— Почему?

— Это ничего не меняет, генерал. Она мертва.

Рейлан не узнал бы, что её резкое заявление было вопросом. На который он мгновенно раскрыл ответ, точно как она и надеялась.

Фэйт была жива, и они все были частью обмана.

Он стоял твёрдо, сверля её взглядом с тяжёлыми вздохами муки, а не глубокой скорби, которую она ожидала.

— Я надеялся на лучший допрос от тебя, — сказала она, чтобы отклонить разговор от темы, прежде чем он смог попытаться прощупать её дальше. У Зайанны было только время. Она хотела выяснить, каков их план с возвышением их принцессы. Чем была Фэйт, на что была способна, или если ничего не изменилось вовсе в той, кого коснулась смерть.

Его кулак сжался от сдержанности вокруг прута.

Шарканье донеслось издалека по блоку, вскоре сопровождаемое пульсацией присутствия, которое могло предложить ещё больше развлечений.

— Агалхор ищет тебя, — пробормотал Кайлир тихо, будто она не услышит.

Зайанна сползла по стене, пока не села, становясь бредово скучающей, пока они обменивались ещё словами, малоинтересными. Она осмотрела свои изодранные запястья, которые онемели от боли от стали Нилтэйн.

Рейлан ушёл, но Кайлир остался. Закинутая назад голова Зайанны выпрямилась как мёртвый груз, пока он стоял неловко неподвижно, наблюдая за ней.

— Ты ждёшь представления, командир?

Его резкие черты смягчились от части ярости, которую он излучал, когда она видела его в последний раз. Он всё ещё выглядел особенно разозлённым, находясь рядом с ней, но она оценила, что он чувствовал себя менее убийственно.

— Ты предлагаешь?

Зайанна следила за ним, пока он делал несколько шагов. Достав стул, он притащил его прямо перед её камерой. Её раздражение вспыхнуло, когда он сел на него.

— Я сомневаюсь в твоих навыках, если они свели тебя к роли няньки, — процедила она, надеясь, что это проверка. Он же не собирался сидеть там сколько-нибудь значительное время... не так ли?

Его непринуждённая поза говорила об обратном. Кайлир преувеличенно вздохнул, скрестив руки. — Почему твоя грудь неподвижна? — задумчиво поинтересовался он.

— Как часто ты был зациклен на моей груди?

Кайлир мельком улыбнулся. Что было более оглушительным, так это то, что это вызвало дрожь по её телу. — Почему ты сдалась?

Зайанна сухо усмехнулась. — Ты так тепло обращаешься со всеми заложниками и ожидаешь, что они выдадут всё?

— О нет, мы ещё не начали с тобой. Считай это моим собственным любопытством.

— Это жалко.

— Посмотри, где ты, Зай.

— Не называй меня так.

Она слишком поздно осознала ошибку в своих словах. Она дала ему что-то, чтобы вызвать эту невыносимую радость в его глазу. Её разум дразнил образ, который она похоронила. Лицо. Имя.

Зайанна отвернула голову, чтобы остыть, потратив секунду, чтобы собраться, удерживая всё это от расшифровки ублюдком, который использовал бы слабость. Это была битва против первой реальной эмоции, которую она чувствовала так долго.

Ей хотелось услышать это снова. И всё же нет.

Ей не хотелось.

— Как его звали?

Вопрос Кайлира был всем, что потребовалось, чтобы она приняла холодное отстранение. Она не смотрела на него. Она не давала ему ничего. Если бы она была свободна и нашла клинок в лёгкой досягаемости, её инстинктом было бы ответить насилием.

Вместо этого у неё не было ничего, кроме тишины.

Кайлир встал, собираясь уйти, но ей было всё равно. Её глаза закрылись, её разум уходил в туннель от болезненных мыслей. Как раз когда она снова принимала неподвижность, он вернулся. Зайанна не планировала уделять ему больше внимания, но предупреждающий высокий звук заставил её глаза устремиться к нему.

Это был не страх перед клинком, который он держал.

Это был её меч.

Её кулаки сжались от осознания, что он мог насмехаться над ней, просто владея им. В собственном мече была гордость.

— Название?

Её глаза сузились на нём, пока он наблюдал за ней ожидающе. Его выражение становилось скучным от её отсутствия вовлечённости. Кайлир отставил ножны в сторону, изучая качество изготовления меча, скользя глазами по длине стали, которая сверкала нотами Мейджстоуна. Он бросил ей знающий взгляд, на который она ответила жестокой усмешкой. Он был осторожен, избегая прикосновения к лезвию. Рукоять и гарда были угольно-чёрными, но замысловато переплетёнными, и когда его пальцы коснулись единственной полоски состаренного материала там, она стиснула зубы так сильно, что подумала, что они могут сломаться.

Зайанна ждала расспросов или насмешек, или дразнилок о том, что это было.

И всё же Кайлир ничего не сказал.

Она перевела глаза на него как раз вовремя, чтобы увидеть, как маленькая, задумчивая хмурость исчезла, пока он продолжал осмотр. Прямо под гардой он прищурился.

«Нихлир», — прочитал он. — Это не из Старого Языка. — Он не спросил её снова. Он повернул запястье один раз, хотя меч был совсем не сопоставимого размера с тем, чем он должен владеть. — Впечатляющий клинок, — восхитился он тем не менее.

— Почему ты здесь, Кайлир?

Он наклонил голову. — Я пытаюсь понять тебя.

Она не ожидала его честности. Её голова откинулась назад на камень. — Когда поймёшь, просвети меня.

Его плавный смешок вызвал дрожь.

Кайлир залез в карман, и то, что он достал, вызвало вспышку белой ярости, которую ей пришлось подавить. Он поднял железные наручи — те два для её правой руки, насколько она могла определить. Её руки были такими лёгкими и голыми эти последние дни.

— Ты можешь вызывать молнию без них? — спросил он, уделяя им такое же экспертное внимание, как и её мечу.

— Раскрой меня и узнаешь.

Кайлир взглянул на неё сквозь длинные, суженные ресницы. Что-то в его взгляде потемнело — не с угрозой. То, что пролилось через эту долгую паузу, вызвало напряжение, которое она хотела проигнорировать.

— Ты мне вполне нравишься в цепях. — Он понизил тон, сделав один шаг ближе.

— Есть миллион способов, как я всё ещё могу убить тебя в них.

— Я могу сделать так, чтобы это было последним, о чём ты думаешь.

Зайанна играла в эту игру раньше. Много раз. Было разочарованием знать, как легко командир попадал в ловушку. Она медленно поднялась. Её руки теперь были связаны перед ней, и она обхватила ими прутья, глядя на него с её лучшим соблазняющим взглядом, который заставлял мужчин падать на колени. Она знала, как сделать свой голос лаской, чтобы очаровать его. Разомкнув губы, проведя зубами по нижней, чтобы привлечь его глаза к ним...

Кайлир сделал, как ожидалось. И всё же впервые быстрый трепет пульсировал в животе Зайанны.

— Тогда открой дверь.

Взгляд Кайлира смягчился желанием, которое было ей знакомо. Он убрал её украшения в карман, затем его рука проскользнула сквозь прутья, взяв её за подбородок. Его грубые, мозолистые пальцы повернули её голову. При их новой близости она не знала, почему ей было важно заметить ореховые искорки в его зелёных радужках. Они напомнили ей мох, землистый и успокаивающий. В этих красивых глазах была бы аура свободы, если бы не щит чего-то тёмного и сломанного. Зайанна не знала, когда прижалась плотнее, чувствуя жёсткое впечатление железа о свои рёбра.

Затем, как щелчок выключателя, его холодный взгляд вернулся. Его рот плотно сжался, глаза вздрогнули в том, что Зайанна распознала как разочарование.

— Ты не так уж особенная, Зай. — Он отпустил её, отступив, и Зайанна никогда не была так ошеломлена. Это было искусством — заманивать мужчин в свою паутину. Она делала это бесчисленное количество раз, и всё же никогда она не рисковала запутаться в собственной пряже.

Её смущение бушевало, окрашивая кожу и заставляя взгляд гореть. Её слова стали бы кинжалами, которые у неё отняли. — Посмотри, где они тебя поставили, нянчиться с единственным заключённым. Я наблюдала за тобой некоторое время, знаешь ли. Во время того квеста. Я наблюдала, как легко сблизились Изайя и Ливия, как были влюблены Рейлан и Фэйт. — Зайанна издала горький смешок. — Они даже уделяли больше внимания жалкому человеку, чем тебе. Ты значишь меньше всего для всех них, и всегда будешь.