29. В АЛЬБОМ КНЯЖНЕ ВОЛКОНСКОЙ

Сестрица! можно ли прелестную забыть? За это Аполлон давно б мне выдрал уши; Но красота стрелой велела прикрепить Амуру к сердцу мне портрет моей Танюши. Между 1814 и 1817

30. ПЕРЕВОДЧИКУ ДИОНА

Благодарю за переводы Моих ритмических стихов! От одного отца рожденные уроды Ведут свой знатный род от двух теперь отцов. Между 1814 и 1817

31. МОИ ЧЕТЫРЕ ВОЗРАСТА

(Экспромт) Дитятей часто я сердился, Игрушки, няньку бил; Еще весь гнев не проходил, Как я стыдился. Того уж нет! и я влюбился, Томленьем грудь полна! Бывало, взглянет лишь Она - И я стыдился. Того уж нет! вот я женился На ветреной вдове; Гляжу – рога на голове! Я застыдился. Того уж нет! теперь явился В собранье с париком. Что ж? – громкий смех над стариком. Тут я взбесился. Между 1814 и 1817

32. ЛЮБОВЬ

Что есть любовь? Несвязный сон, Сцепление очарований! И ты в объятиях мечтаний То издаешь унылый стон, То дремлешь в сладком упоенье, Кидаешь руки за мечтой И оставляешь сновиденье С больной, тяжелой головой. Между 1814 и 1817

33. НАДПИСЬ К МОЕМУ ПОРТРЕТУ

Не бойся, Глазунов, ты моего портрета! Не генеральский он, но сбудешь также с рук, Зачем лишь говорить, что он портрет поэта! С карикатурами продай его, мой друг. Между 1814 и 1817

34. К А. М. Т-Й

Могу ль забыть то сладкое мгновенье, Когда я вами жил и видел только вас, И вальса в бешеном круженье Завидовал свободе дерзких глаз? Я весь тогда желал оборотиться в зренье, Я умолял: “Постой, веселое мгновенье! Пускай я не спущу с прекрасной вечно глаз, Пусть так забвение крылом покроет нас!” Между 1814 и 1817

35. БЛИЗОСТЬ ЛЮБОВНИКОВ

(Из Гете) Блеснет заря, и все в моем мечтаньи Лишь ты одна, Лишь ты одна, когда поток в молчаньи Сребрит луна. Я зрю тебя, когда летит с дороги И пыль, и прах И с трепетом идет прошлец убогий В глухих лесах. Мне слышится твой голос несравненный И в шуме вод; Под вечер он к дубраве оживленной Меня зовет. Я близ тебя; как не была б далеко, Ты все ж со мной. Взошла луна. Когда б в сей тьме глубокой Я был с тобой! Между 1814 и 1817

36. ДОСАДА

Как песенка моя понравилась Лилете, Она ее – ну целовать! Эх, други! тут бы ей сказать: “Лилета, поцелуй весь песенник в поэте!” Между 1814 и 1817

37. К ФАНТАЗИИ

Сопутница моя златая, Сестра крылатых снов, Ты, свежесть в нектар изливая На пиршестве богов, С их древних чел свеваешь думы, Лишаешь радость крыл. Склонился к чаше Зевс угрюмый И громы позабыл. Ты предпочла меня, пиита, Толпе других детей! Соломой хижина покрыта, Приют семьи моей, Тобой, богиня, претворялась В очарованный храм, И у младенца разливалась Улыбка по устам. Ты, мотыльковыми крылами Порхая перед ним - То меж душистыми цветами, То над ручьем златым, - Его манила вверх утеса С гранита на гранит, Где в бездну с мрачного навеса Седой поток шумит. Мечтами грудь его вздымала, И, свитые кольцом, С чела открытого сдувала Ты кудри ветерком. Пусть гул катился отдаленный, Дождь в листья ударял, - Тобой, богиня, осененный, Младенец засыпал. Огни ночные, блеск зарницы, Падущей льдины гром Его пушистые ресницы, Отягощенны сном, К восторгам новым открывали И к трепетам святым И в мраке свода ужасали Видением ночным. Заря сидящего пиита Встречала на скалах, Цветами вешними увита И с лирою в руках. Тобой, богиня, вдохновенный, С вершин горы седой Свирели вторил отдаленной Я песнию простой: “Что ты, пастушка, приуныла? Не пляшешь, не поешь? К коленам руки опустила, Идешь и не идешь? Во взоре, в поступи томленье, В ладе пылает кровь, Ты и в тоске и в восхищенья! Наверно, то любовь? Но ты закрылася руками! Мне отвечаешь: нет! Не закрывай лица руками, Не отвечай мне: нет! Я слышал, Хлоя, от пастушек, Кто в нас волнует кровь, Я слышал, Хлоя, от пастушек Рассказы про любовь!” Кругом свежее разливался Цветов пустынный дух, И проходящий улыбался Мне весело пастух: “Не улыбайся, проходящий Веселый пастушок, Не вечно скачет говорящий С цветами ручеек, Взгляни на бедного Дафниса, Он смолк и приуныл! Несчастного забыла Ниса, Он Нису не забыл!” Так ты, Фантазия, учила Ребенка воспевать, К свирели пальцы приложила, Велела засвистать! Невинный счастлив был тобою, Когда через цветы Вела беспечною рукою Его, играя, ты. Как сладко спящего покрыла В последний раз ты сном И грудь младую освежила Махающим крылом. Я вскрикнул, грезой устрашенный, Взглянул – уж ты вдали, Летишь, где неба свод склоненный Падет за край земли. С тех пор ты мчишься все быстрее, А все манишь меня! С тех пор прелестней ты, живее, Уныл и томен я. Жестокая, пустыми ль снами Ты хочешь заменить Все, что младенчества я днями Так мало мог ценить. Кем ты, волшебница, явилась Мне с утренней звездой И, застыдившись, приклонилась, Обвив меня рукой, К плечу прелестными грудями? Скажи, кто окропил Меня горячими слезами И, скрывшись, пробудил? Чей это образ несравненный? Кто та, кем я дышу? О ней, грозою окруженный, На древе я пишу; Богов усердными мольбами Ее узреть молю. Чего не делаешь ты с нами! Увы, и я люблю. Между 1814 и 1817

38. БОГИНЯ ТАМ И БОГ ТЕПЕРЬ

(К Савичу) Прозаик милый, О Савич мой, Перед тобой, Собравшись с силой, Я нарисую, Махнув пером, Всегда младую, С златым венцом, С златою лирой И по плечам С златой порфирой, Богиню Там . Она витает (Поверь ты мне?) В той стороне, Отколь блистает, При тишине Лесов заглохших И вод умолкших В покойном сне Предтеча Феба, Камен царя, В цветах заря, Аврора неба, Откинув дверь, Там выпускает, Но бог Теперь Ее встречает И зло кидает К благим дарам. Богиня ж Там , Как ты, незлобна! И не одной Она душой Тебе подобна, Но тож мила И весела, И так прелестно Как, Савнч, ты Поет мечты О неизвестной Дали_, дал_и_? Внимай пиита: Он чародей - Судьбой открыта Грядущих дней Ему завеса, Он от Зевеса Богиню Там Принял в подругу Своим мечтам. Тебе ж, как другу, Принес от ней О! сверток дней. Ты прочитаешь И в нем узнаешь, Кто будешь впредь, Но не краснеть От слов пророка: “По воле рока Ты будешь петь, Как ночью мая Поет младая, В тени древес, Любви певица, Когда царица Ночных небес Из вод катится И мрачный лес Не шевелится; Когда ж в крови Зажгутся муки Святой любви, То смело руки Ты на клавир, И слаще лир Прольются звуки Твоей души. Тогда ж в тиши Ты, одинокой, В стихах пиши Письмо к жестокой И ты поэт. Прошепчет “нет” Она сердито. О, не беда! Полуоткрытой Верь, скажет “да!” И ты, счастливый, От городов Уйдешь под кров Домашней ивы, Блаженный час! О днях грядущих Не суетясь, В местах цветущих Ты будешь жить И воздух пить С душистой розой. Ты свежей прозой Семьи простой Опишешь радость, Души покой, И чувства сладость Рассыплешь ты На все листы”. О Савич милый! То будет – верь, Когда Теперь , Сей бог унылый, Богиню Там Не повстречает, Не примешает К ее дарам Полезной муки, Слезы и скуки. Между 1814 и 1817

39. ДИФИРАМБ

Други, пусть года несутся, О годах не нам тужить! Не всегда и грозди вьются! Так скорей и пить, и жить! Громкий смех над докторами! При плесканьи полных чаш Верьте мне, Игея с нами, Сам Лиэй целитель наш! Светлый мозель восхищенье Изливает в нашу кровь! Пейте ж с ним вы мук забвенье И болтливую любовь. Выпили? Еще! Веселье Пышет розой по щекам, И беспечное похмелье Уж манит Эрота к нам. Между 1814 и 1817

40. ЖАВОРОНОК

Люблю я задумываться, Внимая свирели, Но слаще мне вслушиваться В воздушные трели Весеннего жаворонка! С какою он сладостию Зарю величает! Томлением, радостию Мне душу стесняет Больную, измученную! Всю зиму окованная Земля оживает, И, им очарованная, Сильнее пылает Любовью живительною. Как ловит растерзанная Душа его звуки! И, сладко утешенная, На миг забыв муки, На небо не жалуется! Между 1814 и 1817

41. ЭЛИЗИУМ ПОЭТОВ

За мрачными Стигийскими брегами, Где в тишине Элизиум цветет, Минувшие певцы гремят струнами, Их шумный глас минувшее поет. Толпой века в молчании над ними, Облокотясь друг на друга рукой, Внимают песнь и челами седыми Кивают, бег воспоминая свой. И изредка веками сонм почтенный На мрачный брег за Эрмием грядет - И с торжеством в Элизиум священный Тень Гения отцветшего ведет. Их песнь гремит: “Проклят, проклят богами, Кто посрамил стихами муз собор!” О, горе! он чугунными цепями, Как Прометей, прикован к темю гор; Вран зависти льет хлад в него крылами И сердце рвет, и фурий грозный взор Разит его: “Проклят, проклят богами!” С шипеньем змей их раздается хор. – О юноша с невинною душою, Палладою и Фебом озарен, Почто ступил ты дерзкою ногою За Кипрою, мечтами ослеплен? Почто, певец, когда к тебе стучалась Прелестница вечернею порой, И тихо грудь под дымкой колебалась, И взор светлел притворною слезой, Ты позабыл твой жребий возвышенный И пренебрег душевной чистотой, И, потушив в груди огонь священный, Ты Бахуса манил к себе рукой. И Бассарей с кистями винограда К тебе пришел, шатаясь на ногах. С улыбкой рек: “Вот бедствиям отрада, Люби и пей на дружеских пирах”. Ты в руки ковш – он выжал сок шипящий, И Грация закрылася рукой, И от тебя мечтаний рой блестящий Умчался вслед невинности златой. И твой удел у Пинда пресмыкаться, Не будешь к нам ты Фебом приобщен! Блажен, кто мог с невинностью пробраться Чрез этот мир, возвышенным пленен. Между 1814 и 1817