«Два пленника — получили ли мы от них что-то ещё?» — спросил Агалхор.

«Ничего. Они не станут говорить. Мы скоро перейдём к более жёстким мерам», — проинформировал его Кайлир.

Рейлан ничего не почувствовал, услышав это. Он сам бы причинил любую боль, необходимую для получения информации о том, как бороться с тёмными фэйри. Но на более личном уровне он не успокоится, пока не найдёт Маверика. «Попробуй сначала Тайнана, но он защищает тёмную. Используй её, если нужно», — приказал он.

Кайлир кивнул в знак понимания. Между ними пробежал понимающий взгляд, и он кивнул второй раз в подтверждение, прежде чем удалиться.

Оставшись наедине со своим королём, Рейлан зашагал, чтобы успокоить нервы, к которым не был привычен.

«Что-то беспокоит тебя». Произнёс Агалхор.

Много чего. Всё это сводится к ней.

Он хотел признаться в этом уже некоторое время, но со всем, что им пришлось усмирять и контролировать эти последние недели под прикрытием смерти Фэйт, не было подходящего момента. И всё же обман Рейлана начался задолго до этого задания. Он остановился, и это выплеснулось из него. «Мне нужно, чтобы вы знали, у меня никогда не было намерения обманывать вас. Или её». Он никогда не чувствовал себя таким неуклюжим дураком, даже ребячливым. «Мне также нужно прояснить, что нет ничего, что я когда-либо сделал бы, чтобы причинить ей вред, и нет ничего, на что я не пошёл бы ради неё. Будь всё это ужасом реальности вместо этого, я бы не вернулся с такого провала. Вот что она для меня значит».

Агалхор принял устойчивую позу. Его глаза пригвоздили его холодным предупреждением, что высушило горло Рейлана. Был шанс, что это не будет иметь значения, его признание. Что он никогда не был и никогда не будет достоин, независимо от него.

«Фэйт — моя пара».

Никакая другая последовательность слов не сделала бы этот факт легче для произнесения. Хотя он поразил его гордостью и мимолётным освобождением озвучить секрет, что носил так долго, не желая, *боясь*, верить, что такая невозможная доза магии может быть реальной.

Неподвижность Агалхора была нечитаемой, его молчание тяжёлым. «Она была человеком. Как ты можешь быть уверен?»

Это не было принятием. Его тон всё ещё нёс оттенок предупреждения.

«Я уверен».

В его сознании не было ни единого сомнения. Их связь — её было необъяснимо словами, так что он и не пытался. Никому, кроме Фэйт.

«Моя дочь вернётся к нам», — продолжил Агалхор осторожно. «Она наследница Райенелла». Два титула для неё, и он намеренно использовал их. Подразумевание присутствовало. Оба вбивали клин между тем, кем она была, и тем, кем был Рейлан.

«Да, вернётся». Он попытался вспомнить, с кем разговаривает. Со своим королём. «И да, если это то, кем она пожелает быть».

«То, кем она является, не изменится».

«Думаете, я этого не знаю?» — разразился Рейлан. То, на что пролил свет Агалхор, было чем-то, что он так долго хранил погребённым в своих муках, с тех пор как Фэйт решила приехать в Райенелл, и он разрывался между благодарностью за то, что она рядом, и осознанием, что та, кем она может стать здесь, поставит её вне его досягаемости.

Принцесса... Он не был идеальной партией под судом двора. Рейлан хотел верить, что это не имеет значения, но это было мышление дурака.

Поза Агалхора смягчилась, но лишь с жалостью, которую он не мог вынести.

«Я не могу быть тем, кто встанет на пути сердца, но что я скажу, так это, что это не без испытаний и противодействия для вас обоих. Это не без трудных решений и суровых суждений для *неё*». Король приблизился, его руки всегда сцеплены за спиной. «Даже тогда, возможно, не будет иметь значения, что я думаю. Не как королю, когда есть целый совет, которого нужно ублажить».

Было тёмной печалью верить, что он не сто́ит того — через что ей придётся пройти, чтобы выбрать его. И она выберет. У него не было сомнений, что она захочет выбрать его, и у него не хватит сил отпустить.

«Позволь задать тебе вопрос», — сказал Агалхор, его тон опустился до личной ноты. «Ты долго стоял у моего плеча, Рейлан. Смог бы ты вынести, чтобы стоять на моём месте вместо этого?»

Это никогда не было целью Рейлана, но реальность внезапно ударила его. Он никогда по-настоящему не задумывался о том, что может означать быть с Фэйт однажды, если они убедят двор в их связи. Ответственность короны и королевства, идущая рука об руку с любовью к ней. Это было чем-то, чего он никогда не желал.

Рейлану не нужно было время, чтобы обдумать это. «Я сделал бы это ради неё». Он не мог прочесть молчание Агалхора достаточно, чтобы понять, принял ли тот ответ. Это не имело значения.

Король глубоко вздохнул, остановившись плечом к плечу с Рейланом, когда собрался уходить. «Ты всегда был для меня как сын. Я знаю, твой отец гордился бы тем, чего ты достиг, как и я».

Рейлан приготовился получить то, что, как он ожидал, последует. Король говорил не более чем обеспокоенный отец о своей дочери.

«Но не ошибись: она будет на первом месте. Её выбор будет окончательным, и я буду стоять за него, касательно тебя или этого королевства. Она уже достаточно пережила».

Его прощальные слова вонзили новый кинжал в грудь Рейлана. Он стоял неподвижно долго после ухода Агалхора, просто глядя на искажённые подземные стены, мерцавшие кобальтовым пламенем.

Рейлан Эрроувуд сражался со многими муками с тех пор, как оставил Фэйт. Он никогда не претерпевал такого беспомощного томления. Это было пыткой и жалким состоянием ума для существования. Он не хотел ничего больше, чем быть рядом с ней, но оставалась навязчивая насмешка, что они не обещаны друг другу. Не с угрожающей войной, разделяющими титулами и проклятыми именами. Она не заслуживала всего, что тащила за собой в своей тени, но что бы ни случилось, он не мог снова быть разлучён с ней.

ГЛАВА 10

Никалиас

Ник смотрел на свою пару с благоговением. Для неё стало привычкой отпускать служанку, но он не жаловался, ведь это означало, что только он оставался, чтобы помочь застегнуть её платья. Он был одет лишь в брюки, когда вынужден был остановиться, чтобы наблюдать за ней. Нога Тории покоилась на сиденье у камина, пока она медленно натягивала материал чулка по всей её великолепной длине. Ник не мог оторвать глаз от каждого завораживающего движения, которое она совершала, с того места, где он сидел на краю кровати.

Когда она закончила, материал облегал её бедро, удерживаясь на месте, её взгляд скользнул к нему с понимающей улыбкой, которая перехватила у него дыхание. Тория выпрямилась, позволяя струящемуся зелёному материалу упасть. Когда она взяла второй чулок и направилась к нему, его разум взбунтовался.

«Если ты собираешься сидеть и пялиться, можешь помочь».

Ник сглотнул, когда она протянула ему чулок, их взгляды скрестились в жарком вызове. Прошла всего неделя с тех пор, как они наконец вернулись из испытаний в Олмстоуне, и он едва мог оставить её хоть на мгновение, постоянно изумляясь тому, что это реально и что она его. Каждое утро он просыпался с ней в объятиях и притягивал её чуть ближе, всегда терзаясь иррациональным страхом, что она может исчезнуть в мгновение ока.

Ник взял у неё чулок. Тория не отводила вызывающего взгляда, пока собирала своё платье и поднимала обнажённую ногу, ставя её на кровать между его ног. Ник дрогнул, его глаза пожирали каждый дюйм её гладкой коричневой кожи в безумном порыве желания, пока его рука скользила по её икре.

«Ты — порочное создание», — пробормотал он.

Тория вскрикнула, когда он вывел её из равновесия, обхватив другой рукой её талию. Его рука продолжила подниматься выше, теперь её бедро обвило его.

«Не думаю, что они тебе нужны».

Тория кокетливо улыбнулась, её руки скользнули в волосы на его затылке. «В эти дни осень принесла с собой холод».

Медленное движение Ника не остановилось. Он наблюдал, как её губы приоткрылись, и слушал, как её дыхание участилось. Когда его рука легла на её бок, из его горла вырвался низкий рык. «И, полагаю, ты скажешь мне, что холод не доходит так высоко».