— Итак, еще раз с самого начала, — заговорил он. — Ты был на празднике у озера и посреди ночи ушел в пекарню, чтобы замесить тесто для хрустящего хлеба. — Он ненадолго замешкался. — Так вы его называете?

— Я делаю это каждый год, с тех пор как поселился здесь, — тихо, почти бессильно откликнулся Нильс. — Потому что это приносит удачу.

От Ларса не ускользнула ирония ситуации.

— А вот Матсу это удачи не принесло, — так тихо пробормотал он себе под нос, что пекарь его не услышал или просто не захотел слышать. Во всяком случае, Нильс невозмутимо продолжал:

— Каждый праздник середины лета я замешиваю тесто для хрустящего хлеба, пеку его и на следующий день раздаю всем жителям. — Он едва не улыбнулся. — Это уже стало неизменной традицией фермы.

Ларс сделал пометку.

— Ясно. И вчера ночью все происходило точно так же?

— Именно так!

— Есть ли свидетели?

Нильс заколебался, казалось, лихорадочно обдумывая ответ, но в итоге покачал головой. Когда Ларс сделал очередную пометку в блокноте, он судорожно вздохнул.

— Почему я здесь? К чему все эти расспросы? Я что, подозреваемый?

— Нет, — солгал Ларс. Конечно, он подозреваемый. Убийство в пекарне автоматически включало пекаря в число возможных убийц. Старое полицейское правило.

Усталый взгляд пекаря опять метнулся к тестомешалке.

— Теперь она наверняка сломана.

— Какие у тебя были отношения с Матсом Эрландссоном?

— Ну, я знал его. В конце концов, он жил по соседству, но, по сути, меня с ним ничего не связывало. Мне это было и не нужно.

— Он тебе не нравился? — уточнил Ларс.

Нильс натянуто рассмеялся.

— Покажи мне хоть одного человека в деревне, которому он нравился. — Смех затих, как только его взгляд снова упал на мешок с телом.

— Как давно ты здесь живешь?

От вопроса Ларса Нильс вздрогнул. Видимо, он вывел его из глубоких размышлений. Мужчина принял задумчивый вид.

— Пять лет, — нерешительно ответил он. — Примерно. Хотя нет, наверное, уже шесть.

— А до этого?

— Раньше я жил в другом месте.

— Где?

— Господи, неужели это имеет значение?

Ларс молча смотрел на него.

— Ну хорошо, до этого я управлял пекарней в Векшё.

— И почему перестал этим заниматься?

— Ну, потому что мне надоело, хотелось тишины и покоя. Как-то раз я приехал сюда в отпуск, подумал, что здесь очень красиво, и услышал, что местные хотели бы открыть пекарню на ферме, но у них нет пекаря. — Его плечи поникли. — Одно привело к другому. — Он поднял голову, почти с вызовом посмотрел Ларсу в глаза и гордо ухмыльнулся: — С тех пор я стал местным пекарем.

— Ясно.

— Да.

Ларс оглянулся на тестомешалку.

— Значит, ты готовил тесто в этой машине. Когда именно это было?

— Сегодня ночью.

— Точнее!

Нильс закатил глаза и добавил:

— В одиннадцать минут второго.

На мгновение Ларс перестал контролировать выражение лица. Слишком уж его удивил ответ.

— Что это за время?

— Ну… из-за счастливого числа три. Это сумма цифр: час ночи и одиннадцать минут.

В блокноте появилась еще одна заметка. Потом он попросил пекаря рассказать, как готовится тесто для хрустящего хлеба. По какой-то непонятной причине полицейский записал даже ингредиенты: мука, овсяные хлопья и семена подсолнечника. Не то чтобы это имело отношение к его расследованию. Но вдруг он остановился.

— Почему именно в ночь Мидсоммара?

— Потому что такова традиция, — снова пустился в объяснения Нильс. — С тех пор как я поселился на ферме, каждое утро после Мидсоммара все едят мой хрустящий хлеб. Это стало традицией. Своего рода обряд на удачу.

Ларс сделал запись в блокноте: «Традиция», а затем вновь посмотрел на пекаря.

— Что ты делал после того, как замесил тесто?

— Я все прибрал, выключил свет и спустился обратно к озеру, на праздник.

— И в тот момент, когда ты покидал пекарню, ни Матса, ни кого-либо еще там не было.

— Конечно нет. — Нильс надулся и чуть ли не обиделся на то, что ему задали подобный вопрос.

— А по дороге к озеру, — продолжил Ларс, — ты не видел Матса?

— Нет! Мы закончили? Теперь я могу идти?

— Минутку. — Полицейский наблюдал, как двое его коллег возятся с тестомешалкой. Один из них наполовину перегнулся в чан, словно желая воссоздать позу мертвеца. Ларс поднял ручку и указал ею на грудь Нильса: — Сначала я хотел бы знать, когда ты в последний раз видел Матса.

Пекарь как раз собирался ответить, как вдруг коллега Ларса — тот, который только что до пояса залезал в чан, — крикнул:

— Ше-е-еф! Мы тут кое-что нашли!

Часть 10

ШВЕДСКИЙ ДЛЯ НАЧИНАЮЩИХ

Sötchock

В дословном переводе это значит «сладкий шок». Очень подходящее определение, потому что оно описывает человека, который буквально сходит с ума от милоты — например, при виде котят или щенков.

Глава 27

Ина сидела на кухне у Агнеты и пила чай. Зеленый, со вкусом цветков апельсина и персика, но с горьковатым послевкусием, которое ей очень понравилось. Агнета сидела напротив, перед ней тоже стояла исходящая паром чашка, но она к ней не притрагивалась.

— Значит, ты видела Матса, — подытожила она то, что Ина минуту назад рассказала ей в мельчайших подробностях. — За несколько часов до того, как мы обнаружили его в тестомешалке.

— Именно так.

— И он вылезал из окна Кнута.

Ина сделала еще один глоток, понимая, что Агнета вовсе не ждет от нее ответов, ей просто необходимо произнести услышанное вслух, чтобы все понять.

— И что сказал по этому поводу полицейский, этот Ларс?

— Ну, прежде всего он сказал, что Зевсу не помешал бы кинолог, — заявила немка, поскольку это было первым, что пришло ей в голову.

— А насчет Матса?

— Ничего, — откликнулась Ина. — По крайней мере, не очень много. В основном он записывал. Потом нас прервал его коллега, который подтвердил наши подозрения. После этого Ларс оставил меня и пошел в пекарню проверить, что выяснили другие полицейские.

— Что это убийство, — заключила Агнета, взявшись за ручку чашки, но не поднимая ее. Ее глаза потемнели. — Двое полицейских, которые меня опрашивали, даже не сказали мне, что Матс вышел из дома Кнута.

«Еще бы», — подумала Ина. Скорее всего, они подозревали, что преступник находится в непосредственной близости от пекарни. А значит, им мог быть кто угодно, живущий на ферме. Пожалуй, разглашать слишком много информации было бы просто неразумно.

По деревне уже поползли слухи, что Нильса очень долго допрашивала полиция. Причем прямо на месте преступления. Говорили, что он вышел из пекарни с угрюмым видом, как побитая собака. Ина вынуждена была признаться себе, что не рассматривала его в качестве преступника. Хотя ничего удивительного, что именно он попал в фокус полицейского расследования. В конце концов, он ведь пекарь и каждый день работает с этой тестомешалкой.

— Ты не замечала ничего подозрительного в Нильсе? — спросила она Агнету. — Я имею в виду, на празднике.

— На самом деле он вел себя так же, как и всегда… — Агнета вдруг заговорила тише: — А вообще-то нет, не как всегда, — исправилась она. — Я обратила внимание, что Нильс ушел с торжества неожиданно рано, чтобы приготовить тесто. И больше не вернулся. Мы со Сванте удивились и даже вскользь это обсудили. — Она как-то неопределенно улыбнулась, глядя в свою чашку. — Обычно Нильс уходит одним из последних. — Агнета пожала плечами. — Но, может быть, мы просто его не заметили.

— Конечно. — Ина наклонила голову.

Обе погрузились в долгое молчание, каждая поглощенная своими мыслями.

— Матса и правда убили, — наконец проговорила Агнета. На ее лице отразился чистый ужас. Пока она переваривала эту новость, Ина почувствовала некоторое облегчение. Как же трудно ей было не рассказывать никому о том, что она видела той ночью. Но когда она поделилась этим с Агнетой, ей стало легче.