Ну…
Этого прораб уже стерпеть не мог.
Подошел, как на занятиях по боевому рукопашному.
Подошел, и с правой в поддых, а потом левой снизу по скуле, а потом правой в нос… …
Когда Игнатьев отсидел свои пятнадцать суток административного ареста за хулиганство, его ожидала еще одна крайне неприятная новость.
Богуш уволил его.
И интересно…
Преемником его на участке стал Мэлс Шевлохов. …
В Америку Минаев возвращался со смешанным чувством.
Сломанный нос все еще болел. Да и неприлично ходить человеку с перевязанным лицом.
А ведь Минаеву теперь предстояло побегать там в Кливленде по адвокатам, надо было срочно перекупить и переписать на себя либо Сивилл Констракшн Интертеймент, либо Кливленд Билдинг Индастри. Половину денег на покупку компаний Антонов с Богушом давали. Но еще предстояло найти и вторую половину, а это где -то десять миллионов.
Но в Кливлендском отделении Чейз Манхэттен Банка у Минаева был знакомый еврей из бывших россиян. Под залог фирмы Минаева, и под проект контрактов с трестом Универсал Богуша можно было провернуть и кредит в десять миллионов. В Кливленде, как и везде, тоже брали откаты. Значит, пол-миллиона с этого кредита он наличными отдаст ребятам из кредитного отдела. Вот и вся недолга! А он своё получит.
Он – Дима Минаев он в этот свой последний в жизни шанс бульдожьей хваткой уже вцепился – не оторвешь.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Приближение к афере Недавние солнечное и лунное затмения не сулят нам ничего доброго. Пускай исследователи природы толкуют их и так и сяк, природа сама себя бичует неизбежными последствиями. Любовь охладевает, дружба падает, братья враждуют между собой, в городах восстания, в селах раздоры, во дворцах крамола и распадается связь отцов с сыновьями.
Вильям Шекспир КОРОЛЬ ЛИР
Глава 1.
– Нет, прорабом тебя Богуш не возьмет, и даже мастером не возьмет, – сказал Брусилов.
Игнатьев, наряженный как дурак в новом костюме, будто словно бы свататься пришел, сидел в кабинете начальника службы безопасности треста Универсал. Владимир Петрович за неделю бесконечных звонков вроде наконец-таки записался было уж на прием к Богушу, но в день, когда долгожданная аудиенция должна была наконец состояться, секретарша Богуша вдруг переадресовала Игнатьева к Брусилову..
– Неужто у них сговор? – пронеслось в голове у Игнатьева, – ведь ходил в Двадцатый трест, просился и там тоже отказали…неужто они с Богушом все сговорились Игнатьева вообще на работу никуда не брать?
– И бригадиром монтажников не возьмете? – с каким то вызовом, осмелев от безысходного отчаяния, спросил Игнатьев.
– Тебя с твоими данными бы да в охрану, – сказал Брусилов, – но в охране тоже умные нужны, а ты брат, извини, но башкой подкачал.
– И что мне теперь делать? – неизвестно уже к кому обращаясь, сам что ли себя спросил Игнатьев, – я что, как проклятый теперь? Неприкасаемый с волчьим билетом?
– Вроде того, друг мой, – кивнул Брусилов, – неудачник ты, а с неудачниками, с людьми к которым беда липнет, кому охота связываться?
– Так уж и липнет? – вскинулся Игнатьев.
– Да уж слава о тебе по всему нашему небольшому городу прошла, Владимир Петрович, – разведя руками, сказал Брусилов, – то про твой участок как у тебя гостарбайтеры живут городская газета пишет, то у тебя рабочий с лесов насмерть падает, то ты запиваешь на неделю и всё вокруг крушишь и ломаешь, а потом в довершение всего, главного партнера по бизнесу своего шефа в больницу на неделю укладываешь… А? Каков фрукт?
– Василий Геннадьевич, а может похлопочешь перед Богушом, все же сгожусь я? – жалобно поглядев на Брусилова, почти заскулил Игнатьев, – я тебя не подведу, ейбо! Зуб даю, землю есть буду!
– Нет, брат, прости, но никак я не могу за тебя хлопотать, – ответил Брусилов, – могу разве только порекомендовать тебя сторожем на автостоянку в нашем микрорайоне Сиреневая Тишань, да ведь туда тоже дураков не берут…
Из офиса треста Универсал Игнатьев выходил совершенно разбитым, убитым и раздавленным. Stumbled down under foot – сказал бы про такое состояньице Дима Минаев. Но Дима до поры ничего не знал про Игнатьева. У Димы были свои проблемы. …
В тайне от жены Столбов ездил в онкологическое отделение первой городской больницы.
В иных бы обстоятельствах он бы не стал таиться от Нади, все бы ей сказал, и она бы, как хорошая и верная жена разделила бы с ним и беду и печаль.
Но Вадиму предстояли большие дела.
Перед тем как уйти в мир иной, он должен был оставить дочери состояние.
А скажи он теперь Наде, откройся он теперь жене, та ведь никуда его не отпустит, ни в Америку, ни даже в Москву, если это только не будут поездки на лечение.
А ему надо было работать.
Много работать для того, чтобы к концу этого года, к концу последнего года его жизни, Ольга стала бы по настоящему богатой.
Прежде всего надо было делать сметы для Антонова.
Антонов хитрый. Ушлый чертяка.
Умел подвести дела таким образом, чтобы тендер на проектирование доставался именно тому проектному институту, который был Вась-вась с генеральным подрядчиком.
– И неужели в Счетной палате полные идиоты работают? – думал порою Столбов, – но продолжая все больше и больше увязать в делишках по распиливанию бюджетных ассигнований на строительство, Вадим гнал от себя любые мысли о возможном разоблачении.
– А теперь, когда жить то осталось – всего ничего, чего уж там бояться?
Столбов никогда не был у них в группе гением, таким, как скажем Гоша Богуш, или таким умником, как Мишка Летягин, но вообще был парнем сообразительным. И теперь, когда за плечами было столько всего, столько объектов, с которых попилили и порастащили не без его Вадима помощи и пособничества… Теперь он понял, что на самый большой риск, на самую крупную аферу способен только отчаявшийся. Вроде него – вроде смертника.
А тот же Богуш или Антонов? Они никогда не согласятся перешагнуть через красную черту сверх-отпущенного лимита риска. Потому что у Богуша уже собственности на несколько десятков миллионов в виде собственного строительного треста. А у Антонова тоже тормоз, ограничивающий его способность к риску. Возраст и хлебная должность. Он уже никак и никогда не решится кинуть этот город, кинуть правительство и губернатора на несколько сотен миллиончиков. Он способен только на дозволенный отпил и откат. Вместе со всеми. А так, чтобы схватить всё и убежать – нет, на такое ни он, ни Богуш не согласятся. Только Дима Минаев, тот годится в напарники. Только он, потому как ничем не обременён. Ни собственностью здесь в России, ни постами в городском правительстве. …
Антонов с Богушом поехали на охоту в Николину Пустынь.
Охоту организовывал Брусилов.
Брусилов вообще в некотором роде был потрясающе полезным шкетом. Всему начальству и всем нужным людям и лицензии на охотничье оружие в разрешающей системе оформлял безо всяких медицинских комиссий, решал он и вопросы возвращения отнятых по пьянке прав, а если надо, брался и за более пикантные вопросы, вплоть до наказания разведшихся жен – строптивых и охочих до больших отступных при разводе.
Да! Даже такими вопросами приходилось заниматься Брусилову.
Поехали вчетвером.
Антонов с Богушом, шофер Богуша Ноиль и Брусилов.
Вместо обычного Мерседеса Ноиль взял в гараже треста УАЗик.
Ехали по Сибирскому тракту до сто шестого километра, а там свернули налево под запрещающий знак. И далее еще ехали двадцать километров.
В Николиной Пустыни в охотхозяйстве у Брусилова работал бывший сослуживец – Максим Анатольевич.
К нему иначе и не обращалось даже и большое начальство. Говорили ему "ты", но обращались по имени-отчеству, потому как Максим Анатольевич был человеком очень замечательной судьбы и прекрасных души и характера.
