— Ты могла бы показать мне воспоминание? — спросила Фэйт.

Ливия покачала головой. — Не проси меня думать о нём.

— Ты уже думаешь о нём, — снова мягко попыталась она.

Уязвимость не была эмоцией, которую Ливия проявляла легко. Наблюдая, как это обнажает её свирепую внешность, сердце Фэйт сжалось.

Затем Ливия протянула руку, и хотя обе они знали, что для Фэйт не было необходимости касаться, чтобы заглянуть в её разум, Фэйт ободряюще сжала ладонь Ливии.

— Мне просто нужно услышать его голос, — сказала Фэйт, углубляясь, словно находилась в двух местах одновременно, глядя в голубизну глаз Ливии.

Командор сжала её крепче при первом эхе, но оно было искажено, словно под водой. Всё, что нужно было Фэйт, — одна чёткая фраза, чтобы подтвердить или успокоить страхи их обеих.

В сцене, которая была не чем иным, как размытием цветов, звучали два голоса. Они кричали, и один из них она могла бы узнать несмотря ни на какие преграды.

Рейлан.

Хватка Ливии стала болезненной, подсознательно блокируя воспоминание, но Фэйт боролась с сопротивлением.

— Ты прекрасно справляешься, — сказала Фэйт вслух. Она не слышала и не уловила бы ответ командора, поскольку сцена становилась громче.

Почти там...

Затем она увидела их. Эвандера и Рейлана. Фэйт наблюдала за ними с некоторого расстояния из окна, но она напрягла слух фейри, отточила зрение и увидела всё в доме отчётливо.

Серебряные волосы Рейлана были пострижены по плечи, с двумя косичками по бокам, и Фэйт почти потеряла концентрацию и полностью отступила из разума Ливии при сбивающем с толку знакомом виде обоих мужчин. У Эвандера были темнее волосы и голубые глаза, привлекательные с жестоким оттенком, стиравшим всё достойное восхищения. Как раз когда её серебряноволосый воин с угрожающим рыком вдавил своего дядю в стену, Фэйт охватили волны и волны ужаса.

Ужаса Ливии.

Эвандер сказал: — Ты пожалеешь об этом, сын.

Фэйт уловила мелькнувшее движение у края окна и обнаружила Ливию, приближающуюся к ним. Она рыдала, и глаза Фэйт горели желанием забрать её страх, её боль. Столько всего текло через потрясающую командора с каштановыми волосами. И всё же это была не та, кем была Фэйт. Это было задолго до того, как она получила этот титул.

Красное платье Ливии было порвано и помято.

— Пожалуйста, остановитесь, оба! — рыдала она.

Фэйт понимала её душевную боль. Несмотря на то, что мог совершить Эвандер, часть Ливии всегда будет болеть при виде вреда, причинённого её отцу.

Новый жар на коже Фэйт начал подавлять всё остальное. На этот момент её собственные эмоции взяли верх. Её дыхание перехватило от осознания чего-то crucial: она наблюдала сцену с определённой точки обзора. С дерева. Каким-то образом Фэйт точно знала, где она находится в этой сцене, и паника начала подкрадываться к ней. Её способность грозила безрассудством в своём замешательстве, становясь переплетением двух умов, вспоминающих разные ракурсы одного и того же воспоминания.

Фэйт попыталась высвободиться, но она была заперта, больше не чувствуя Ливию, когда всё, что она знала, — это она сама. Намёки на то, как она там оказалась; невозможные видения того, что она сделает дальше.

— Фэйт!

Сделав глубокий вдох, Фэйт почувствовала, будто её протаскивают через долгую пустоту времени. Она стояла на коленях. Упираясь рукой в прохладный мрамор, она подтвердила, что вернулась в настоящее.

— Что случилось? — настаивала Ливия, когда Фэйт не могла говорить.

Её глаза следили за тем же узором на мраморе, просто как за способом сосредоточиться, пока она снова и снова прокручивала сцену, находя новые фрагменты памяти, которые подходили до или после, хотя ничто из этого не имело полного смысла.

— Не знаю, — пусто ответила она.

Ужас Ливии был настолько сырым и реальным, что втянул Фэйт обратно. Их взгляды встретились, и открытая уязвимость в командоре сломала что-то в ней.

— Ты невероятна, — сказала Фэйт, хотя этого было недостаточно. Ничего никогда не будет достаточно за то, сколько пережила Ливия и как смело она поднялась после всего этого.

Брови Ливии сдвинулись, словно она не позволит себе по-настоящему услышать это. Они поднялись вместе. Фэйт не думала, что у неё будет этот момент, и облегчённо вздохнула, когда Ливия сделала первый шаг, чтобы обнять её. Она наслаждалась этим, закрывая глаза. Ливия могла быть жёсткой в своей любви, и хотя Фэйт огрызалась в ответ, она любила каждое мгновение, которое им удавалось провести вместе.

Ливия отстранилась, смахивая сбежавшую слезу. Затем, на одном глубоком вдохе, командор снова скрылась в своих доспехах.

— Ты слышала его?

Фэйт кивнула, и, возможно, одно её выражение лица сказало всё, поскольку Ливия побледнела, отводя взгляд в длинное окно.

— Он действительно на свободе, — сказала Ливия.

— Что ты собираешься делать?

— Найти его.

Фэйт восхищалась храбростью и уверенностью в том тоне, несмотря на то что Ливия объявляла охоту на свой самый долгий кошмар.

— И убить.

— Я хочу помочь, — сказала Фэйт.

Ливия покачала головой. — Тебе здесь и так многое предстоит. Чтобы выследить его, если он всё это время скрывался, может потребоваться время.

— Ты расскажешь Рейлану?

— Да. Он заслуживает знать. Ему это не понравится, но он не сможет меня остановить.

— Пообещай мне, что обратишься к нам, если найдёшь его.

Ливия позволила себе пустую улыбку, но кивнула. — Обращусь.

Фэйт с трудом могла сохранять концентрацию, и даже на тренировке она едва находила силы поднять клинок, поскольку тупая боль возвращалась волнами. Она вернулась в постель. Спазмы были достаточно терпимыми, но она не могла заснуть.

Её разум не отпускал образ Эвандера. Мысли о нём в видении, затем о столкновении, которое, как она была уверена, было с ним в переулке, не давали ей уснуть, пока она пыталась сложить пазл событий.

Раздался тихий стук, и хотя она не обнаружила его раньше, она знала, что он принадлежал Рейлану, ещё до того, как его голова с серебряными волосами осторожно появилась в дверном проёме. Спиной к нему, Фэйт бросила на него слабый взгляд через плечо, когда он обошёл кровать.

— Это смело, — пробормотала Фэйт. — Не хотелось бы, чтобы люди подумали, что ты компрометируешь меня.

— Тебе больно. Это исключение.

Рейлан сел, наклонившись, чтобы развязать ботинки, и Фэйт жаждала его.

— Исключения из жалости, — задумчиво произнесла она. — Я принимаю.

Он фыркнул, уголок его рта дёрнулся, когда он перебрался через неё, всё ещё одетый и поверх одеяла. Она не собиралась спорить. Вместо этого она проверила свои границы и придвинулась ближе, пока её голова не оказалась у него на коленях, а он сидел, прислонившись к изголовью.

Рука Рейлана скользнула по её руке, опустилась к талии, и дыхание Фэйт перехватило, когда его ладонь легла на её живот. Она не придала значения прикосновению, пока там не стало нарастать тепло, уходя глубже, словно её кожа впитывала его, охватывая каждую подёргивающуюся боль, пока та полностью не онемела.

Фэйт не смогла сдержать стон, полностью расслабившись с его помощью, пока она прижималась к нему ближе.

— Жаль, что ты не пришёл раньше, — с удовлетворением вздохнула она.

— Я думал, ты примешь ещё дозу микстуры.

— От неё тошнит — даже сильнее, чем от спазмов.

— Мне следовало послать целителя, — сказал он, зачёсывая пряди её волос за ухо.

Лёгкая вибрация магии над её животом вместе с его прикосновением вызывала такое блаженство, что её разрывало между сном и желанием наслаждаться моментом гораздо дольше.

— Вместо этого ты украл их способность, — сказала Фэйт, взглянув на него.

Его улыбка, обращённая к ней, вспыхнула в её груди.

— Я просто пользуюсь возможностью.

— Я рада, что ты здесь, — прошептала Фэйт.

Пальцы Рейлана начали ленивую ласку, от которой её веки задрожали.

— Ты получила то, что нужно, от Ливии?