Она миновала спящие казармы, тёмные аудитории, залы, где на стойках тускло поблескивало оружие. Наконец, в самом конце бокового коридора, она нашла её — дверь, о которой шептали легенды. Она была почти невидима, покрытая слоем пыли и паутины, сливаясь со стеной. Засов был ржавым, но не запертым. С титаническим усилием, медленно, по миллиметру, чтобы не издать ни звука, Анна сдвинула его.

Воздух, хлынувший из-за двери, был другим. Густой, затхлый, пахнущий сыростью, гниющим деревом и веками забвения. Здесь не было фонарей. Единственным источником света была полная луна, чей призрачный свет пробивался сквозь заколоченные окна.

Анна шагнула в старое крыло, и дверь за ней закрылась с тихим вздохом, отрезая её от знакомого мира. Она шла по коридору, её шаги тонули в слое пыли. Она заглядывала в комнаты, как призрак, исследующий своё прошлое. Разрушенная библиотека, где фолианты превратились в труху. Пустые кельи монахов, где на стенах ещё можно было различить выцветшие фрески. Склад, заваленный сломанными тренировочными манекенами — они лежали вповалку, с оторванными конечностями, словно жертвы безмолвной бойни.

И вот, в конце длинной галереи, она увидела их. Огромные двойные двери из чёрного дерева, покрытые сложной резьбой. Анна не знала этих символов, но память Анастасии подсказала: это древние обереги, знаки, охранявшие покой этого места. Одна из створок была слегка приоткрыта, приглашая войти.

Она толкнула дверь. Пронзительный, душераздирающий скрип петель эхом разорвал тишину. Анна замерла, сердце колотилось, как пойманная птица. Она вслушивалась в темноту, ожидая крика, шагов, чего угодно. Но в ответ — лишь гулкая, мёртвая тишина.

Собравшись с духом, она шагнула внутрь.

И ахнула.

Она оказалась в огромном зале, бывшем некогда сердцем монастыря. Высокие арочные своды терялись во мраке. Вместо витражей в окнах зияли дыры, сквозь которые лунный свет лился потоками, рисуя на полу причудливые, движущиеся узоры из света и тени. Каменный пол, хоть и потрескавшийся, был ровным и гладким — идеальная сцена. Алтарь был разрушен, скамьи сломаны, но пространство… Пространство было великолепным. Двадцать метров в длину, десять в ширину.

Это было оно. Её тайный зал. Её сцена. Её убежище.

Дыхание перехватило от восторга. Она медленно прошла в центр зала, встав в самый большой лунный луч. Тишина, покой, уединение. Здесь она могла быть собой.

Сбросив оцепенение, она начала разминку. Тело, остывшее и зажатое, отзывалось неохотно. Но она была терпелива. Плавные плие, вытягивающие мышцы. Резкие, как росчерк пера, батман тандю. Круговые, медитативные ронд де жамб. Постепенно холод отступал, кровь побежала быстрее, Поток внутри неё лениво зашевелился, пробуждаясь.

И тогда она начала творить.

Первым был пируэт. Вращение. Основа основ. Правая нога на полупальцах, левая прижата к колену, руки собраны. Толчок. Раз. Два. Три оборота. И магия взорвалась. Серебристый след, оставленный её телом, сплелся в вихрь. Пыль, спавшая на полу веками, взметнулась вверх, закружилась в лунном свете, словно метель из звёзд. Четыре. Пять. Шесть оборотов!

Она остановилась, тяжело дыша. В прошлой жизни восемь пируэтов были для неё нормой. Но даже шесть в этом слабом теле были триумфом. А эффект… Вихрь, созданный ею, пронёсся по залу, сдувая мелкие обломки со сломанных скамей.

«Это оно! — вспыхнула мысль. — Вихрь! Им можно сбить с ног, дезориентировать, создать дымовую завесу из пыли! Это техника!»

Следующим был прыжок. Гран-жете. Разбег — три бесшумных шага. Толчок. И она взмыла в воздух. На долю секунды она снова ощутила тот восторг полёта, ту невесомость, что была доступна ей на сцене. В воздухе её тело вытянулось в идеальный шпагат, руки раскинуты, как крылья. Приземление — мягкое, бесшумное, на одну ногу.

Но магический эффект был оглушительным. В момент приземления от её ноги разошлась видимая ударная волна. Каменный пол содрогнулся, пыль взорвалась во все стороны, и ближайшая сломанная скамья отлетела на метр, с грохотом ударившись о стену.

Анна замерла, потрясённая. «Атака! Это чистая атака! Если прыгнуть так на противника…»

Затем — защита. Арабеск. Она замерла в идеальном балансе на одной ноге, вторую вытянув назад, руки — в стороны. Поза статуи, полной грации и скрытой мощи. И магия откликнулась. Серебристый свет, исходящий от её вытянутых конечностей, соткался в полупрозрачный, мерцающий барьер перед ней. Она осторожно толкнула его рукой. Он сопротивлялся, упругий, как плотный воздух.

«Защита! — её сердце запело. — Это щит!»

Часы пролетели как минуты. Она была одновременно хореографом и танцовщицей, учёным и подопытным кроликом. Каждое па, каждое движение из её прошлой жизни обретало новый, смертоносный смысл.

Па-де-бурре — три быстрых, семенящих шага — превратились в рывок, молниеносное ускорение, оставляющее за собой серебристый шлейф. Фуэте — серия вращений с хлестким махом ноги — стало режущим ударом, серебряная дуга, рассекающая воздух. Даже простая ходьба на пуантах, на кончиках пальцев, обрела смысл — магический след, окутывающий её ноги, полностью глушил звук шагов.

Она не записывала. Она запоминала телом, как запоминала сложнейшие балетные партии. Атака, защита, перемещение. Её собственный, уникальный стиль рождался здесь, в этом заброшенном зале, под взглядом луны. Её Школа Танца. Восьмая Школа, о которой никто не знал.

Внезапно мир качнулся. Голова закружилась, ноги подогнулись. Она едва успела сесть на пол, прежде чем упасть. Истощение. Она чувствовала, как её Поток, её внутренняя энергия, иссяк, словно вода из пробитого бурдюка. Мастер Алексей был прав. Это было опасно.

Она сидела, тяжело дыша, и смотрела на дело своих рук. Зал был окутан серебристым туманом — затухающие следы её магии. Это было смертельно красиво.

«Я не могу раскрыть это, — поняла она. — Ещё не время. Пока я слаба, это мой единственный козырь. Использовать только в крайнем случае. Как завтра».

Пора было уходить. Она встала, отряхнула пыль с одежды и направилась к выходу. Уже у самых дверей её пронзило ледяное ощущение. Ощущение взгляда. Тяжёлого, внимательного взгляда в спину.

Она резко обернулась.

Пусто. Лишь лунный свет и тени. Ни звука. Ни движения.

Но ощущение не проходило. Оно впилось в её кожу холодными иглами. Паранойя? Или… кто-то видел её танец? Её секрет?

Она выскользнула из зала, не решаясь обернуться снова. Бесшумной тенью она прокралась обратно в свою комнату. Легла в кровать, но холод, не имеющий ничего общего с ночной прохладой, сковал её.

Кто-то был там. Она была в этом уверена.

Завтрашний бой перестал быть главной угрозой. Теперь у неё был новый, неизвестный враг. Или… союзник? Этот вопрос, безмолвный и страшный, остался висеть в темноте её комнаты до самого рассвета.

Глава 6. Первая кровь

Третий день в Академии начался с боли. Анна проснулась оттого, что её тело кричало. Каждая мышца, каждая связка протестовала против насилия, которому она подвергла их ночью. Тайная тренировка в заброшенном зале, а затем часы беспокойного сна, отравленного подозрением, что за ней наблюдали, — всё это взяло свою цену. Её Поток был на исходе, тонкий, как паутинка. Голова была тяжёлой, а веки — свинцовыми.

Но сегодня были парные поединки. Сегодня слабость была равносильна смерти.

За завтраком она заставила себя съесть двойную порцию безвкусной овсянки. Ей нужна была энергия. Она ела механически, не обращая внимания на перешёптывания и косые взгляды. Она чувствовала на себе взгляд Виктории — тяжёлый, полный предвкушения. Ледяная принцесса ждала её публичного унижения.

Тренировочный зал Школы Кинжала гудел, как растревоженный улей. В центре, в круге, очерченном мелом, уже шёл бой. Студенты столпились вокруг, их лица были напряжены, глаза горели азартом. Воздух был наэлектризован.

Мастер Дмитрий Острый стоял у края круга, скрестив руки на груди.