Показатель того, что я пока что к их главным военным силам даже не приблизился. И сидят верхом так, что любо-дорого, не то, что моя лёгкая пехота имени «кое-как». И они остановились примерно в четверти мили от ворот, без видимых команд выстраиваясь в идеальную коробку. Демонстрация силы, превосходства и психологическое давление.

Мои солдаты на стенах напряжённо молчали. Арбалетчики снаряжали арбалеты, копейщики спустились к воротам и стали чуть боком, чтобы если ворота разлетятся в щепу, их не раскидало. Теперь они перетаптывались внизу, потому что не знали, что происходит. Все замолкли, кто мог, смотрел во все глаза. Солдаты устали, но не до бессилия, при необходимости они были готовы драться снова. Потому что я был с ними и победа будет за нами.

Я прикинул, что пять сотен тяжёлых конников — это, конечно, серьёзная заявка на победу, но если они смогут высадить ворота и напасть, им придётся сражаться среди узких городских улиц. А я? Лучники и арбалетчики на крыши, мы так уже делали… Или я путаю с отрядами разбойников в войне в Туманных горах? Ну, ничего, справятся. Запру переулки, атаковать буду плотным строем, подтяну обратно большую часть Первого полка, ударю из арбалетов и луков во время прохода ворот.

Короче, надо будет и этих положим.

Я стоял на стене, не прячась, на виду у всего вражеского отряда. Шлем я снял, расстояние было за пределами выстрела из лука, даже пущенного рукой эльфа.

Пусть видят моё лицо. Пусть видят, что я спокоен.

Вперёд выехал их командир, мужчина в шлеме, окрашенном ярко-алой полосой по середине шлема с поднятым забралом. Он не кричал угроз и не вызывал меня на поединок чести. Он просто смотрел. Его взгляд, усиленный, как я догадывался, оптическим артефактом, методично скользил по стенам. Он оценивал плотность моих войск, выискивал магов, отмечал качество стен. Это была не разведка боем. Это была демонстрация силы, ну ещё и холодный, и безмолвный аудит моей армии.

Он видел не паникующую толпу мародёров, а дисциплинированную армию, спешно, но умело занявшую оборону. Он видел чёрный флаг Штатгаля, уже развевающийся над воротами.

Он видел тысячи моих бойцов, которые занимали город, как свой собственный.

Кто он, как его звали? Я не знал. Зачем они пришли? Занять город? Или они уже знали, что я его захватил и всё равно пришли посмотреть? Одно понятно, просто так пять сотен тяжёлой конницы по окрестностям не гуляют.

Я стоял на стене, не прячась за зубцами, подставив лицо утреннему ветру. Два полководца, разделённые небольшим, утоптанным телегами, конями и людьми пространством, вели безмолвный диалог, понятный только нам. Я чувствовал, как меня сканируют, оценивают, взвешивают. Вражеский лорд пытался прочитать меня, найти слабость, брешь в моей уверенности.

Я не отводил взгляд. Через Рой я транслировал своим людям одно-единственное, простое чувство. «Мы здесь хозяева. Это наша стена. Это наш город. Они пришли в гости. И мы решим, как их встречать».

Напряжение стало почти осязаемым. Казалось, воздух звенит от спрессованной воли тысяч людей, готовых в любую секунду вцепиться друг другу в глотки. Десять минут, которые показались мне вечностью, мы просто стояли друг напротив друга. Два хищника, оценивающие силу соперника перед решающим прыжком.

Я видел, как командир конной гвардии медленно поворачивает голову, его взгляд наверняка останавливается на засевших под защитой зубцов стены магах, потом на тяжёлых арбалетах в руках стрелков. Видел ли он наше спокойствие? Дисциплину. Как он оценивал нас? В любом случае, мы не показывали страха.

И он принял решение.

Командир гвардии медленно поднял руку в латной перчатке. Это был не приказ к атаке. Он приложил сжатый кулак к нагруднику своего доспеха, потом похлопал им же по рукояти своего меча.

Короткий, почти незаметный жест, полный ледяного, профессионального спокойствия. Сердце и оружие.

И после этого весь квадрат, так же слаженно и чётко, как и появился, начал разворот. Лошади, обученные безупречно, поворачивались на месте, не ломая идеальной геометрии строя. Они не бежали. Они уходили. Громко, но молча уходили, показывая, что не собираются устраивать бессмысленный лобовой штурм. Сейчас, в конкретных обстоятельствах. Но не потому, что мы их напугали, вообще без объяснения причин.

Я провожал их взглядом, не чувствуя ни радости, ни облегчения. Только растущую тревогу. Это была не победа. Это была отсрочка. Они вернутся. И в следующий раз их будет больше. В следующий раз они приведут с панцирную пехоту, вроде той, что я с превеликим трудом поборол у стен Каптье. Требушеты, осадные башни, боевых магов и ополчение.

Сегодняшний визит был приветствием. Быть может, королевская гвардия просто хотела посмотреть в глаза тому, кто посмел бросить им вызов.

— Они уходят, командор, — выдохнул стоящий в нескольких метрах от меня Марк. В его голосе слышалось удивление.

— Так и должно быть. Но они явно намекают, что вернутся, — ответил я, не оборачивая голову. — И они приведут друзей. Много друзей. А ещё они намекают, что на этой земле мы не можем чувствовать себя спокойно, не имеем на то права, не имеем оснований.

Как только последний алый плащ скрылся за изгибом дороги, напряжение на стенах стало спадать.

Арбалетчик рядом со мной вздёрнул арбалет к небу и упёрся в него лбом. Он украдкой посмотрел на меня, я ему без слов кивнул.

Он кивнул в ответ.

Солдаты облегчённо выдыхали, кто-то даже позволил себе тихий, нервный смешок.

Лучшая битва — та, которой не было.

Этой битвы не было, но только сейчас.

Мои парни не дрогнули перед лицом самой грозной силы королевства Бруосакс.

Их вера в себя и в меня выросла в этот момент. Это был нематериальный актив, который стоил дороже золота на счёте в международном гномьем банке.

Но мне было не до празднований. Я уже прокручивал в голове сотни новых задач. Укрепить стены. Наладить производство стрел. Создать запасы продовольствия. Организовать разведку.

А нужно ли это всё?

Я смотрел на дорогу и представлял карту. Игровая доска в моей голове менялась. Она стала больше и сложнее.

Вражеская конница напомнила мне, что мне теперь нужно мыслить глобально, а не регионально. Раньше я был ближе к окраине и Вейран не мог бросить на меня все силы. Это риск, отвести ударные части из столицы далеко, дорого и долго. Это угроза, что они застрянут в осаде на месяцы. Возможно, за это время Назир достигнет успеха на одном из направлений продвижения к Монту, осадит его или даже захватит.

А теперь я вообще к югу от Монта (да, к юго-западу, но это как раз не существенно).

Вальяд был далеко от Монта, он стоял на острове и был населён нейтральным населением. Да, тут тоже отменные стены, но не кто-нибудь, а я сам не раз доказывал, что стены вполне себе преодолеваемы. Короче, ситуация стала в разы опаснее.

Эклатий и Тройхат были моими. Я стал де-факто правителем целой провинции в самом сердце вражеского государства. Это был невероятный успех, триумф моей военной тактики. Но глобальный план компании не содержал следующих шагов.

Я предполагал, что пока я давлю бруосакцев на юге, армии принца Гизака или кого-то ещё продвинутся к Вейрану. После чего в игру, наконец-то вступят короли, гвардия Назира и гвардия Вейрана. Когда большие группировки начнут игру, можно будет больше заботиться о личной безопасности, а меньше о том, чтобы вывезти всю войну на плечах Штатгаля.

Посмотрим, чего добились остальные.

А пока что успех приблизил меня к источнику опасности.

Король Вейран, правитель Бруосакса, не простит мне этой пощечины. Он соберёт новую, ещё большую армию, и бросит её на меня. Его гвардейцы в течение нескольких дней донесут ему о захвате Эклатия в самом сердце его страны. Это был лишь вопрос времени.

С другой стороны — король Назир, мой «сюзерен» и «союзник». Он ждал от меня самоубийственной атаки на Эркфурт. А вместо этого я создал собственную маленькую зону контроля на юге и не обеспечил ему своей кровью дорогу к Монту. Я испытываю его терпение. Его попытка меня арестовать показывает, что он уже давно не видит во мне болванчика, которого он послал таскать каштаны из огня.