Ларс снова усмехнулся.

— Да замолчишь ты или нет?! — попыталась приструнить своего питомца хозяйка. Пес продолжал беспрестанно лаять.

Тогда Ина снова взяла его на руки, и он тут же замолчал, чем заслужил поглаживания по голове. Ларс закатил глаза. Неужели она не понимает, что этим его только поощряет? Коснувшись фуражки в знак прощания, полицейский сделал глубокий вдох, приготовившись сражаться с мучной пылью в пекарне.

Прежде чем он успел положить ладонь на ручку двери, Ина его остановила.

— Подожди минутку, пожалуйста. — Она серьезно посмотрела на него. — Я еще кое-что хочу тебе сказать.

Ларс тут же потянулся к нагрудному карману, но замер. В нем проснулось любопытство.

Он видел, как Ина взволнована. Она постоянно трогала свою шею, на которой уже виднелись красные следы.

— Я не говорила остальным, — наконец начала женщина, — но я видела Матса. За несколько часов до того, как мы нашли его мертвым.

— На вечеринке? — Ларс моргнул.

— Нет. — Казалось, Ина обдумывает его вопрос. — Там я его вообще не заметила. — Она поморщилась. — Хотя я и не присматривалась. Но я видела его по дороге домой.

Ларс достал блокнот и щелкнул кнопкой ручки.

— Когда?

Ина нахмурилась.

— Около двух часов, наверное?

— Это вопрос или ответ? — уточнил Ларс.

Она пожала плечами.

— Боюсь, точно не помню. Но это точно было ненамного позже. Последний раз я смотрела на часы в половине третьего, когда еще раз встала, чтобы надеть маску для сна, которую положила на туалетный столик. Здесь так рано светает.

— Середина лета, — с пониманием ответил Ларс.

Сам он любил эти ночи, причем с детства. Ему нравилось вспоминать, как они с дедом катались на маленькой весельной лодке по озеру и рыбачили. Шведские ночи летом дарили незабываемые впечатления от рыбалки. Они останутся с ним навсегда. Его дед, родом из Уппсалы, придерживался твердого убеждения, что ночи ближе к середине лета — лучшее время для ловли по-настоящему крупной рыбы.

Ларс отвернулся и посмотрел на озеро. Его охватила меланхолия. Он так давно не рыбачил. А что, если просто арендовать лодку на днях и провести здесь ночь? Только он, его удочка и шесть банок Småland Export Pilsner? Может, предложить отцу? Вдруг он захочет поехать с ним. Впрочем, эту идею Ларс быстро отбросил. Папа и пяти минут не выдержит в тишине и в итоге будет болтать без умолку, распугивая рыбу.

— Значит, около двух часов. — Молодой человек сделал пометку в блокноте. — И где ты его видела?

Ина прикусила нижнюю губу.

— В том-то и странность, — нерешительно начала она. — Он вылез из окна Кнута.

— Из окна погибшего Кнута? — тут же переспросил Ларс.

Она указала головой в направлении дома.

— Я видела, как он пытался вылезти из окна ногами вперед, но в конце концов неуклюже упал на траву.

— Он был пьян?

Ина мотнула головой.

— Не думаю, потому что после этого он двигался совершенно нормально, не шатаясь.

Ларс записывал каждое слово и мысленно похвалил себя за то, что много лет назад посещал курсы стенографии, которые проводились в его бывшем полицейском участке в Стокгольме.

— Куда он отправился потом?

— Не знаю.

— В пекарню?

— Не знаю.

Он сделал паузу и посмотрел на нее.

— И что, по-твоему, он делал в доме Кнута?

Ина приподняла узкие плечи, после чего снова беспомощно их опустила.

— Я и сама задавалась этим вопросом, — задумчиво призналась она. — Когда он вылезал из окна, у него было с собой что-то вроде кожаного портфеля.

— Что-то вроде кожаного портфеля? — Ларс пристально взглянул на нее, отчего Ина нервно моргнула.

— Может, дипломат. Было темно, в смысле… не кромешная тьма, но свет казался таким странным, а тени такими…

— Серыми? — предположил Ларс, на что немка благодарно кивнула. Он и правда ее понял. В такие ночи тени действительно казались серыми на фоне серого.

— Это было что-то вроде кожаного портфеля, — подчеркнула она, и именно так Ларс записал в блокноте. Затем поднял ручку и перевел взгляд на закрытую дверь пекарни. — Вот именно, — добавила Ина. — Сейчас при нем его нет. Портфеля. Я уже везде в пекарне посмотрела. Даже в тестомешалке.

— Это ничего не значит, — заметил Ларс. — Он мог оставить портфель дома перед тем, как пойти в пекарню…

— Или его мог украсть убийца.

— Минуточку! — Ларс успокаивающе поднял руки. — Мы пока не знаем, действительно ли это убийство.

— Но это же очевидно!

— Это станет очевидным только тогда, когда к такому выводу придет команда судмедэкспертов. — Он сделал паузу и осторожно спросил: — Я должен задать еще один вопрос. Ты что-нибудь пила?

Рот Ины открылся, как у рыбы, она ахнула.

— Но… ты же прекрасно это знаешь. Я выпила рюмку шнапса с тобой и твоим отцом.

— Больше, чем одну рюмку.

— Тогда к чему этот глупый вопрос?

Он снова начал что-то записывать в блокноте.

— Со шнапсом или без… Я знаю, что видела! Он вылез из окна Кнута, и у него был с собой портфель.

— Что-то вроде кожаного портфеля, — поправил ее Ларс, однако немка невозмутимо продолжила:

— Потом он ушел со двора, а чуть позже мы нашли его мертвым в пекарне. Но чего-то вроде кожаного портфеля нигде нет. То есть… это же ежу понятно!

Ларс ничего не ответил. Он тоже так считал, но не обязательно сообщать об этом ей. От этой, казалось бы, мирной фермы за версту несло чем-то подозрительным.

Маленькому псу, похоже, тоже так показалось. Потому что он вдруг издал писклявый хрип.

Хозяйка встревоженно взглянула на него.

— Зевс, что с тобой?

Тот одним прыжком вырвался с ее рук и бросился к соседним кустам, где его громко вырвало.

Весь вид женщины говорил о том, как ей стыдно.

— Должно быть, не переварил сырое тесто, — извиняющимся тоном проговорила она. И тут же вздрогнула, потому что Гус гавкнул. Один-единственный раз. А буквально через секунду дверь пекарни распахнулась, и оттуда показалась голова коллеги Ларса, одетого в белый закрытый комбинезон и мятно-зеленые резиновые перчатки.

— Ше-е-еф! — Он смотрел на Ларса с мрачным выражением лица и, похоже, не заметил Ину. — Все явно указывает на убийство.

Глава 26

— Мое прекрасное тесто!

Сказать, что пекарь с фермы Тингсмола потерял самообладание, было бы преуменьшением века. Этот Нильс никак не мог взять себя в руки. Полицейским снова и снова приходилось останавливать его, чтобы он не тянулся к тесту в чане.

— Мое прекрасное тесто!

Ларс дал ему еще несколько секунд на жалость к себе. В конце концов, все справляются с шоком по-разному. А этот человек шокирован до невозможности. Ларс внимательно изучал его со стороны. Он выглядел заметно потрясенным. И усталым. Кожа бледная. Как мука. Глубокие круги под глазами буквально впечатались в лицо, а напоминающие солому волосы торчали во все стороны. Неудивительно, ведь полицейские только-только подняли мужчину с постели и привели на место преступления.

Ларс терпеливо наблюдал, как Нильс оглядывает пекарню и время от времени бросает взгляд на мешок с телом, который его ребята положили чуть поодаль в ожидании дальнейшей транспортировки. Тем временем большая часть команды занялась поиском улик. Со всех предметов снимали отпечатки пальцев, в пакетики в массовом количестве складывали образцы. То и дело срабатывала вспышка полицейского фотографа. Причем так часто, что в зрачках Ларса оживленно взрывались десятки маленьких сверхновых. Если в результате у него случится очередной приступ мигрени, он ничуть не удивится. Хотя с тех пор, как он уехал из большого города, они стали возникать гораздо реже.

Пекарь оторвал взгляд от мешка с телом и немного затравленно посмотрел на Ларса.

— Он там, внутри?

Ларс не стал утруждать себя ответом. Он вспомнил разговор с криминалистом, который сообщил предполагаемую причину смерти. По его словам, мужчина задохнулся в чане. Сначала куски теста перекрыли дыхательные пути, а затем крюк для теста отрезал доступ кислороду. Ларс подавил дрожь.