Окончательный, самый физический атрибт нельзя было отрицать.

Она была фейри.

Ее сознание пронесло образы того, как эти характерные заостренные уши будут выглядеть на ней. Она не должна была этого знать. Она не хотела этого знать.

— Заставь это остановиться, — она задыхалась в панике, ее глаза плотно закрылись, словно она могла отменить и картинки в голове.

— Фэйт. — Голос Рейлана надломился, дергая за нечто, уходящее в глубину души. — С тобой все будет в порядке.

Это заставило ее увидеть опустошение на его лице, мольбу, пока он делал осторожные, неуверенные шаги к ней. Фэйт развалилась. Ее колени подкосились, пока руки поднялись, чтобы закрыть лицо и заглушить рыдания. Но она не ощутила удара от жесткого падения на камень; вместо этого руки Рейлана обняли ее, медленно опуская их обоих. Фэйт не могла быть уверена, о чем она плачет, только то, что она полностью потеряна и перегружена. Тепло Рейлана удерживало ее, успокаивало. Он оставался неподвижным, позволяя ей высвободить внезапный поток эмоций. Все, что могла сделать Фэйт, — это крепко держаться за него. От страха, от печали, но больше всего от благодарности, что она снова может обнять его.

Помимо всего, с чем ей предстояло столкнуться по возвращении...

Она вернулась ради него.

Воспоминания о череде событий, которые привели сюда и сейчас, обрушились на нее. Горло Фэйт сжалось, пока вспышки прошлого бушевали в ней с такой же яростью, как бушующие волны. Она была лодкой — слишком маленькой, слишком не в своей тарелке, чтобы пережить шторм.

Все будет хорошо.

Рейлан продолжал повторять свои слова утешения, пока они не сливались в ее сознании. Все, на чем она могла сосредоточиться, чтобы вернуться к нему, было гудение его грубого, успокаивающего голоса и низкие вибрации от его груди.

Фэйт не знала, сколько времени прошло, когда ее эмоции в конце концов измотали ее, утомили слезы и успокоили онемением. — Я умерла, — прошептала она. Прижав щеку к груди Рейлана, она лелеяла каждый удар его сердца, будто оно билось за них обоих. Она не могла отпустить его.

Рейлан напрягся. Фэйт наблюдала, как он делает несколько успокаивающих вдохов. Ей было так больно представить, через что он прошел, ни один из них не зная наверняка, что у них снова будет это.

Друг друга.

"Преображение" было мягким словом для того, что потребовалось, чтобы слиться с чем-то всемогущим. Фэйт не могла осознать, что в своей новой форме она несла в себе силу Ауриэлис. Еще не знала, что это значит.

— Ты здесь, — наконец сказал он, его голос был так же приглушен. — Ты жива. Я здесь, с тобой, Фэйт.

*С ним.* С ее союзником.

Фэйт заставила себя отстраниться, но его руки остались вокруг нее. Она долго смотрела в те сапфировые радужки, чувствуя себя единой с небом в них с того момента, как увидела его. Она провела рукой по его волосам, и когда ее пальцы коснулись кончиков коротких серебристых прядей, она представила, как они продолжаются через прекрасную длину до его плеч.

— У тебя когда-то были длинные волосы, — безучастно сказала она. Фэйт видела это раньше в памяти Варласа, но образ, который проявился в ее сознании сейчас, казался новым и личным, настолько ясным, что ее зрение затуманилось.

— Давным-давно, — ответил он.

Фэйт задалась вопросом, знает ли он...

Ее губы приоткрылись, но она не могла сформулировать ни одно из своих слов в предложения. Фэйт отклонилась из его объятий, чтобы встать. Ее разум мчался и мчался. — Союзники, — вырвалось у нее. Она не могла вынести, чтобы обернуться, боясь реакции на его ответ.

Рейлан молчал мучительно долгую минуту. Фэйт считала тяжелые удары своего сердца и пыталась настроиться на его. Ее поразило, что она способна услышать его с такого расстояния, если правильно сосредоточится. Но два удара бились в сбивающем с толку ритме.

Наконец его голос прорезал ее панику, лишенный какого-либо счастья. — По твоему тону, тебя это не радует.

Ее сердце могло остановиться. Ее дыхание перехватило. Осознание пришло не с восторгом или освобождением. Ее тело содрогнулось, такое напряженное и холодное. Она медленно повернулась к нему, и холодок на коже, возможно, был от ледяной глазури, скрывавшей все эмоции в глазах Рейлана, когда он смотрел на нее. Его стальной барьер воздвиг настоящую стену между ними.

— А ты, судя по тону, не удивлен.

Его челюсть дернулась. Снова тишина. Фэйт выдохнула долгий вздох. Ее разум лихорадочно пытался просканировать каждое воспоминание с ним, но их битва была настолько невероятной, что все, что она могла сделать, чтобы остаться на ногах, — это отгородиться от всего этого.

Ее глаза опустились, и все вокруг померкло, когда мир ушел у нее из-под ног. У Фэйт закружился живот. Она прикрыла рот при виде багрового пятна. Так много крови. Запах донесся до нее, медный привкус принесенной в жертву жизни.

*Ее* жизни.

Стены начали смыкаться.

Быстро. Слишком быстро.

Она подняла руку к сжимающейся груди, где фантомная боль от кинжала, скрепившего ее судьбу, начала покалывать, напоминая, что она не должна была пережить такой смертельный удар. И все же не было ни раны, ни остаточной болезненности.

Ее ноги двинулись прежде, чем успел среагировать разум. Казалось, он хотел удержать ее в этой пещере и заставить пережить ее последние мгновения. Дразнить ее мыслью, что она не *заслужила* этого второго шанса.

Ее волосы развевались за спиной. Теперь она бежала, быстрее, чем должно быть возможно, отчаянно пытаясь освободиться от своей гробницы. Смерть навеки затаилась в той пещере. Смерть девушки, которая разносила выпечку, чтобы прокормиться, которая проводила дни в тренировках с мечом, в который никогда не верила, что он увидит битву. Сироты, которая бродила, всегда потерянная. Златоокой Тени, которой всегда было что доказать. Человеческой девушки, которая влюбилась в фейского стража и смирилась с жизнью в том типе обыденного существования, которое всегда казалось ей трагичным.

Она умерла в той пещере. И кто выйдет из нее...?

Фэйт протянула руку к каменной стене для устойчивости, ее шаги были такими тяжелыми, что она с трудом переставляла ноги. В туннеле не осталось воздуха. Ей не следовало быть живой, и казалось, смерть отчаянно пыталась забрать назад украденную ею жизнь. Она пыталась идти дальше, к свободе. Темнота запятнала ее зрение.

Затем темнота стала беспомощным падением в теплые и безопасные объятия.

ГЛАВА 2

Зайанна

Зайанна Сильверфэйр провела медленными пальцами по потрепанным краям изумрудно-зеленого знамени, которое висело под углом. Ему удалось удержаться против незаконной попытки сорвать его. Ее взгляд устремился вверх к скрытому гербу с оленем. Она представляла, что изображение когда-то выглядело могучим, но теперь существо в профиль, казалось, склонилось в поражении, покоренное.

Она не была уверена, зачем они приехали в Фэнстэд. Возвращение сюда вызывало унылые сцены резни, через которые она прошла. Она вела легионы Вальгарда, чтобы установить господство над некогда мирной землей. Каждый цветок и яркость, которые когда-то процветали в королевстве, отказывались расти с тех пор, как тьма пронеслась по нему.

— Дакодас послал меня найти тебя. — Голос Маверика донесся до нее из дальнего конца коридора.

Ее рука упала, когда она перевела холодный взгляд на него. Он подошел к ней, небрежно поправляя манжеты куртки.

Зайанна едва обменялась словом с Мавериком с тех пор, как они покинули храм Дакодас. Не потому, что она питала к нему какую-то неприязнь за убийство человека. Это должен был быть ее поступок. Возможно, она просто ждала раскаяния, в то время как Маверик отказывался претендовать на похвалу за выполнение квеста.

С тех пор она почти ничего не чувствовала. Ее разум был укреплен сталью, грудь заморожена льдом. Она потерпела неудачу.

Плавно повернувшись, она пошла прочь без ответа.

Рука Маверика обхватила ее руку, и ее взгляд, устремившийся на него, был не чем иным, как насильственным предупреждением. В контрасте, глупое беспокойство закружилось в его обсидиановых радужках, раздражая ее.