Мы встретились в замке во время летней поездки. И после того поцелуя он больше со мной не разговаривал. А еще я помню, как он обозвал меня отбросом, когда однажды вечером мама пьяная упала с лестницы.

На самом деле он в миллион раз прекраснее официанта Джулса, который просто бесит. Рафаэль ведет себя как тот, кто знает о своей красоте. Загорелая кожа, мускулистое тело, пронзительные серебристые глаза…

Ненавижу его.

С верхней ступеньки трапа Рафаэль бросает на меня короткий взгляд, но если и узнаёт, то не подает виду. Возле грот-мачты женщина в синем платье спрашивает имена беглецов. У нее нежно-розовая кожа, кудрявые светлые волосы собраны в небрежный пучок, в лучах заходящего солнца сверкают крупные бриллиантовые серьги. Эта женщина – само изящество, которое портит только меч в ножнах на поясе.

Мой взгляд скользит по палубе, на которой расположился целый арсенал копий и гарпунов. Может, это старинное рыбацкое судно? Запах моря смешивается с запахами корабельной древесины и смолы. Члены экипажа в синих куртках карабкаются по вантам, чтобы поднять паруса.

На палубе стоит еще одна – безоружная – женщина с мечтательным выражением лица в струящемся желтом платье.

Приблизившись, я слышу спор Рафаэля с Алеиной на языке фейри.

– Не понимаю, – отрывисто бросает он Алеине. – Где связной?

– Я же сказала: он так и не появился, – нетерпеливо отвечает та.

У Рафаэля ходят ходуном желваки:

– Что с ним?

– Без понятия. Нам пришлось добираться самим.

– Как вы вообще добрались в такую даль?

– Нам помогли, – сказала Алеина и показала на меня. – Вот эта туристка.

Рафаэль бросает на меня настороженный взгляд с высоты своего роста. Его неземные глаза прищуриваются, когда он рассматривает меня, но я не замечаю проблеска узнавания.

– Вы рассказали этой женщине про нас? – Рафаэль произносит эта женщина с таким презрением… Может, все-таки вспомнил меня? Он не произнес вслух слово «отброс», но подтекст явно такой.

– У нас не было особого выбора. – Алеина беспокойно оглядывается на полицейских у входа в порт. – Потом объясню. Нужно отправляться.

Блондинка подходит к Рафаэлю и трогает его за плечо:

– Мы не возьмем эту группу. Их нет в списке.

– Никого нет, Вивиан? – спрашивает он.

Я буравлю их взглядом. Они что, спятили?

– Некоторых нет, – уточняет Вивиан. – Пропали трое, которые должны быть здесь. И появились трое, которых здесь быть не должно. – Она указывает на маленького мальчика. – Он и те две рыжие дамы.

Вивиан кивает на двух девушек. Их обнимает женщина с такими же огненными волосами.

– Это мои дочери. Я не оставлю их на контролируемой фейри территории. Ни за что.

– Мы же вам говорили, – объясняет Вивиан. – Принимаем только тех, кого одобрили. Мы очень четко выразились. Вы здесь из-за информации, которой обладаете. Остальные нам не нужны.

Алеина поглаживает голову мальчика, пока тот плачет, уткнувшись ей в ногу. Слезы оставляют полосы на ее бледно-золотистом платье.

– Его родители погибли по дороге сюда. Ему всего четыре. У вас есть дети? Кто способен бросить четырехлетнего ребенка одного?

– Его родителей предупреждали. Мы не можем взять всех, – парирует Вивиан, бриллиантовые серьги сверкают в закатных лучах. – Мы проверяем каждого, кто приходит, наши ресурсы ограничены. А если узнают, что мы спасаем каждого полуфейри, который доберется до причала? Я скажу вам, что тогда произойдет. Мы проиграем войну.

А я-то думала, что война закончилась…

Алеина продолжает гладить мальчика по голове.

– Двое из тех, кто погиб по дороге сюда, были его родителями. Они есть в списке. Мы не можем его оставить. Его арестуют. Или…

Или убьют.

– Тогда оставайтесь и присмотрите за ним, – тихо предлагает Рафаэль. – Выбор за вами. Тысячи полуфейри и людей сейчас в бегах. Мы не можем забрать всех.

Малыш морщится, поворачивается к Алеине, уткнувшись ей в бедро, и продолжает плакать. Ее голос срывается:

– Прости меня, Мало…

У меня сжимается сердце, пока Алеина поднимается по сходням на палубу. Я тянусь к маленькой ручонке Мало. Рядом со мной, незнакомым человеком, он пытается сдержать слезы. Он явно напуган.

Я понимаю, нельзя взять всех. Но можно же сделать исключение для малыша, который только что пережил смерть родителей? Похоже, Рафаэль такой же урод, как и раньше…

Рафаэль ловит мой взгляд и проводит рукой по волосам:

– Послушайте, у нас ограниченные финансы и места. Каждый из списка отобран сопротивлением. Если делать исключения из-за сентиментальных соображений, начнется анархия, которая приведет нас к краху. У нас нет мест для остальных и нет средств, чтобы помочь им. Мы боремся за свои жизни.

– Как и этот малыш, – отвечаю я.

– Некогда спорить, – ставит точку Вивиан. – Эти трое остаются.

Полуфейри будут убивать на улицах. Они, как и Вена, погибнут, истекая кровью на булыжной мостовой. Пощадят ли маленького мальчика? Сомневаюсь.

Хотя Вивиан это вряд ли волнует…

– Я не уеду без дочерей. – По крайней мере, рыжеволосая женщина сохранила здравый смысл. Она скрещивает руки на груди, глядя на парусник.

Мы впятером стоим на старом причале. Рафаэль кивает Вивиан:

– Ладно. Нам пора.

– Вы должны забрать их, пожалуйста. Прошу… – В моем голосе звучит отчаяние. Мало цепляется за мою руку.

Рафаэль качает головой:

– Сопротивление делает все возможное, чтобы помочь беглецам, но мы должны расставить приоритеты. Мы придерживаемся плана. Тех, кто в списках, нужно забрать в первую очередь. И при всем уважении, вы понятия не имеете, о чем, черт возьми, говорите.

– Я понимаю, что вы бросаете ребенка, который только что видел смерть родителей! – рявкаю я.

Рафаэль стискивает зубы:

– Я не обязан отчитываться перед какой-то американской малявкой-принцессой пикси[17] в увеселительном отпуске…

– Ты сейчас сказал принцесса пикси?

– …Но эти люди могут помочь нам в борьбе с Обероном. У них есть информация и знания, необходимые для победы. И именно поэтому мы их возьмем. Мы – армия, а не благотворительная организация. А теперь почему бы тебе не вернуться к распитию шампанского на пляже и погоне за богатенькими мужчинками?

Мои щеки вспыхивают. Что ж, отлично. Очевидно, он вспомнил мою маму. Гоняться за богатенькими мужчинками – ее любимое хобби, именно поэтому мы проводили лето в замке.

У меня спиной всхлипывают две девушки. Но, в отличие от Мало, у них есть мама. У него же осталась только я.

Я стискиваю ручонку мальчика. Теперь он снова плачет, прижавшись к моей ноге.

Я в отчаянии. Нужно найти способ задержать отплытие. К сожалению, конфронтация – не мой конек. Я вообще предпочитаю нравиться людям. И все же Рафаэль реально разжигает во мне искру ярости.

Один из членов команды уже начинает отдавать швартовы. Паника сдавливает грудь. Откашлявшись, я решаюсь:

– Что ж, очень надеюсь, что французская полиция об этом не узнает. Они предпочитают сотрудничать с армией фейри, чтобы сохранить мир. Что они сделают, если кто-то их предупредит?

– Стоп! – Рафаэль взмахивает рукой, не давая команде отвязать судно. Его тело напрягается от гнева. Я почти чувствую исходящую от него холодную ярость. – Это угроза?

Конечно, я никогда не стану рисковать жизнями беглецов и доносить властям. Но так я хотя бы привлекла внимание Рафаэля.

Выдерживаю его взгляд:

– Просто мысли вслух. Они вообще позволили бы вашему кораблю покинуть порт? Они реально боятся, что Оберон захватит всю Францию.

Вивиан спрыгивает на причал, мокрые доски скрипят под ногами. В следующую секунду ее клинок оказывается у моего горла. Морской бриз треплет ее белокурые локоны.

– Я забираю ее с собой.

Я замираю, не в силах дышать. Мне никогда раньше не угрожали оружием. Голова кружится, колени подкашиваются, но я заставляю себя встретиться с ней взглядом.