— Дерьмо, — сказал он, опуская бутылку на стол. — Никогда не пробуй эту дрянь, парень. Видел, как она сбивала с ног многих ниггеров, и белому парню от нее тоже не будет проку. Если плеснуть её в стеклянную банку с крышкой и посадить туда насекомых, они погибнут. Это должно тебе о кое о чём сказать. Так что тебе ничего такого не нужно.

— Нет, сэр.

Он сдвинул вниз пакет и достал бутылку «RC Cola».

— Я тебя одурачил, да?

— Да, сэр.

Но я почувствовал запах алкоголя и понял, что он прикладывался к спиртному перед приходом сюда.

— Я просто шучу. Не хотелось бы, чтобы ты подумал, что я пью на работе. Твоему папе это может не понравиться, а мне бы не хотелось искать другую работу, где нужно разгребать гравий под таким палящим солнцем. Как тебе книга? Это та, где Тарзан находит динозавров, людей с хвостами.

— Вы читали её?

— Ты думаешь, ниггеры не читают?

— Я этого не говорил.

Бастер засмеялся.

— Вижу, у тебя тарелка стоит рядом со стулом. Ты обедал здесь?

— Обедал. Мне её принесла Рози Мэй.

— Эта старая толстая ниггерша?

Я не знал, что на это ответить, поэтому промолчал. Я никогда раньше не разговаривал с Бастером, и этот разговор показался мне необычным. Обычно он был задумчивым и угрюмым, его брови были хмуро сдвинуты. Но я предположил, что он перед приходом на работу выпил достаточно, чтобы настроиться на дружелюбный лад.

Папа знал, что Бастер пьет, но пока это не сказывалось на работе Бастера, то и не было серьезной проблемой.

— Ты знаешь, что сегодня мой день рождения? — сказал он.

— Нет, сэр.

— Ну, так оно и есть. Ты знаешь, сколько мне лет?

— Нет, сэр.

— Угадай.

— Сорок?

Он рассмеялся.

— Ты пытаешься мне польстить, малыш, вот что ты пытаешься сделать? Сорок я видал очень давно. Попробуй сказать «семьдесят один».

— Попробуй сказать «семьдесят восемь», — послышался голос Рози Мэй.

Она вышла из дома со стаканом лимонада для меня. Несмотря на свой рост, она могла двигаться бесшумно, как индеец, когда хотела. Я даже не услышал хруста гравия.

— Ты ничего не знаешь, женщина.

— Я знаю, что ты врёшь. Ты видал свои семьдесят по крайней мере восемь или девять лет назад.

— Ну, я ведь не выгляжу на семьдесят, правда?

— Конечно, выглядишь. Ты выглядишь примерно на сто сорок пять, если хочешь знать мое мнение.

— Иди в дом. Мы тут с молодым человеком разговариваем. Это не твое дело. Почему бы тебе не пойти туда и не пожарить курицу или что-нибудь в этом роде. Я бы и сам не отказался от курицы. У меня в пакете нет ничего, кроме сэндвича с болонской колбасой.

— Да ещё, в придачу, примерно две кварты виски уже в тебе, плюс полбутылки «RC», остальное — брехня.

— Я только что говорил этому парню, чтобы он держался подальше от алкоголя, да, парень? И он видел, как я открывал эту бутылку. Разве не так?

— Да, сэр.

— Почему бы вам не пойти в дом, мистер Стэнли? Я приготовила для вас свежее печенье. Я отнесу лимонад. Вам не обязательно торчать здесь с этим стариком.

— Да, мэм. Счастливого дня рождения, сэр.

— Ты чертовски прав, счастливого. Счастливого, счастливого, счастливого.

Я сунул книжку о Тарзане в задний карман и поковылял внутрь, Рози Мэй последовала за мной, Нуб тащился в хвосте.

Когда мы зашли внутрь, Бастер окликнул Рози:

— Твоя задница похожа на двух поросят, намазанных жиром, трущихся друг о друга в мешке, женщина. Но я хочу, чтобы ты знала: я ничего не имею против свинины.

— По крайней мере, это счастливые поросята, — сказала она. — А в тебе нет ничего счастливого.

— Раз они такие счастливые, почему бы тебе не выпустить их из мешка и не дать им повеселиться, побегать немного?

— Ты никогда не увидишь этих поросят, старый дурак.

Сидя за столом, я спросил:

— Ему правда за семьдесят?

— Он жил здесь задолго до моего рождения. Жил, когда моя мама была еще девочкой. Но он прав, он не выглядит на свой возраст. На самом деле он выглядит очень даже неплохо. У него такие белые вьющиеся волосы и все такое.

— Они черные, Рози Мэй.

— Нет, они белые, и выглядят лучше, когда он оставляет их белыми, как он делал это раньше. Сейчас он стал мазать их кремом для обуви.

— Кремом для обуви?

— Точно. Подойди к нему поближе, и почувствуешь запах. Он выглядел умным, когда оставлял их белыми. А он умный, не то что я.

— Вы не глупая, Рози Мэй. Я же вам говорил.

— Ну… я не образованная.

— Это не одно и то же.

— Что касается Бастера, то он мне не нравится.

— А говорите так, будто нравится.

— Нравится? Ну, он мог бы мне понравиться, если бы не пил. У меня уже есть пьющий мужчина. Я не собираюсь заводить второго. К тому же, он слишком стар для меня. И в нем есть что-то злое. Не такое злое, как у Буббы, наверное, но, я думаю, с меня хватит этих злых и склочных мужчин.

— Не похоже, что вы ему нравитесь, Рози.

— О, я ему нравлюсь. Я вижу.

Рози Мэй ушла по своим делам. Я сидел, пил лимонад и ел печенье. Я достал из кармана книгу о Тарзане и вернулся к чтению, но читал недолго.

Я вышел на улицу на костылях, Нуб был рядом со мной. Думаю, на самом деле он хотел остаться внутри, в комнате с вентилятором, но все же последовал за мной. У него была целеустремленная походка, которую он выбирал, когда долг брал верх над его желаниями. Двигался быстро, опустив голову и помахивая хвостом. Собака на задании.

Уже почти стемнело, и скоро должен был начаться фильм. Я оперся на костыли и посмотрел на колонки, торчащие, как чахлые деревца, на проекционную будку и заднюю ограду, думая о том, что находится за ней.

Бастер сидел в моем шезлонге со своей «RC». Он окликнул меня.

— Ты, наконец, избавился от этой старой ведьмы?

Я не хотел, чтобы Рози Мэй услышала подобные разговоры, поэтому, опираясь на костыли, направился к нему.

— Мы с Рози Мэй друзья, — сказал я.

— Правда? Часто ходишь к ней домой?

— Она живет здесь.

— Где она обитает?

— Она спит на диване.

— Что, не достойна кровати?

— У нас нет ещё одной кровати. Она поживет у нас, пока не найдёт другое жильё.

— А почему она живет у вас?

Я подумал, что это его не касается, и ответил:

— Просто ей сейчас негде жить.

— Когда ты говоришь «друзья», ты имеешь в виду, что она прислуживает тебе, заботится о тебе. Но это не делает вас друзьями.

— Это ее работа. Ей за это платят.

— Сколько?

— Я не знаю.

— Готов поспорить, это даже не половина того, что получала бы белая женщина за такую работу.

— Я не знаю ни одной белой женщины, которая бы выполняла такую работу.

— Это верно. Подумай об этом.

— Ну, мне пора возвращаться.

Я повернулся, чтобы уйти, и Нуб, снова улегшийся на землю, встал. Он как бы вздохнул, словно намекая на то, что я — пацан, который никак не может определиться.

— Эй, у меня же сегодня день рождения. Мне бы не помешала небольшая компания. Этот пес особенный — ходит за тобой по пятам.

— Это Нуб, — сказал я. — Он хороший пес.

— Да, он выглядит хорошо. Нет ничего лучше хорошей собаки, да?

— Да, сэр.

— Что случилось с твоей ногой?

Я рассказал ему. Я не упомянул, что заходил в дом Стилвиндов, но когда я закончил, он сказал:

— Ты, должно быть, испугался там, в доме на холме, раз так говоришь. Испугался настолько, что выехал прямо под колеса грузовика.

— Я этого не говорил.

— Нет, но я это сказал. Я постоянно слышу, что в том доме водятся привидения. Дети так думают. Но это не так. Знаешь, кого ты видел?

— Я не говорил, что я кого-то видел.

— Ты видел старую миссис Стилвинд. Она сумасшедшая. Убегает из дома престарелых, куда её поместили, и отправляется туда. Никто не спешит за ней. Они знают, где она. Они отправляются туда и забирают ее, когда им удобно. Она приходит к тому дому через заднюю дверь, там, где лес. Там есть тропинка, она ведет прямо к дому престарелых. Ты этого не знал, правда?