Тропинка вывела нас на ровную площадку, усыпанную гравием. Там был небольшой железнодорожный сарай с большим висячим замком на двери. Чуть дальше виднелись рельсы, поблёскивающие в лунном свете, как серебряные ленты. Ещё до того, как мы подошли ближе, мы почувствовали запах креозота, исходящий от железнодорожных шпал. Он был настолько сильным, что у нас заслезились глаза.

— Ну, и где же привидение? — спросила Кэлли.

— Я не говорил, что оно будет стоять здесь и ждать нас, — огрызнулся Ричард. — Кстати, тело вообще нашли не здесь, а немного в стороне. И нет никакой гарантии, что ты что-то увидишь.

Мы подошли к путям, перешли их и направились дальше, туда, где лес вплотную подступал к насыпи, и рядом с рельсами оставалась лишь узкая полоска гравия.

— Не могу поверить, что я здесь этим занимаюсь, — сказала Кэлли. — Я, наверное, сошла с ума.

— Я тебя не заставлял, — напомнил ей я.

— Я не могла позволить тебе пойти одному. Господи, о чём я думала? Я могу вообще никогда больше из дома не выйти. Только-только папа разрешил мне выходить из дома, а я уже опять творю какие-то глупости. Хотя, если честно, первый раз я вообще ничего не делала.

— Зато теперь сделала, — поддел её я.

— Почему бы вам обоим не закрыть рты, — предложил Ричард. — Если мы наткнемся на привидение, вы его спугнете.

— Если мы сможем его напугать, то какое же это приведение? — заметила Кэлли.

Не знаю, сколько мы прошли, но в лесу уже поблёскивала болотная вода и можно было услышать, как огромные лягушки-быки перекрикиваются, словно в мегафон. По тому, как они шлепались в воду, казалось, что они размером с собак.

— Я знал одну цветную женщину, говорившую мне, что у лягушек-быков есть Король, — сказал Ричард.

— Король? — удивилась Келли.

— Огромная лягушка-бык. Говорят, раньше он был стариком-ниг… ну, цветным, но на него наложили заклятие, и он превратился в большую черную лягушку-быка. Теперь он правит всеми лягушками, змеями и прочими, кто в воде живёт.

— Повезло же ему… — хмыкнула Кэлли.

— Почему его превратили в лягушку? — спросил я.

— Он похаживал на сторону, а его жена была ведьмой, вот она это и сделала, чтоб знал, как себя вести.

— И правильно сделала, — сказала Кэлли.

— Говорят, он детей крадёт. Утаскивает в болото, лягушкам на съедение.

— У лягушек нет зубов, — возразила Кэлли.

— А они всё равно едят.

— Ну, они недостаточно большие, чтобы есть детей, — не сдавалась она.

— В основном их ест Король Лягушек. У него корона на голове. Он похож на большого цветного мужика, только сидит на корточках, как лягушка. Он не совсем человек и не совсем лягушка, а что-то среднее.

— Может, Честер стал бы хорошей белой лягушкой в пару к чёрной, — сказала Кэлли. — Он мог бы стать королевой лягушек… Не мог бы ты достать мне это лягушачье заклятье, Ричард?

— Я думал, тебе не нравится Честер, — сказал я.

— Так и есть. Если бы нравился — я бы не хотела, чтоб он стал лягушкой.

— Жена цветного мужика превратила его в лягушку, — сказал Ричард. — Он ей разве не нравился?

— После того, как в лягушку превратила — уже нет, — сказала Келли.

— Ш-ш-ш-ш, — прошипел Ричард. — Это ее дом.

— Чей дом? — спросил я.

— Ее. Маргрет. Той, что осталась без головы. Той, что стала привидением.

Меня пробрала дрожь. Странно было думать, что я, возможно, хожу по земле, по которой ходила она.

Сквозь деревья, за полосой тёмной, илистой воды, виднелся небольшой белый дом, обшитый досками. Луна, казалось, заливала его всем своим светом, и тот ослепительно сиял белизной посреди тьмы.

Вдалеке виднелись другие маленькие домики. Это было то, что некоторые называли бедняцким посёлком.

— Ее мать все еще живет там. Папа говорит, что она живет с ниггером… цветным мужиком. Я слышал, что она шлюха.

— Ты многое слышишь, — сказала Кэлли.

— Что это значит?

— Это значит, что ты слышишь разное, но это не значит, что всё это — правда.

— Говорю тебе, это тот самый дом. Там жила Маргрет. Тело её, без головы, нашли где-то здесь, неподалёку. Она ведь была совсем недалеко от дома.

— Что это? — воскликнул я.

Чуть поодаль, там, где рельсы огибали деревья и болото, я увидел нечто яркое. Оно не имело определенного цвета. То оно казалось зелёным, то золотистым. Оно двигалось в нашу сторону, подпрыгивая вверх-вниз, словно его кто-то подбрасывал. Затем оно начало метаться из стороны в сторону. Исчезло. Снова возникло в поле зрения и вновь поплыло по направлению к нам.

— Кто-то идет по рельсам, — предположила Кэлли.

— Ну и где же этот «кто-то»? — спросил Ричард. — Это привидение. Привидение Маргрет.

— С фонариком, — съязвила Келли.

Свет покачался вверх-вниз, пересек рельсы, немного поднялся, затем свернул в лес, завис над илистой водой, вернулся к краю насыпи и снова двинулся в нашу сторону.

— Если это фонарик, — сказал я, — то тот, кто его держит, очень суетливый. И акробат, к тому же. И по воде ходит.

У меня зашевелились волосы на шее и руках, и я почувствовал, как стягивает кожу на голове.

Свет, танцуя вдоль рельсов, проплыл мимо нас.

— Что это такое? — спросила Кэлли.

— Я же говорил, — сказал Ричард. — Это она. Привидение без головы. Она ходит тут с фонарём, ищет свою голову.

— А где привидения берут фонарики? — заинтересовалась Кэлли. — Они идут в магазин и просят фонарик? Покупают призрачные фонарики?

Я посмотрел на Кэлли. Она говорила спокойно, но я знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, что она перепугалась.

Мы смотрели, как свет скользил вдоль рельсов, нырнул в лес, поплясал среди деревьев и по поверхности воды. И вдруг исчез.

Я понял, что всё это время задерживал дыхание.

— Не знаю, было ли это привидение, — сказал я. — Но что бы это ни было, с меня хватит. Пора домой.

— Давайте останемся по эту сторону путей, — предложила Кэлли. — Может, увидим его снова.

— Я не хочу видеть его снова, — сказал Ричард.

— Я тоже, — поддержал я Ричарда.

— О, не будьте такими трусами. Пошли уже.

Пока мы шли, стало очевидно, что в лесу рядом с нами, у воды, что-то движется. Мы все услышали это и замерли, прислушиваясь, и то, что двигалось, тоже замерло. Я вглядывался в деревья и в мерцающую между ними воду, но никого не мог разглядеть.

Мы посмотрели друг на друга и, не говоря ни слова, снова тронулись в путь. И стоило нам пойти, как шаги рядом с нами возобновились, и на этот раз я разглядел кого-то между деревьями: он двигался быстро и осторожно, перебегая от ствола к стволу. И, как будто этого было недостаточно, справа от меня я услышал гудящий звук.

Я обернулся, глянул — ничего. Но я уже знал, что это было.

Рельсы. Они гудели — значит, приближался поезд.

Кэлли бросила на меня взгляд, в котором читался настоящий, неподдельный страх.

— Идём быстрее, — сказала она.

Мы так и сделали. Пошли намного быстрее. Тот, кто шёл за нами в лесу, тоже ускорился. И он двигался всё ближе к опушке, приближаясь к нам. Позади нас вспыхнул прожектор поезда, наполнив ночь сиянием, похожим на вторую луну. Раздался пронзительный гудок, и я чуть не выскочил из штанов.

— Бежим, — крикнула Кэлли.

Мы рванули с места что было сил. Кто бы ни был (или что бы ни было) в лесу, он тоже побежал — чем быстрее бежали мы, тем быстрее бежал он.

Я оглянулся через плечо и увидел, как из леса выскочил человек и побежал за нами. С одного взгляда я понял — это Бубба Джо. Его массивная фигура вырисовывалась в свете поезда. Поля его шляпы загибались назад, а полы куртки тянулись за ним, как лохмотья призрака.

Поезд грохотал, фыркал, сыпал искрами, свистел, предупреждая всех впереди о своём скором приближении к мосту.

Когда он уже почти поравнялся с нами, Кэлли, тяжело дыша, выкрикнула:

— Надо перебежать пути! Иначе он нас поймает.

Она перескочила через пути, ее длинные ноги мелькали, как у кузнечика. Я кинулся следом. Ричард еле успел проскочить за мной. Порыв ветра от проходящего поезда взметнул мою рубашку и растрепал волосы. Поезд мчался мимо нас, грохоча и высекая искры из рельсов, наполняя наши ноздри вонью горелого масла и раскалённого металла.