Я возмущенно ткнула пальцем в красный, явно действующий вулкан. Глаза слезились от едкого дыма, нос разъедало гарью, а уши все явственнее слышали звуки битвы. Так лязгают не бокалы… а мечи.
Во что я вляпалась? Во что я, черт дери, вляпалась? Помимо лужи!
Питер пропал. «Тигр» пропал. Вещи мои пропали. Одна только Маша-потеряша (действительно, блин, потеряша!) сидит посреди красной пустыни в голубом коктейльном платьице. На шее грустно болтается синяя лента с бейджиком переводчика. Каблук одной из туфель держится на сопле. Ни сумочки, ни телефона.
Налево вулкан… Направо вулкан… Прямо… Эй, это кто там?
– Гххх, – прохрипел мужик, обнаружившийся неподалеку. Я от паники его даже не приметила, приняла за груду камней, припорошенную красной пылью.
Он и был грудой камней. Рельефной, бугристой, загорелой. И припорошенной, ага.
Слава богу, я в этом сюре оказалась не одна. Англичанин? Или американец? По «гххх» так и не поймешь, какой акцент. Но точно не наш.
– Сюда… – выдавил он на чистейшем… каком-то. Понятном, но непонятном. Словно вымышленном языке, рычаще-плюющемся, но я его откуда-то знала.
Пусть будет сон. Ну пожалуйста!
На руках и коленях я подползла к мужику и нависла над его разукрашенной физиономией.
Во всех смыслах разукрашенной! Мало того, что на ней имелся десяток ссадин и синяков, так еще алой краской загогулины подрисовали. И черных точечек добавили. Красоты ради.
Его длинные темные волосы были частично заплетены в косы. На конце одной, у левого уха, болталось синее перо. На шее висел массивный кулон с красным (естественно, сюда других цветов не завезли) кристаллом. «Индеец»? Ну что за маскарад!
Ладно, признаю, это было не самое дикое. Венцом всему (и его голове в частности) были роскошные рога, которым позавидовал бы любой горный козел.
– Не отходи, – тихо исторг изо рта «рогатый», мученически кривя губы. – Опасно. Враги. Со мной… в безопасности.
О да, сразу видно защитника в боевом раскрасе!
Наверное, я выпала из реальности и угодила на какую-то вечеринку косплея. Иначе я рога никак не могу объяснить. Не было на банкете рогатых.
Мужик еще что-то невнятно прорычал, и я осторожно похлопала его по щеке. Надо привести ряженого в чувство и спросить, видит ли он вулканы. Или это мой персональный глюк.
Допускаю, что он сейчас видел белочек.
– И зачем столько пили? – участливо вздохнула я, с обидой припомнив, что сама успела пригубить только сок. А накрыло нас одинаково.
Больше прочего смущали они. Рога.
Нет, серьезно, рога?!
Не едва проклюнувшиеся острые рожки козленка, а самые натуральные, большие, ровные, с насечками и какими-то мелко выточенными символами у основания. Игриво загнутые назад и лоснящиеся отполированным эбеновым деревом.
Глаз от них оторвать было решительно невозможно.
«Может, накладные?» – спасительная мысль скользнула по отбывающему сознанию.
Ну а какие еще, Машунь?
Пашка примерял оленьи на позапрошлый Новый год. Сидели как влитые. Будто с ними родился…
Как выяснилось, на той мысли стоило задержаться еще год назад. И все-таки сходить в подсобку, поискать блудливого и поймать на горячем. Меньше очарования – меньше разочарования.
Словом, о том, что Пашка козел, я узнала слишком поздно. Когда он успел перепортить всех козочек с работы, подспудно упрекая меня в том, что стала «замкнутой, скучной и вообще».
Гадство было еще и в том, что Пашу прикрывали наши общие друзья. Лгали в лицо, посмеиваясь в спину над «наивной Марусей»…
Тьфу! Зачем я про него вообще вспомнила?
Ах да, рога…
Озадаченно моргая, я смотрела на еще одного славного представителя «винторогих». Экземпляр из выдающихся. Похоже, у него вообще все накладное.
Особенно грудь. Все эти бугры, литые мышцы, покрытые венами и вязью черно-красных рисунков… На мужике имелись только штаны, поэтому я могла бесстыдно любоваться изгибами ненастоящего тела до самого ремешка.
До чего техника дошла! Какое изысканное, точное скульптурирование! И кожа будто натуральная, не какое-то там папье-маше…
Мужик был всесторонне огромный. Я не рискнула лечь рядом и сравнить, но, если отталкиваться от ощущений… Стой мы напротив друг друга, я бы дышала «ряженому» в пупок.
Благодаря телесному апгрейду он напоминал актера из сериала. Джейсона Момо-как-то-там, который то ли кхал, то ли гхар, то ли еще кто… Словом, полный мрак и личность во всех отношениях примечательная.
И вот этот «момо-как-то-там» лежал прямо передо мной! Без чувств. Зато с рогами. И чуть-чуть с косичками.
– Эй… мистер… – пробормотала я, пытаясь аккуратно пошевелить черный рог.
Ни черта. Намертво приклеен к хозяину.
А я уже представила, как мы сводим все к невинной шутке про «у вас рог отклеился»…
Закатила глаза. И как отдирать будет? Ага! Тут и растворитель не факт, что возьмет. Езжай потом на метро, цепляйся рогами за поручни, бодай всех, кто мешает пройти…
Может, подшутил над ним кто? Вряд ли же по трезвости так разукрасился. Я еще понимаю татуировки, пирсинги… Но вот чтобы целый рог в башку вмонтировать? Это каким же, пардон, бараном надо быть?
– Ммм… – очнулся «павший».
– Простите, что интересуюсь, но… Вы рога на клей посадили или гвоздями заколачивали? – с ноткой укора поинтересовалась я, похлопывая мужика по щекам.
Взрослый же дядька. А как дитя малое. Лишь бы родителям добавить седых волос.
Лицо у него было красивое, запоминающееся. Точеное, скуластое, волевое. С ровным загорелым лбом, с густыми темными бровями, с щедрой опушкой ресниц… Такому бы в модели нижнего белья, а не в рогатый косплей.
Руки как-то сами соскользнули на его шею, осторожно тронули кулон, коснулись горячей кожи. Вот вроде накладные бугры, а какой жар от них! Как от… как от настоящих.
Решив, что галлюцинация на то и галлюцинация, что в ней можно безнаказанно щупать, я аккуратно ущипнула мужика за плечо. Мамочки. Мышцы – что камень, даже не прогнулись. Только красное пятно на коже размазалось, окрасив и мои пальцы в алый.
– Ой, – испуганно прошептала я, вытирая темные капли о платье. На тонкой голубой ткани остался некрасивый развод.
Это не песок. И не краска. Это кровь.
Внутри меня все обмерло.
Кровь! Не накладная ни разу!
Звуки битвы приближались, и все вдруг соединилось во вменяемую (почти) картинку.
Тут или до жути реалистичная реконструкция фанатиков, или жестокая бойня. И дым, и крики, и лязганье вдалеке – настоящие.
А мужик… Он пришел оттуда. Раненый. И упал сюда. Я проследила борозду на красном песке, оставленную его великанскими ногами.
С его плеча сочилось, капало на песок, собираясь в небольшую лужицу и тут же впитываясь в землю. Под рисунком татуировки я заметила резаную рану. Как от тонкого лезвия. А затем, придирчиво оглядев огромное малоодетое тело, нашла и еще несколько.
Однако самой жуткой выглядела арматурина, торчавшая с другого бока «рогатого» и щедро политая красно-бурым соком. Металлический прут мог быть частью костюма. Вмонтирован, как рога. Но мне все слабее верилось в то, что это дружеский маскарад.
И я не просилась на чужую смертельную вечеринку!
Это какие-то игрища на выживание?
Ведущий на банкете обещал сюрприз после десерта. Это вот он, да? Отличный тамада! И конкурсы интересные…
Во что Ирка меня втянула? Она поэтому не захотела идти? Чувствовала, что после торжественных речей уважаемые мужчины превратятся в психов, разряженных индейцами-переростками?
«Подмени меня, Машунь, будет весело. Тебе надо развеяться хоть немного после… ну… после».
Развеяться?
Развеяться?!
Да тут… тут… из людей пруты железные торчат!
Вечернее платье все равно шло на выброс, так что я без сожаления оторвала лоскут. Приладила тряпочку к раненому плечу, и ткань мигом впитала бурую кровь.
Сон ли, галлюцинация, шизофрения… Плевать. Мы своих (даже рогатых и с косичками) не бросаем.
