Папа наконец замолчал, но на его лице играла дурацкая ухмылка – смесь остаточного действия парализаторов, усталости и того бесшабашного пофигизма, который появляется, когда ты уже на дне и падать дальше некуда.

Нас худо-бедно построили в колонну и повели внутрь.

Главный зал отдела полиции по-прежнему выглядел как декорация к фильму об апокалипсисе, который снимали на студии, где забыли убраться после предыдущих съёмок. Огромное помещение, метров пятьдесят на тридцать, с потолками высотой в два этажа. Вдоль стен – окошки приёма дежурной части, камеры для краткосрочного содержания с прозрачными стенами, комнаты допросов. В центре – ряды скамеек для ожидающих, столы дежурных, терминалы для снятия показаний.

И народу. Господи, сколько здесь было народу. Действительно в пятницу попадать сюда мне раньше не приходилось.

Скамейки были забиты под завязку. Задержанные всех мастей, возрастов и степеней криминальности. Пьяные, трезвые, агрессивные, испуганные, наглые, плачущие. Кто-то орал на полицейских, требуя адвоката. Кстати, мне тоже не мешало бы с ним встретиться… Кто-то тихо сидел, уткнувшись лицом в колени. Некоторые, врочем, пытался уснуть, несмотря на шум и свет.

У первого окошка старушка в цветастом халате ругалась с сержантом – что-то про соседа, который украл у неё кота, а потом, о ужас – его съел. У второго – молодой парень в рваной куртке давал показания нараспев оперным голосом. У третьего – проститутка в вызывающе коротком платье красила губы, игнорируя вопросы девушки-полицейской.

Запах стоял невообразимый. Куда там воронок попал. Пот, алкоголь, дешёвые духи, рвота, кровь, дезинфекция – всё это смешивалось в коктейль, от которого хотелось зажать нос.

– Капитан, у вас вентиляция здесь не предусмотрена, что ли? – покривился Толик, шедший рядом со мной.

– Рот закрой! – взвизгнул на него Филин.

– Не могу, я им сейчас дышу, – огрызнулся тот в ответ.

– Откуда столько? – удивился Капеллан, пытаясь никого не задеть своим экзоскелетом.

– Пятница в столице Империи, – коротко ответил я. – Зарплата выдана, впереди выходные. Все как обычно.

В углу трое парней в спортивных костюмах дрались между собой – двое полицейских пытались их разнять, безуспешно. Один из драчунов получил локтем в нос, взвыл, кровь хлынула на белый пол. Сержант материлась, вызывая подкрепление и одновременно робота-уборщика.

У камеры справа кто-то колотил в прозрачную стену и орал не своим голосом – истеричный вопль, который резал по ушам. Полицейский у двери камеры даже не поворачивал головы – похоже, уже привык.

– Эй, красавчики! – справа раздался громкий, надсадный голос. Я обернулся. На скамейке сидела женщина лет сорока, с размазанной косметикой и платьем, которое когда-то было белым, а теперь покрыто пятнами непонятного происхождения. Она помахала нам рукой, улыбаясь кривой улыбкой с отсутствующими передними зубами. – Красивые мальчики! В бронескафах! Вы из армии? Из космодесанта?

– 13-й штурмовой батальон, мадам! – отрапортовал Толик, на ходу переделав «шрафной» в «штурмовой».

– Проходим, – буркнул конвоир, толкая его в спину.

– А можно с вами познакомиться? – не унималась дама. – У меня скидки! Для военных особые условия!

Несколько задержанных на соседних скамейках захохотали. Кто-то свистнул.

– Помолчи, Люся, – сказал грузный сержант, проходя мимо. – Опять с панели привезли?

– А чё, работать-то надо! – огрызнулась Люся. – Не все ж на халяву живут, как менты!

Нас повели дальше, через весь этот хаос, в дальний конец зала. Я шёл молча и смотрел по сторонам, впитывая детали. Это был срез общества, который обычно не виден – изнанка благополучной столицы Российской Империи. Все эти люди существовали рядом, каждый день, но раньше я их почему-то не замечал. Не думал о них, либо просто усмехался на ними. А они были. Пили, дрались, крали, торговали собой, нарушали закон по мелочи и по-крупному.

И попадали сюда, а потом… Видимо, сильно мне начинало напрягать мое скорое тюремное будущее, раз я стал сочувствовать всем этим персонажам…

У дальней стены была дверь с надписью «Изолятор. Персоналу». Нас подвели к ней, остановили. Впереди стояла группа оперов с планшетами – принимали нас под расписку, как посылку с хрупким грузом.

– Шестеро задержанных, – докладывал старший конвоя. – Обвиняются в незаконном проникновении, порче имущества, убийстве, сопротивлении при аресте и нападении на сотрудников полиции. Особо опасные. Трое находятся под действием парализаторов.

– Понял, – кивнул дежурный, пожилой мужик с залысинами и животом, который висел над ремнём. – Ведите в раздевалку. Снимем с них железо, оформим и по камерам.

Раздевалка оказалась небольшим помещением с бетонными стенами, скамейками и локерами для личных вещей. Запах здесь был ещё хуже – спертый и впитался в стены за годы. По углам стояли камеры наблюдения, их красные огоньки горели как обвиняющие глаза.

– Снимайте экзоскелеты, – приказал опер.

Процесс был долгим и мучительным. Экзоскелет без питания снять самостоятельно невозможно – он слишком плотно облегает тело, сервоприводы заблокированы. Нужна помощь техников. Они пришли через пять минут – двое парней в комбинезонах с инструментами, явно разбуженные среди ночи и очень недовольные этим фактом.

– Серьёзно? – один из них оценил наши экзоскелеты. – Военные модели? «Ратник-200М3»? Вы откуда таких нарыли?

– От верблюда, – буркнул конвоир. – Быстрее работай.

Техники начали отстёгивать крепления, отключать блокировки, снимать панели брони. Процесс занял минут двадцать. С Папы, Крохи и Мэри экзоскелеты снимали, пока они вообще лежали на полу – так как ещё не могли стоять самостоятельно. Когда броню наконец сняли, я почувствовал себя голым и беззащитным.

Нас построили снова.

– По одному, – сказал дежурный сержант. – Будем оформлять. Васильков – первый.

Меня взяли под руки и повели обратно в зал. У окошка приёма меня остановили. Сержант за стеклом поднял взгляд от планшета, оценил, кивнул.

– Имя, фамилия, возраст.

– Александр Иванович Васильков. Восемнадцать лет.

– Обвинения знаешь?

– В общих чертах.

Он зачитал список. Длинный, удручающий список. С каждым пунктом моё сердце опускалось всё ниже. Незаконное проникновение на частную территорию. Умышленная порча имущества. Убийство. Организация вооружённой группы.

– Понял?

– Понял, – выдохнул я.

– Подпиши здесь. И здесь. И здесь.

Я подписал. Рука дрожала.

– Хорошо. Теперь дактилоскопия и фото.

Меня провели дальше, к терминалу. Приложили пальцы к сканеру – один за другим, все десять. Потом сканировали сетчатку глаза – яркий луч света ослепил на секунду. Потом фото – анфас и профиль, как настоящему преступнику. На снимках я выглядел как зомби – бледное лицо, круги под глазами, спутанные волосы.

– Всё. Можете уводить, – сказал техник, сохраняя данные.

И тут рядом материализовался капитан Филин. Я не видел, откуда он появился – словно из воздуха. Наверное, наблюдал за процессом издалека.

– Я провожу его лично, – сказал он конвоирам. – До камеры.

Полицейские переглянулись, но возражать не стали. Капитан есть капитан, ему виднее.

Филин взял меня за локоть и повёл через зал, в сторону изолятора. Мы шли молча, пока не оказались в коридоре, ведущем к камерам предварительного заключения. Здесь было гораздо тише, и практически не было народу. Только приглушенный гул голосов из зала доносился откуда-то сзади.

– Слушай, Васильков, – заговорил Филин, когда мы остановились посреди коридора. Голос его звучал устало, без прежней агрессии. – Ты меня разочаровал. Знаешь?

Я молчал. О чём тут говорить?

– Я так на тебя рассчитывал, – продолжал он, глядя в стену. – Представлял, как ты станешь главой корпорации. Как к тебе потянутся денежки. Хорошие денежки. А я рядом такой весь из себя полезный, помогаю решать проблемы, замять неприятности, договориться с нужными людьми. И за это ты мне немножко помогаешь финансово. Ну, как принято. Взаимовыгодное сотрудничество, так сказать.