— Ты не в себе с тех пор, как мы покинули храм, — тихо сказал он, словно не хотел, чтобы кто-то другой уловил, как его надменная маска дрогнула.

Зайанна сохранила свой суровый взгляд, вырвав руку из его хватки. — Тебе не нужно притворяться, что тебе не все равно. Что ты *способен* заботиться. Дакодас ничего не просила от меня с тех пор, как мы прибыли. Уверена, у тебя было много дел. — Это вырвалось с усмешкой, но ей было все равно. Она не могла. Не испытывать никаких эмоций было лучше, чем впустить то, что грозило разрушить все, что у нее осталось.

Челюсть Маверика дернулась. Его глаза затвердели. Он даже не потрудился это отрицать.

Зайанна фыркнула, отвела от него взгляд и пошла прочь.

Он никогда раньше не заставал ее врасплох, поэтому Зайанна могла только проклинать собственные жалко затуманенные чувства за то, что не уловила дерзкое движение Маверика, прежде чем было слишком поздно. Он прижал ее к стене, прижимая своим телом, сдерживая ее против вспышки ярости, прокатившейся по ней.

— Ты не скорбишь из-за того, что я убил ее. Ты скорбишь о том, почему не смогла сделать это сама, — прошептал он, наклонившись. Его дыхание прогрохотало у ее уха, замирая в движениях, ибо вспышка воспоминаний, которую он вызвал, проскользнула сквозь барьер в ее сознании. Ее гнев на мгновение смешался с желанием. — Я сделал бы это снова. Если мне придется выбирать между тобой или мной, я буду делать это каждый раз.

Ради славы. Ради награды. Так должно быть. Вызов Зайанны вернулся.

— Тогда чего ты ждешь? — прошипела она. — Почему ты не рассказал ей, что произошло в храме?

— Почему? — повторил он, в его бездонных глазах бушевала война. Бездонных глазах того, кто находится на грани срыва. Так же быстро, как это возникло, в его следующем моргании глаза Маверика сравнялись с ее ледяным взглядом. — Ненавидь меня, Зайанна, пожалуйста, но разве ты не видишь, что это работает в нашу пользу? *Я* их злодей. Я забрал их драгоценную принцессу. Они будут слишком сосредоточены на том, чтобы отомстить мне, чтобы заметить, как ты выполняешь работу Дакодас. Разве не этого ты хочешь?

Она не дала ему ничего, пока обдумывала его слова, пытаясь найти скрытый мотив.

— Но тебе лучше взять себя в руки, делегат, прежде чем правда о том, как прошло Преображение, откроется без единого нашего слова.

Он не отступил. У Зайанны не было быстрого ответа, пока ее разум обрабатывал его слова.

— Тебе от этого ничего не светит.

Маверик не ответил. Эти темные, пленительные глаза, казалось, смягчились на мгновение, когда они изучали ее. Сжимание в животе было нежеланным, удушающим. Ей нужно было расстояние.

— Прекрасно необузданная, — прошептал он.

Шок от этого разомкнул ее губы. Ее мысли понеслись, чтобы остановить его, когда одна из его рук опустилась на ее талию, притягивая ее ближе.

— Возможно, я смогу унять твои муки. Всего на еще одну ночь *фантазий.*

Зайанна медленно провела рукой по его груди в небольшом промежутке между их телами. Когда она добралась до ворота, она направила свои окованные железом средний и указательный пальцы, чтобы провести под его подбородком, отводя теплый выдох, который вызвал нежеланные вспышки воспоминаний, когда он коснулся ее губ. Маверик стиснул зубы от щипка, которого было чуть недостаточно, чтобы пустить кровь.

— Никогда больше, — холодно сказала она.

Его пальцы захватывающе сжались на ней. — Дело в том, что *фантазия*, Зайанна, может начинаться и заканчиваться, когда мы захотим. — Он использовал ее имя, словно поглаживая ее чувства, но она не поддалась никакой реакции на покалывание позвоночника.

Вместо этого Зайанна призвала свои яркие фиолетовые молнии, и его зубы стиснулись от легкого шока. Его рука снова сжалась на ней, только притягивая их ближе.

— Продолжай испытывать меня, Маверик, — сказала она с соблазнительной жестокостью. — Я смею тебя.

С темным усмешкой этот ублюдок наклонил и склонил голову, не отрывая ее вызывающего взгляда. — Должна ли ты так искушать меня?

Пальцы все еще были направлены под его подбородок, Зайанна обхватила рукой его горло. Острые когти ее двух железных наплечников пронзили его кожу, выпуская более сильный разряд электричества, от которого его тело напряглось. Она не останавливалась, пока он медленно не опустился на одно колено перед ней. — Ты все еще дышал бы, если бы я поддалась своим фантазиям о тебе. — Она отпустила его с толчком, и Маверик сделал несколько долгих, тяжелых вдохов.

И все же его невыносимая ухмылка осталась.

Зайанна отошла, не удостоив его еще одним взглядом, направляясь на ужин со смертью.

Замок Фэнстэда был зловещим в своем запустении. Когда Вальгард вторгся, это было не по какой-либо придворной системе. Их фейри разбрелись и занимали комнаты без какой-либо эффективной формы руководства. Как только появилась Дакодас, все изменилось. В воздухе висело напряжение, темное предчувствие, будто смерть шепталась на каждом углу, готовая схватить. Сущность Богини излучалась сквозь стены.

Зайанна знала, где та будет находиться, пока Дух просто наслаждался настоящим, предаваясь еде и вину и, вероятно, удовлетворяя любые свои желания в пределах фейского тела. Зайанна не проявляла эмоций при мысли, что эти особые удовольствия, вероятно, разделялись с темным фейри, который следовал за ней. Ей было все равно, что делал Маверик, чтобы быть любимчиком Дакодас.

Когда она скользнула в тронный зал, она заметила, что небо за высокими стеклянными окнами было жутко затянуто облаками. Лозы мертвых цветов взбирались по рядам колонн, а изображения на кремовом каменном полу были едва видны сквозь слой пыли и брызги крови. На троне, который, казалось, был целиком вырезан из белых оленьих рогов, Дакодас возлежала под соблазнительным углом, красиво держа в одной руке золотой кубок. Она выглядела Богиней во всех смыслах этого слова. Тени окружали ее на царственном сиденье. Зайанна остановилась на почтительном расстоянии, низко поклонившись.

— Встань. — Голос Духа скользил гладко, как лед. Когда она выпрямилась, Зайанна встретилась с ее ониксовым взглядом, который сверкал уверенностью хищника. — Ты была очень... молчалива. Думаю, кто-то с твоей репутацией не был бы так доволен бездельем после триумфа в таком квесте.

Зайанна не была уверена, какого ответа ожидала Дакодас. У нее не было оправданий для ее жалкого молчания. Богиня ожидала, что Зайанна будет праздновать их победу и искать похвалы и награды. Вместо этого она держалась на расстоянии и позволяла Маверику взять то, что по праву принадлежало ему. Но становилось ясно, что он не раскрыл правду Великому Духу. Правду о том, что если бы он не прибыл, Дакодас не сидела бы здесь сейчас в присутствии трусости Зайанны.

— Я ждала указаний о наших следующих шагах, — осторожно ответила Зайанна. Она должна была бы испытывать страх или хотя бы восхищение божественным существом, но оставалась бесстрастной.

Искривление губ Дакодас, подведенных черной краской, было прекрасно жестоким. — Всегда ищешь следующее острые ощущения. Я всегда очень восхищалась этим в тебе.

Чувство беспокойства охватило ее. Сколько ее жизни было изучено Духом, пока та наблюдала за их миром? Какие слабости и провалы ее далекого прошлого могла видеть Дакодас?

Зайанна полагала, что найдет огромное удовольствие в том, чтобы привести Дакодас в их мир, стать спасительницей своего народа, но ее короткая вспышка обожания длилась недолго. Во время размышлений Дакодас стала просто еще одним высокочтимым фейри с огромной силой. Чем больше она привыкала к присутствию Духа, тем меньше Зайанна подчинялась естественному порядку вещей. Она не испытывала к ней уважения. Но высказать свои изменнические мысли означало бы верный смертный приговор от самого воплощения темной силы. Поэтому Зайанна будет молчать, послушной и делать все возможное, чтобы выиграть войну, склонившуюся теперь в пользу темных фейри.

Затем она оставит все это позади. Все. Всех. Чтобы обрести свою свободу.