«Почему ты не сбежала раньше?» — Он напрягся, чтобы выговорить слова, но она не ослабляла атаку.

Зайанна держала те зеленые глаза, желая, чтобы они были полны ненависти или мести, но все, что они давали ей, было печалью и разочарованием, грозившими перекрыть воздух ее легким. «Вы все не знали о планах, которые приводились в движение вокруг вас все это время, и мне было в удовольствие наблюдать, как вы все пытаетесь понять то, что было прямо перед вами». — Она должна была остановиться на этом, но те ирисы цвета мха, в которых она находила покой, вытащили больше слов быстрее, чем тошнота. «И, возможно, потому что даже монстры могут поддаться слабости... — призналась она, зная, что они больше никогда не встретятся, и какая разница, если бы и встретились? — На мгновение, возможно, ты стал моей».

Она не знала, когда позволила себе заботиться о нем настолько, что мысль отнять его жизнь *причиняла боль*. Она пережила разорванную плоть и жестокие наказания, но эта боль касалась одного места, которого очень немногие достигали прежде.

Ее сердца.

Увядшая, холодная, черная вещь, занимавшая ее грудь, кричала при мысли убить воина под ней.

*Боль.* Она рассекала ее так глубоко, что она могла бы поверить, что у нее вообще есть душа, пока представляла, как свет надежды и тоски в его полных надежды глазах угасает навсегда. Даже сейчас, сквозь его ненависть, боль и предательство, он все еще смотрел на нее с искоркой мольбы, словно цеплялся за то, что она никогда не могла бы ему дать.

«Я ожидала от тебя большего, командир». — Холодная отстраненность нахлынула на нее разом, закаляя выражение ее лица и омрачая разум. Теперь она смотрела на него лишь с безразличием. «Прощай, Кайлир».

Рука Зайанны обхватила его шею, пока она не нашла точку, чтобы послать точный разряд, который схватил нужный нерв. Все тело Кайлира напряглось, его последний широко раскрытый взгляд навсегда отпечатался в ее памяти.

Затем он обмяк.

Тишина звенела громко. Она тяжело дышала, не в силах оторвать глаз от того, как мирно он выглядел, несмотря на ее нападение. Он был прекрасен. Но Зайанна должна была идти, должна была оставить его, потому что нельзя было сказать, сколько времени у нее было.

И все же она не могла двинуться.

Ее руки сжали его куртку, и она опустила лоб на его грудь. Затем, всего на один момент, она сломалась.

Она украла крупицу времени, чтобы сдаться в своей войне, приняв, что несчастье всегда будет продуктом жестокости. Что, сколько бы триумфов она ни одержала, этого никогда не будет достаточно, чтобы уравновесить жертву чувств, которые, как ей говорили, она не может иметь. Сейчас они обрушивались на нее, топили ее, пытали, но она принимала все это ради воина под ее кожей, который не заслуживал стать жертвой. Это был единственный раз, когда ее поглотило сожаление не только за то, что она сделала, но за *то*, кем она была. Кем они ее сделали.

Зайанна сделала три долгих вдоха.

Один, чтобы похоронить все, что она чувствовала в этой камере.

Один, чтобы разорвать привязанность, начавшую оплетать ее.

Один, чтобы снова приветствовать тьму.

Зайанна выпрямилась, полезла в его карманы, хотя и думала, что шансы малы. Она ощупала его, прежде чем простонала от разочарования, не найдя своих железных наручей. Не теряя больше ни минуты, у нее оставалось одно последнее место для поиска.

Она встала и вышла из камеры, заперев дверь и унеся ключи в темный коридор. Празднества были в самом разгаре, стражей было мало, но она не стала осторожничать, зная, что через мгновение она станет их наименьшей заботой.

Подкравшись сзади к первому стражнику, Зайанна сжала его плечи, большие пальцы вдавив в точные точки на шее. «У тебя есть еще два пленника — где они?» — спокойно спросила она.

Другой стражник уже наполовину вытащил меч, когда она метнула в него руку со смертоносным взрывом.

«У меня очень мало терпения», — сказала она в ухо фейри.

Его страх вибрировал через него. Секунды тикали, и она уже собиралась сломать ему шею, когда он заговорил.

«Сюда, темная».

Голос, позвавший из темноты, она узнала. Своей молнией она отправила фейри под ее хваткой в бессознательное состояние, прежде чем неохотно последовать за звуком. Зайанна нашла его, лишь поток лунного света освещал его суровое лицо, пока он стоял, засунув руки в карманы.

Изайя Гэлентайт.

«Ты уверен, что знаешь, что делаешь? Возврата не будет», — поддразнила она.

«Ты выполнила свою часть сделки; я выполнил свою», — холодно сказал он.

«Это еще предстоит увидеть».

Вместо ответа Изайя повернулся, и она зашагала за ним. Они пришли к камере, и, когда ее обитатель увидел ее, он вскочил на ноги.

«Самое время», — простонал Тайнан.

«Да, это была довольно затянувшаяся пытка», — заметила она, вставляя ключ в замок.

Зайанна знала, что их не выпустили бы. Не с их знанием о том, что Фэйт жива. Ее план заключался лишь в том, чтобы они пережили плен вместе с ней — что-то, в чем она не была уверена, пока неожиданный союзник не пришел с визитом.

«Где Амая?» — резко спросила она у командира.

Изайя *поморщился*, пронзив ее холодной яростью. «Тремя блоками дальше, — сказал он, помедлив, прежде чем добавить: — Я пытался помочь ей как мог, но она слаба, и короткие моменты вне нилтэйнской стали почти не помогли. Возможно, тебе стоит над этим поработать, если она выживет».

Его знакомые зеленые глаза сжались, как кулак в ее груди. В этих была та холодная ненависть, на которую она надеялась, что его брат проявит к ней в последние мгновения. Это хотя бы сделало бы то, что она с ним сделала, легче переносимым.

Она раздумывала сделать то же самое с Изайей без сожалений, но у Зайанны был еще один неотложный вопрос. Она побежала по темным коридорам, посылая свою молнию в замки стальных дверей, пока не увидела ее.

Темная лежала так неподвижно, что *страх* угрожал ее равновесию, когда Зайанна замедлила шаг. Не было сердца, чтобы подтвердить жизнь, не было движения, которое она могла бы уловить, и ее голос был едва шепотом ужаса.

«Амая».

Первое движение можно было принять за ее собственное отчаянное видение, но так мучительно медленно темная начала подниматься в своем беспомощном состоянии. Зайанна не теряла ни секунды, поворачивая ключ в замке, пока Амая держалась на дрожащих руках, едва успевая повернуть голову, прежде чем упасть. Зайанна поймала ее голову, прежде чем та ударилась о камень. Тусклые зеленые глаза встретились с ее, и, несмотря ни на что, ее сухие губы треснули в легкой улыбке.

«Я знала, что ты вернешься».

Зайанна на секунду зажмурилась. Вина стала бурей, которую она хотела вырвать из своей груди. Когда веки поднялись, она встретила взгляд Тайнана. Никому не нужно было говорить ни слова, прежде чем он подхватил темную на руки.

«Что теперь?» — Изайя прислонился к дверному проему камеры, задержав взгляд на Тайнане, в который она не стала вникать. «Ты разрушишь стену — а что потом?»

Зайанна сначала обратилась к Тайнану. «Отнеси ее наверх. Найди удобное место и, если сможешь, лекаря».

«Я хочу сражаться с тобой», — возразил он.

«Не в этот раз, — твердо сказала она. — Это приказ. Иди».

Его глаза напряглись, но Тайнан знал, что это то, что ей нужно от него.

Изайя наблюдал, как они уходят, пока между ними не установилась тишина. Она не могла решить, восхищается ли она им greatly или считает его самым глупым из них всех. Только время покажет.

Она наконец ответила ему. «Этот город падет, и тебе нужно позволить этому случиться».

«Тебе действительно нужно было втягивать его в твой беспорядок?» — Голос Изайи резал, как нож. Его ненависть, в которой она никогда не сомневалась, была истинной, ведь он первым увидел, что происходит с его братом.

«Я не виновата в слабом сердце твоего брата», — защищалась Зайанна, хотя это разрывало что-то внутри нее.

«Я вижу тебя насквозь, Зайанна. Но я понимаю, и, ради тебя, тебе лучше надеяться, что больше никто не узнает о твоем провале в суждении».