Одного предложения было достаточно.

— А во что веришь ты?

— Точно во что всегда верил. Что твоя ценность не измеряется телом, которое ты населяешь.

Она услышала, как он повернулся к ней, но в своём малодушии не могла пошевелиться; могла лишь склонить голову в раздумье.

— Моя дорогая Фэйт, нет человека, который мог бы сказать, что понимает тебя, ибо то, через что ты прошла, принадлежит только тебе. Независимо от их мнения о том, насколько ты устойчива, то, как ты принимаешь эту новую судьбу с таким изумлением, поражает меня. Ты не обязана быть благодарной за жизнь, которая была навязана тебе, просто потому что ты живёшь. Ты не обязана расставаться с тем, кем была, чтобы принять то, кем становишься.

Её слеза упала прямо на пол, слеза чистой благодарности и освобождения.

Большая, мозолистая рука приподняла её подбородок, и она встретилась взглядом с теплом отца. — Тебе небезразлично это, то, что совет решит о твоём праве на правление. Это показывает, как сильно ты этого хочешь, моя дорогая. Это наполняет меня гордостью, которую я никогда не думал, что испытаю в этой жизни.

— А если бы я не хотела этого? — прошептала она.

Его улыбка лишь расширилась. — Независимо от того, что ты выберешь, ты полетишь на тех крыльях, которые были заперты в клетке слишком долго.

ГЛАВА 44

Зайанна

Им не пришлось делать ничего больше, чтобы Зайанна страдала от последствий их порки. Спина её бесконечно горела, но хуже всего было невероятное желание почесать, и она отдала должное людям за их выносливость во время заживления.

Не имея ничего, чтобы отвлечься от желания поскрести, куда могла дотянуться, она подтянула колени и уткнулась лицом в скрещённые руки. Темнота дразнила, создавая иллюзию свободы для снов, которые она могла вызвать в её глубинах, живя разумом, а не телом. Это работало какое-то время, чтобы вытащить её из этой камеры, из её жалкого существования вообще. Она проводила время, проживая множество жизней, гадая, кем могла бы быть в альтернативном мире. И всё же ничто из того, о чём она думала, не казалось особенно привлекательным. Она не хотела жизни Нефры, или Мордекая, или Дакодаса. С противоположной стороны, она не хотела жизни Фэйт или Кайлира.

Она не хотела и своей собственной. По крайней мере, не с этими фантомными цепями, приковывающими её в качестве чьей-то служанки.

В своей усталости и бреду Зайанна не могла бороться с мыслями о Маверике. Она снова гадала, где он, знает ли уже о её плене и что он сделает с этим знанием. Доверие не было чем-то, что она часто оказывала, но в тот момент она поняла, что дала его ему много. Зайанна доверяла ему не рассказывать хозяевам, зная, какое наказание это навлечёт на неё.

Её грудь сжалась, и ногти впились в плоть, чтобы противостоять тоске, просочившейся сквозь её слабую защиту. По знакомству с Мавериком. По части себя, которая скучала по его невыносимому приставанию. По его прикосновению...

— Уйди, Кайлир, — простонала она, не поднимая головы, раздражённая тем, что он вмешался именно тогда, когда она наконец погружалась в момент покоя.

— Ты позволишь мне помочь тебе сейчас?

Зайанне было уже всё равно. Так чертовски устала. И холодно, поняла она с болезненной дрожью. И всё же её кожа была влажной, словно она бежала по жарким летним полям. Она сглотнула, но горло было как наждачная бумага.

— Ты ничего не ела и не пила.

Голос Кайлира она слышала отдалённо, словно под водой. Зайанна подняла голову, резко повернув её к нему с намерением нахмуриться, но мир стремительно накренился. Блаженство и мучение утяжелили её падение. Она слабо услышала ругательство и уловила размытое зрелище дыма и звёзд, прежде чем её голова ударилась обо что-то мягкое и окружение исчезло.

Зайанна очнулась с вздохом. Паника опутала её, и крик был заглушен сжатыми зубами, когда её запястья упёрлись в концы сдерживающих их оков. Зрение долго не могло сфокусироваться, но когда она приподнялась с бока, её пальцы разжались от удивления, встретив мягкие простыни вместо камня.

Пытаясь сориентироваться, она дышала долго и глубоко. Запах, который обволакивал её, звал снова лечь и чувствовать себя в безопасности во сне, но лицо, мелькнувшее в уме, заставило её моргнуть, выискивая и бросая взгляды в сторону.

Вот он.

Кайлир сидел на краю кровати спиной к ней. Он молча смотрел на янтарное пламя в другом конце комнаты, но должен был почувствовать, что она проснулась. Зайанна окинула взглядом новое окружение. Инстинкт заставлял её намечать путь к бегству, но её любопытство цеплялось за всё, что могло подтвердить, где она, как она думала, находится.

Меч Кайлира был неузнаваем с одной стороны комнаты рядом со множеством другого оружия. Включая её собственный, Ниллир. У неё не было сил заботиться о том, что он сохранил его у себя. Одежда была разбросана на кресле, единственная книга лежала на столе с куском пергамента, словно он изучал её. Комната отзывалась скромным теплом, ничем роскошным или величественным, хотя она считала, что его положение достаточно высоко, чтобы он мог запросить любую роскошь.

— Мне не следовало бы здесь быть. — Её голос прозвучал ужасным хрипом, и она кашлянула.

— Нет, не следовало, — ответил он, отстранённо от любых эмоций.

— Тогда почему я здесь?

Он провёл рукой по своим волнистым каштановым волосам. Он не смотрел на неё, словно её присутствие в его комнате всё ещё можно было отрицать. — Что мне было делать, когда ты так чертовски упряма, что скорее умрёшь, чем признаешь, что нуждаешься в помощи?

— Мне ничего от тебя не нужно.

Он фыркнул смешком, далёким от юмора. Его светлая рубашка обнажала каждый впечатляющий контур спины, выступающие лопатки сдвигались. Кайлир был самым впечатляюще сложенным из всех стражей, которых она видела. — У тебя жар. Мне удалось заставить тебя выпить микстуру, которая на время снизит температуру, но она вернётся, если ты не позаботишься о тех ранах — ранах, которые ты снова открываешь и впускаешь инфекцию.

Боги, она прокляла нилтэйнскую сталь.

— Ты не— — Она не могла вынести, чтобы спросить, хотя отметила, что её чёрный свитер всё ещё на ней, вместе со штанами. Странно, но без ботинок, позволяя пальцам ног с комфортом сжиматься от материала.

— Прикасался к тебе? Нет.

— Как я сюда попала?

— Это было нелегко. И если обнаружат, что тебя нет, тогда молись Духам за нас обоих.

Тёмный ужас начал подниматься у неё в животе. Она не могла быть здесь. Нельзя было, чтобы узнали, что он привёл её сюда. Она уже была обречена на наказание, но он...

— Отведи меня обратно.

— Ты не продержишься там ещё неделю, если не получишь необходимой помощи, — прорычал он.

— Живу я или умру, не должно тебя касаться, — огрызнулась она.

Он резко повернул к ней голову, и она отпрянула от огня, пылавшего в его моховых радужках. — Ты права. — Колено Кайлира на кровати заставило её дыхание захватить. — Ты не должна меня касаться. — Не отводя этого тлеющего взгляда, он преодолел короткое расстояние. Зайанна не была полностью в курсе, как реагировать, когда он упёрся рукой рядом с её головой, и, уговаривая её лечь, другая скользнула за её спину, прямо между лопатками, вызывая искры там, где не было ран, и не давая её спине полностью прижаться к простыням.

Несколько прядей его волос упали, когда он навис над ней. Его челюсть, очерченная тенью, делала его ещё более твёрдым и притягательным. Но именно эти глаза страсти пронзали её, как всегда, позволяя ему подобраться слишком близко, прежде чем могла просочиться какая-либо рациональная мысль.

— Ты дурак за то, что привёл меня сюда. — Он даже не знал опасности, которую выпустил. Отсюда она могла легко сбежать.

— Да, я дурак.

— Тебе следовало оставить меня страдать.

— Следовало.

Зайанна стиснула зубы от всех его согласий. Она должна была вправить командора в чувство. Её ноги обхватили его, и колени крепко сжали. Кайлир среагировал быстрее, чем она ожидала, или она была медленнее, чем обычно, в своём жалком состоянии. Он схватил её цепи, потянув руки над её головой. Чтобы не дать ей перевернуть их, он прижал своё твёрдое тело к её.