– Стойте здесь, – Ансай бросил тревожный взгляд на красную шторку, волнующуюся на ветру.

За ней угадывался проход с соседнее помещение. Там, за струящейся тканью, чудилось движение. Ходил кто-то огромный, хрипел басисто…

Я нервно всматривалась в щелку, предчувствуя самое дурное. Как вдруг ткань раздуло порывом, загнув материю в подобие шатра, и я увидела людей. На полу!

То есть… обычных людей. Безрогих, нормальных. Боги, боги… Это вот они «дичь»?

Так я не одна угодила в рогатый кошмар. Есть еще жертвы.

Их было трое. Женщина, мужчина и девушка с красно-рыжими волосами. Все валялись в неестественных позах, подогнув руки и ноги. Точно их парализовало или что похуже.

Рядом на полу валялись дротики. А над телами расхаживал монстр.

Истинный монстр, без преувеличений! Огромный мужик с черными рогами под самый потолок. С длинными темными волосами, с рельефным торсом, исчерканным то ли шрамами, то ли рисунками. Жу-у-уть во плоти.

Да на его позвоночнике можно самолетам совершать посадку!

Он что-то бубнил насмешливо, обращаясь то к одной своей жертве, то к другой… Даже стаканчик с водой подставлял к губам и по волосам парализованных поглаживал.

У-у-у… Маньяк. Он же наслаждался чужой слабостью и своей властью над уязвимыми!

Бугры мышц перекатывались на кошмарном теле. Походка казалась хищной и одновременно ленивой, словно вокруг раненой «дичи» бродил сытый тигр.

Так мы пришли продавать меня ему?

Только не этому. Только не этому! Да у него черный пар из ноздрей идет!

Я завесилась волосами и в ужасе затряслась. Но все равно умудрилась увидеть, как именно к этому чудищу подошел Ансай и, тыкая кулаком в сторону клетки, что-то забормотал.

Нет-нет-нет…

Зажмурившись, я стала слышать четче. Как их главный брезгливо фыркает, поминая черноторговцев самыми грязными выражениями.

– Выгнать! – громыхнуло за шторой. – Я не буду принимать в своем доме эту падаль. Как ты вообще позволил им сюда войти?

– Но у них диковинка, господин. Вы же сами…

– Какую только дрянь они ни пытаются мне всучить под видом «диковинок», – шипел раздраженно. – Кого они притащили в прошлый раз, помнишь?

– Низшую хаотическую тварь, господин, – подсказал Ансай. – Маскирующее заклятье недурно наложили…

– Недурно. Я почти повелся, – прорычал хозяин. – А останешься с такой наедине – мигом лишишься всех важных частей тела. Пусть проваливают.

– Потом локти кусать будете, если не посмотрите, – напустил тумана краснорогий. – Сам я не уверен, но…

– Хватит с меня на сегодня «подарочков». Перебор.

Тем не менее, шаги стали громыхать ближе. И я догадалась, что сейчас на меня будут смотреть. Поэтому забилась в самый уголок, не желая столкнуться с чудищем глазами.

– Гаса-а-ан… тьфу, – сплюнул на пол местный владыка, узнав торговцев. – Ты б хоть мылся иногда? Или это от вашего чумазого товара так несет?

Догадка была не лишена смысла.

Мои ресницы мелко трепетали, то открывая вид на комнату, то погружая в спасительную тьму.

Красная штора опять колыхнулась. Три фигуры все еще неподвижно лежали на присыпанных красным песком камнях. Они хоть живые? Их другие торговцы принесли, и рабовладелец решал, кого прикупить в коллекцию?

Перед клеткой появились ноги, увитые черно-красными татуировками.

– Сколько? – бросил равнодушно.

– Две мешка. Сердцем.

– Ополоумели? – рассмеялся хозяин. – На торгах вы ее больше, чем за мешок, не продадите… Если живой дотащите. Путь неблизкий, светило в зените.

– Так тут и не торги, – елейно улыбнулся Гасан, обозревая залу. – Эксклюзивно доставили, Ахнет. Лично в руки. Знаем твои вкусы, странные, редкие… Поэтому: два мешка, ни камешком меньше.

– За эту грязь? – издевательски прошипел рабовладелец. – Вы ее в болоте с каэрой искупали? Не смешите мои рога!

– А мы отмоем. Ты поверь… она высший сорт, – соблазнительно причмокивал Гасан. – Была. Пока в луже не извалялась. На базаре до трех за отмытую доторгуемся…

– Уж мы ее отмоем, – пообещал детина.

Меня? Эти? М-мыть?!

– И еще разок… отмоем… – добавил его братец. – Хорошенько в разных местах потрем.

Сердце обиженно замерло. Отказалось биться. Нет-нет, не надо меня мыть! Я с этой грязью уже сроднилась.

Почуяв мой ужас, рогатый мужик резко развернулся и огрел клетку таким пылким взглядом, от которого прутья будто слегка раздвинулись и накалились.

На меня наползла внушительная тень, и я обреченно заскулила. Как щенок, вставший на пути у тираннозавра.

– Глаза! – гаркнула тень, и я сильнее зажмурилась.

– М-м, – промычала отрицательно.

– Покажи глаза, – сурово велел рогатый. – Ахнета нужно слушаться!

– Нет, – дернула головой.

Если от его взгляда прутья раскаляются, я вообще пеплом рассыплюсь!

– На торги хочешь? – саданул кулаком по потолку клетки. Хозяин дома явно был в дурном настроении.

Никуда не хочу. Ни на базар, ни в рабство к чудищу трехметровому.

Домой хочу! В хмурый Питер, к окну, из которого видно погибшее дерево. Под ледяной дождь, на освежающий ветер. Туда, где ни у кого нет рогов!

– Правда? Жаждешь, чтобы вот эти липкие, грязные твари отмыли тебя с пристрастием? А после замотали в сетку, не оставив на теле и клочка ткани? – вкрадчиво интересовался маньяк. – Совсем голенькую, испуганную, дрожащую?

– Н-нет…

Этого не хотелось тоже.

– А потом они повесят сетку на крюк и выкатят под свет факелов, в зал, битком набитый смердящими покупателями. Представят тебя как самый сладкий лот – абсолютно бесправную пришлую, – коварно описывал маньяк. – Очень, очень покорную. Там тебя выкупит Босхерт, он любит бесправных. Закует в ржавые железяки и сделает своим «мясом».

Слезы горячими струями брызнули из глаз и щедрым потоком омыли щеки. Соль разъела кожу. Наряд из сетки? Сладкий лот? Кошмар. Какой-то кошмар.

– А мне ты – для красоты. Для услады глаз. Но сначала я должен оценить, стоишь ли ты два мешка.

Обиженно скалясь, я открыла заплаканные глаза, сдула волосы с носа и уставилась на мужика. Его лицо показалось отдаленно знакомым, но за пленкой из слез особо не разберешь.

– Моей будешь, – прибил он тяжелым выдохом, медленно кивая.

И я запоздало осознала, что это был не вопрос, а утверждение.

– Багровая звезда явила мне щедрые дары, – с благодарностью в жутком хрипе произнес хозяин и послал ритуальный жест в потолок. – Оплати, Ансай…

– Сердцем? – скривился краснорогий, следивший, видно, не только за пленницами, но и за казной начальства.

– Дай им столько, сколько хотят! – рявкнул плечистый монстр и перешел на вкрадчивое шипение: – А потом гони их так далеко и так быстро, чтобы вонь Гасана более никогда не достигла моих ноздрей.

Ансай с пониманием поклонился и ушел в смежное помещение.

– Вы не передумали? – спросил он, вернувшись с двумя небольшими кожаными мешочками.

В каждый мог поместиться крупный грейпфрут или небольшая дыня. От них тянуло странным жаром, но… чему я удивляюсь? Тут от всего тянуло жаром! И песок горячей пылью оседал на губах…

– Ансай, выдай этим господам оплату сердцем и убедись, что их нога больше не переступит мой порог, – подтвердил хозяин.

Слово «господам» он произнес с таким пренебрежением, словно лично каждому в физиономию плюнул. Я бы тоже плюнула, останься во мне хоть капля жидкости.

Не веря своему счастью, Гасан поклонился, ковырнул пол намасленными отростками и принял мешочки. Погладил их ласково, к груди мечтательно прижал.

– Ключ, – напомнил краснорогий. Судя по кислой мине, он считал цену сильно завышенной и предпочел бы еще поторговаться.

– Ах да. Конечно… – Гасан хлопнул себя по лбу и выудил из грязных штанов отмычку.

Едва черноторговцев выпроводили, из-за шторки показалось смышленое личико прислужницы. Со вздохом облегчения она помахала перед собой ладонями, выгоняя дурной воздух вслед за ушедшими.

– Заранта… Отмой. Чтобы я хоть увидел, на что потратил два мешка, – с ноткой недоверия пробасил чернорогий. – И тех, в коридоре, приведи в порядок. Весь дом песком засыпали!