля 1934 года Рудольф Дильс был «переведён» с поста главы гестапо на пост окружного губернатора в рейнландском городе Кёльне. Это было представлено как повышение на более высокооплачиваемую должность, но Дильс был отстранён от дальнейшего влияния на гестапо. В своих мемуарах Дильс вспоминал, что в тот период он страдал от сильного физического и психического перенапряжения и приветствовал своё назначение в Кёльн. Это был хороший способ сбежать.39 Лина Гейдрих вспоминала, что между Гиммлером и Герингом был долгий торг по поводу плана привезти шефа СС в Берлин, чтобы тот взял под свой контроль гестапо. Камнем преткновения стало настойчивое требование Гиммлера, чтобы его безжалостный заместитель Гейдрих сопровождал его. Геринг считал, что высокомерный и безжалостный Гейдрих может вызвать разногласия среди консервативных бюрократов, руководивших прусским гестапо.40

20 апреля 1934 года Геринг назначил Гиммлера инспектором гестапо. Рейнхард Гейдрих, уже возглавлявший СД, взял под свой контроль гестапу, административное подразделение организации. Геринг сохранил свою, теперь уже косметическую, должность «начальника тайной государственной полиции», но СС Гиммлера теперь полностью управляла гестапо, хотя Геринг настаивал на том, чтобы его держали в курсе всех ключевых событий. С этого дня гестапо распространяло свою юрисдикцию на всю Германию. Как с горечью заметил Вильгельм Фрик: «Гиммлер становился всё более и более незаменимым».41

Именно роль Гиммлера в уничтожении Рёма стала ключевой причиной того, что СС получила полный контроль над полицией в нацистской Германии. Восстановление мотивов заговора с целью убийства Рёма затруднено тем, что вся соответствующая документация, касающаяся СС, СД и полиции, была уничтожена. Показания очевидцев исходят в основном от участников заговора и не могут быть приняты за чистую монету. Единственным выжившим, непосредственно участвовавшим в заговоре с целью убийства Рёма к 1945 году, был Геринг, но он крайне уклончиво отвечал на этот вопрос во время перекрёстного допроса на Нюрнбергском процессе. Очевидцы единодушно утверждали, что Гиммлер и Гейдрих выдумали слух о том, что Рем планировал свергнуть режим Гитлера, и заручились поддержкой бывшего генерал-канцлера Курта фон Шлейхера и Грегора Штрассера, нацистского радикала. Рудольф Дильс утверждал, что Гейдрих и Гиммлер подпитывали Гитлера столь же ложными слухами о том, что в СА проникли коммунисты. В более позднем интервью Фрик заявил: «Я убежден, что Рем даже не желал переворота».

В докладе Гитлера Рейхстагу от 13 июля 1934 года о событиях, предшествовавших «Ночи длинных ножей», он утверждал, что в последние дни мая появились «тревожные факты», подтверждающие идею о том, что Рём готовил переворот. В первую неделю июня Гитлер встретился с Рёмом в последней попытке урегулировать разногласия, тем самым подчеркнув, что всё ещё надеется достичь компромисса:

Я сообщил ему, что у меня сложилось впечатление, исходя из бесчисленных слухов и многочисленных заявлений верных старых лидеров партии и СА, что бессовестные элементы готовят национал-большевистскую акцию, которая не принесет Германии ничего, кроме неисчислимых несчастий... Я в последний раз умолял его добровольно отказаться от этого безумия и вместо этого использовать свой авторитет, чтобы предотвратить развитие событий, которое в любом случае может закончиться только катастрофой.45

Гитлер далее утверждал, что вместо того, чтобы последовать этому совету, Рём «готовился устранить меня лично». Все доказательства указывают на то, что это неправда. Одним из малоизученных аспектов разгрома СА Рёма является роль армии. Было доказано, что генерал фон Рейхенау также участвовал в фабрикации сфабрикованных доказательств, обвиняющих Рёма в подготовке переворота.46

17 июня 1934 года вице-канцлер Франц фон Папен решительно вмешался в кризис, произнеся сенсационную речь с благословения президента Гинденбурга в Марбургском университете. Он похвалил гитлеровский режим за прекращение хаоса Веймарской республики, но предостерёг от «второй революции» и затем раскритиковал «культ личности», окружавший Гитлера. «Великие люди не создаются пропагандой», — заявил фон Папен. «Никакая организация, никакая пропаганда, какой бы превосходной она ни была, не может в одиночку поддерживать доверие в долгосрочной перспективе».47

В тот же день в Гере Гитлер в своей речи назвал Папена «пигмеем, воображающим, что может несколькими фразами остановить гигантское обновление народной жизни». Благодаря прослушиванию телефонных разговоров гестапо выяснилось, что речь Франца фон Папена была написана доктором Эдгаром Юнгом, молодым консервативным юристом и близким советником бывшего канцлера Германии. Юнг считал, что консерваторы смогут взять под контроль гитлеровский режим и не допустить его доминирования над жизнью Германии. Четыре дня спустя Юнг по приказу Гейдриха был арестован гестапо в Мюнхене, допрошен и доставлен в штаб-квартиру гестапо в Берлине.

Эрнст Рём лишь с опозданием осознал, какой смертельной опасности он теперь подвергался. 19 июня 1934 года он опубликовал в газете «Фёлькишер Беобахтер» наспех подготовленное заявление. В нём сообщалось, что членам СА предписано взять месячный отпуск в июле, и им строго запрещено носить во время этого отпуска форму. Он добавил, что по совету врача отправляется на отдых в Бад-Висзе, небольшой курортный городок к югу от Мюнхена.48 Рём надеялся, что это примирительное заявление о его деятельности летом убедит Гитлера в том, что слухи о его планах государственного переворота — всего лишь домыслы.