Вернувшись из «Маллионза» в Лондон, Джейн после бурных событий в провинции нашла столицу оазисом спокойствия. Хоть в ее жизни по-прежнему не было мужчины, в ней теперь также не стало и Шампань, а сейчас, в разгар сезона мод, из нее на время исчезла и Виктория. После недели в Милане главный редактор «Шика» перебралась в Париж. Замещающая ее Джейн впервые наслаждалась свободой выбора тем и составления целого номера.
Она до сих пор не осмелилась перебраться из-за своего стола в стеклянное святилище, кабинет Виктории. И дело тут было не столько в страхе показаться тщеславной, сколько в том, что Тиш была совершенно не способна переключать телефонные звонки на другой аппарат. Впрочем, в любом случае Джейн не собиралась испытывать судьбу. Пока что Арчи Фитцгерберт оставил ее в покое. Невероятно, но он, судя по всему, забыл о резкой критике в адрес «Шика» и Виктории, высказанной за завтраком. Джейн пришла к заключению, что Фитцгерберт, по-видимому, просто отмахнулся от нее, как от ненормальной. Вероятно, это обстоятельство его не испугало. В наши дни, похоже, психические расстройства являются обязательным качеством для серьезных журналистов.
Джейн была несказанно рада тому, что ее оставили в покое, дав возможность сосредоточиться на делах. Лишь одно облачко висело над горизонтом: вопрос, кто заменит Шампань на обложке очередного номера. Приближался последний срок сдачи журнала в печать, и решение требовалось принять в самое ближайшее время.
Хорошо хоть можно не беспокоиться насчет Тэлли. Шрамы, оставленные Солом, затянулись довольно быстро. Можно даже сказать, Тэлли отделалась лишь легким испугом. Коварная ложь Сола, его подлые намерения в отношении любимого дома загасили у нее в сердце все чувства к нему, кроме отвращения. У Тэлли не было времени предаваться досужим размышлениям. Приняв план Большого Рога, она вместе с матерью лихорадочно готовилась принять первых знаменитостей, замученных цивилизацией.
– Поразительно, как много желающих записалось к нам, – задыхаясь от восторга, сообщила Тэлли подруге по телефону. – Особенно увидев рекламные брошюры, разосланные мамочкой. – Она помолчала. – Потому что на самом деле это не брошюры, а камешки с выгравированным номером телефона. Но как после этого пошли дела! Мамочка утверждает, что камешки заряжены магнетизмом и притягивают тех, кто их получил, к «Маллионзу». И ты бы видела мистера Питерса! Он возводит шалаши просто с космической скоростью.
– Значит, вам удалось отыскать мистера Питерса?
– Да, он наводил хаос в крикет-клубе Нижнего Балджа, – прыснула Тэлли. – Беднягам пришлось впервые с 1910 года отменить игры, потому что мистер Питерс непоправимо уничтожил поле, а также дважды отключил здание клуба от электричества, наехав на провода своей газонокосилкой. По-моему, они были рады с ним распрощаться.
– А что с миссис Ормондройд? – спросила Джейн. – Ее вам удалось найти?
– Да, – сказала Тэлли. – Она устроилась к местному зубному врачу, и больных у него сразу же стало вдвое меньше. Люди и так боятся идти к дантисту, а мысль к тому же увидеть там миссис Ормондройд переполняла чашу. Но сейчас она на седьмом небе от счастья. Стоит, изредка помешивая варящиеся в огромных котлах бобы, и пялится на Большого Рога.
– А как поживает Большой Рог? – улыбнувшись, спросила Джейн.
– Это просто какое-то откровение, – искренне восхитилась Тэлли. – Все у него работает как часы. Деловых способностей у него больше, чем у всего Сити.
– Вероятно, в прошлой жизни он был финансовым директором крупного банка, – язвительно предположила Джейн.
– Странно, что ты об этом заговорила, потому что, как выяснилось, он раньше действительно был связан с деньгами. В молодости Большой Рог торговал вразнос на Бетнал-Грин, потом перебрался в Нью-Йорк и устроился в банк. Одно время он зарабатывал больше всех на Уолл-стрите, но потом разорился и перебрался в резервацию в Неваде, где мамочка с ним и познакомилась.
– Не может быть! – воскликнула Джейн. – Так, значит, Большой Рог уроженец Лондона?
– Да, а теперь он к тому же стал еще и кинозвездой, – сказала Тэлли. – Съемки «Трех крестин и одного девичника» уже завершились, но Брэд в самую последнюю минуту решил переснять сцены крестин, добавив Большого Рога в качестве одного из гостей. Он решил, это добавит чего-нибудь…
– Ирокезского? – пришла ей на помощь Джейн.
– Точно! – хихикнула Тэлли. – В конце концов, как верно подметил Брэд, успех фильму «Пролетая над гнездом кукушки» принес один большой молчаливый индеец!
Войдя в редакцию «Шика» в понедельник утром, Джейн застала Тош задыхающейся от смеха. Рядом с ней стояла Тэш, бледная как полотно.
– В чем дело? – спросила Джейн.
Тош только развела руками, не в силах говорить от переполняющего ее веселья. На Тэш лица не было.
– Как прошли выходные? – поинтересовалась Джейн.
– Плохо, – выпалила Тэш. – Просто ужасно! Я была в гостях у Апп-Тиммселзов. Вечером ко мне без стука зашла хозяйка, чтобы поболтать на сон грядущий, и застала меня писающей в раковину. Я чуть не умерла со стыда.
При воспоминании о случившемся она густо покраснела.
У Тош начался новый припадок истерического хохота.
– Надо было сказать хозяйке, что это часть аутотренинга по системе йогов, – предложила Джейн.
– Да, вот только в такие моменты, как назло, в голову ничего не приходит, правда? – пожаловалась Тэш. – Но я сказала хозяйке, что же делать, если в каждой спальне нет своего туалета? Ну кому захочется идти в кромешной темноте целую милю по пронизанному сквозняками коридору, ища дамскую комнату?
Она повернула свое искаженное от огорчения лицо к Джейн. Та постаралась принять сочувствующее выражение, стараясь не смотреть на Тош. Першащие в горле смешинки грозили разрушить хрупкую атмосферу товарищества, которую Джейн с таким трудом удалось создать за время отсутствия Виктории.
– Кстати, об удобствах на улице, – протянула Тош, вытирая слезы. – Вы видели в вечернем выпуске новостей Шампань Ди-Вайн, протестующую против строительства аэродрома? Это что-то, вы не находите? Она сказала, что давно и страстно любит зеленые пояса, особенно от Малберри. Видимо, она считает, что зеленые пояса имеют отношение к защите окружающей среды.
