Показываю на первое попавшееся платье.

— Возьму вот это. Всё, Лиза. Я устала. Поехали домой.

Настроение так и не улучшается до самого ужина, хотя совершенно не понятно, что именно меня расстроило. То ли отсутствие у меня привлекательных форм, то ли ещё какое ненастье, но я выхожу к ужину словно варёная. Только и мечтаю, что быстро расправиться с едой и добраться до постели.

А ведь собиралась сегодня вечером помочь Лизе и сделать так, чтобы Роман её выслушал. Но это придётся оставить на завтра.

Сижу, ковыряюсь в тарелке. Даже аппетита нет.

Лиза с восторгом рассказывает Роману о своих покупках, а он кивает, но при этом то и дело смотрит на меня.

— Лапонька, ты заболела?

— Нет просто устала.

— Ты слишком долго молчишь. Мне вызвать скорую?

— Очень остроумно. Ха-ха.

— Лапоньке надоело мерить платья. Я слишком много ей выбрала, поэтому она устала.

— Не хочешь идти на приём в платье, иди хоть в пижаме, мне всё равно. — Роман пожимает плечами.

— Хорошо, тогда пойду в скафандре.

Они смеются над моей шуткой, а мне вдруг становится... обидно.

Неужели по мнению Романа я настолько непривлекательна, что никакая одежда меня не украсит?

Несколько минут лелею свою обиду, а потом парой мысленных пинков привожу себя в чувство. Непонятно, почему я вдруг расклеилась, но это не депо. Роман не пытался меня оскорбить, просто в его окружении женщины стремятся к общепринятому идеалу, ион к этому привык. Для него я и на женщину-то не похожа.

Только на Лапоньку.

А я и не хочу, чтобы он видел во мне женщину. Ведь не хочу же?

— ЭЙ, Лапа, очнись — Роман щелкает пальцами перед моим носом. — Ты играешь в карты?

— Нет не играю.

— А во что ты умеешь играть?

— В прятки. В чехарду. В пятнашки-приседашки.

Роман либо не понимает, либо не разделяет мою шутку, потому что морщится.

— А из сидячих игр?

— Между прочим, ты и так слишком много сидишь. Это, знаешь ли, вредно для здоровья. Например…

Он резко поднимает руку.

— Стоп! Если в следующем предложении прозвучит слово «геморрой», то я выкопаю все твои кактусы.

— Значит, про это ты уже знаешь. А как насчёт запора и нарушения кровообращения.

— хм-м-м — других стратегических тазовых органов?

Роман подаётся ближе ко мне, говорит чуть ли не по слогам.

— Мой стратегический орган — это мозги я на нём не сижу. Хоть в шашки ты играешь?

— да.

— пойдём, сыграем с нами.

Неохотно поднимаюсь.

Он сказал «с нами». Кажется, сближение отца и дочери произошло без моего вмешательства. Молодец, Ромашка. Обязательно его похвалю.. как только перестану на него обижаться.

Рядом со спальней у Романа есть миникабинет с удобными креслами, мягким освещением и уютной обстановкой. Мы располагаемся в креслах, между нами низкий столик. Если судить по оживлённому спору между Романом и Лизой, они нередко играют в карты, шахматы и шашки.

Они играют первыми, а я дремлю рядом. Оказывается, что Роман с детства учил дочку играть, и они оба слишком хороши, чтобы я была для них интересна, как соперница.

Поэтому я просто дремлю.

Сквозь полусон слышу, как меня пытаются вовлечь в игру, но я отмахиваюсь, просто наслаждаюсь тёплой семейной атмосферой, в которую попала совершенно случайно, и очень этому рада.

По крайней мере атмосфера была тёплой, пока Роман не завёл разговор об учёбе и о будущем Лизы. После этого между ними снова разгорается спор. Лиза настаивает, что не хочет учиться, и ей вообще ничего не интересно, потому что у неё нет никаких талантов. Роман в ответ спорит, что не собирается её содержать, и если она не планирует учиться, ей придётся найти работу.

— Про талант ты точно не права, Лиза, — добавляю свои пять копеек. — Ты мне сегодня все мозги раскрошила разговорами про ткани, фасоны, складки, трапеции, какие-то вампиры.

— Не вампиры, а фасон платья — ампир.

— Я и сказала, что вампир. Так что талант у тебя точно есть, и однажды ты станешь знаменитым модельером и будешь в сто раз богаче своего властного папы. И тогда он будет клянчить у тебя деньги на... носки. Вот так. А теперь всем спокойной ночи!

А дальше я засыпаю и почти не слышу, как Лиза задумчиво говорит, что ей и правда нравится зарисовывать фасоны и придумывать аксессуары, а Роман ворчит, что способен сам купить себе миллион носков и никогда не возьмёт деньги у дочери.

И я ух точно не чувствую, как Роман поднимает меня на руки и несёт в мою комнату.

А-ха! Попробовал бы он так таскать своих фигуристых подружек! Заработал бы грыжу. А у меня никакой фигуры нет зато носить меня лето и не опасно для здоровья вот так.

— Доставай!

— что?!

— Всё, что у тебя туда набито. — Взгляд Романа опускается на мою грудь, а я между прочим на него работаю, на бесстыдника! Сейчас как позвоню в отдел кадров и как расскажу им о том, куда только что посмотрел Роман Ахтаров, мой начальник, и тогда они... совершенно ничего ему не сделают.

— У меня ничего никуда не набито! — Складываю руки на груди, и от этого эта самая грудь вздымается... Класс!

Роман зеркалит мою позу, только, само собой, у него ничего не вздымается.

Так и стоим.

— Мы никуда не пойдём, пока ты не приведёшь себя в порядок, — говорит он категорично.

— Я в порядке.

Молчим, боремся взглядами.

Я, понимаете ли, нарядилась специально для поездки на приём с Романом.

Причесалась, накрасилась. Надела туфли на каблуках. Ноги у меня что надо —стройные, натренированнье. А после того, как Лиза намазала их какой-то гадостью, они ещё и загорелые не по сезону Правда загар какой-то подозрительно морковный, но Лиза заверила меня, что так модно.

А потом…

Так получилось, что в магазине я, почти не глядя, выбрала очень короткое и очень облегающее платье, да ещё и с глубоким вырезом. Длина меня устраивает, ноги мне показать не стыдно, а вот насчёт того, что выше, Лиза права. Как-то всё уж очень плоско.

Я покрутилась перед зеркалом, повертелась и... не сдержалась. Пихнула в каждую чашечку бюстгальтера буквально... три-четыре носка. Сначала, конечно, пихнула только по одному, и эффект мне понравился. Неожиданно. А потом я увлеклась, и в результате, возможно, немного переборщила.

Когда вышла на крыльцо, охранники синхронно окаменели. Настолько, что даже Роман насторожился. Обернулся на меня, быстро обнаружил, какие части моего тела отвлекли его доблестных молодцев, и притащил меня в кабинет, чтобы отчитать.

И лишить груди.

— Лапа, доставай всё, что ты туда напихала, и тогда мы поедем на приём. Я не люблю опаздывать.

—А я не люблю, когда мной командуют. Хотела бы я посмотреть, как ты другим своим работницам приказываешь достать содержимое бюстгальтера!

Со вздохом достаю носки и кладу на письменный стол Романа.

— Носки? Серьёзно?

— Лиза сказала, что иногда так делают.

— И ты выбрала вязаные носки?

— Это было ошибкой, они кусаются.

Роман вдруг не выдерживает, начинает смеяться. Сначала тихо и с улыбкой, потом его смех словно раскачивается, нарастает, захватывает всё его тело.

А потом он делает нечто совершенно неожиданное: обнимает меня и целует:

Не романтично, а.. как-то даже небрежно. Не знаю, куда он целится с этим поцелуем, но попадает между носом и щекой.

Скорее, «чмок», чем «вау».

— Пойдём, Лапонька!

Берёт меня за руку и ведёт к машине. Так и не отпускает, пока мы едем на приём и пока заходим в зал. И вообще не отпускает, даже кота к нам подходят люди и пытаются пожать ему руку. Роман только качает головой и показывает, что правая рука у него занята, и это надолго.

А я... не могу даже сказать, чему посвящён этот приём. Кажется, кто-то родился...или умер. Или что-то купил. Знаю только, что мне совершенно не нравится моё состояние. Уж слишком оно мечтательное. И улыбка на моём лице слишком дурацкая, и бабочки в животе носятся как после дозы адреналина.