– Я готова, – со всем рвением заявила я.

– Тогда метлу в зубы и вперед. Что делать – знаешь.

Я знала, но не удержалась и задала еще один вопрос:

– В этом мире все дома такие?

– Еще чего, – Буся снова чихнула, – только ведьминские, потому что они силой своей их напитывают, частичку души вкладывают. Без нее были бы обычные стены, пол и потолок.

– Этот дом принадлежал Асселине?

Она пренебрежительно фыркнула:

– Нет, конечно. Откуда ей столько сил набраться? Она с избушкой лесной с трудом справлялась.

– Чей же тогда этот дом?

– Ведьма тут жила старая. Да такая сильная, что моя бывшая хозяйка и в подметки ей не годилась. Она и дом силой напитала, и виноградники, а даже рыбок в речке завела.

При воспоминании о «рыбках» меня передернуло. До сих пор стоило прикрыть глаза – и вокруг мерещилась темная вода, а в ней что-то большое и зубастое.

– Где же она?

– Да кто ее знает? – Буся беспечно развела лапами. – Пропала лет пять назад. Просто взяла и исчезла, никому ничего не сказав. Может, уехала в другие края, а может сгинула, когда питомцев своих кормила. Никто не знает. Просто исчезла, и все. А дом остался. Деревенские пытались это место к рукам прибрать, но не вышло у них ничего: земля не откликалась, ничего не росло, одни змеи кишели, стоило сунуться на крыльцо – случались неприятности. В итоге народ отступил и больше сюда не совался, а остров стали называть Проклятым.

– Вдруг он и правда проклят?

– Не смеши. Остров как остров, дом как дом. Просто с любовью и пониманием относиться нужно, тогда и отклик будет. А не врываться словно варвары, пытаясь растащить чужое. – Дракса была совершенно спокойна и уверенна, а вот мне было немного не по себе.

– А что, если старая ведьма вернется и рассердится оттого, что мы тут без спроса хозяйничаем?

– Не вернется. Давно ее уже в наших краях не видели и вряд ли когда увидят. А если вдруг и объявится – извинимся, расскажем, кто такие, и попросим приютить в обмен на помощь. Никто еще убогих отсюда не выгонял.

Кажется, под «убогими» она подразумевала меня. Я не стала уточнять, вместо этого еще раз потянулась, зевнула и пошла умываться. А через десять минут уже приступила к уборке, вознамерившись за сегодня привести в порядок весь первый этаж.

А дальше начался очередной виток марафона по уборке.

Проникнувшись рассказом Буси о том, что дом отзывчивый и ему надо просто помочь прийти в форму, я со всей дурацкой мочи принялась помогать. Ведь день, не разгибая спины, мела, терла, выносила мусор, воевала с паутиной, мышами и прочей живностью.

Прерывалась только на поесть и к вечеру уже состояла на девяносто процентов из усталости и на десять процентов из винограда.

Вроде и надоело, и отдохнуть бы, но я как заведённая продолжала трудиться.

Потому что, во-первых, хотелось жить в нормальном чистом доме. Во-вторых, на этом крошечном острове больше нечем было заниматься.

Можно, конечно, поваляться на травке, позагорать. Только какой смысл? Загар меня не накормит, крышу над головой не даст, от разгневанных деревенских не спасет. Да и от мыслей всяких тоже не оградит.

А тут уработался, упал вечером на койку – и все. Никаких мыслей, только желание хорошенько отоспаться.

Магия работала.

На следующий день спальни, в которых проводилась уборка, тоже заметно преобразились.

Обои вдруг оказались на своих местах – приклеенными к стенам, гладкими и даже слегка блестящими. Исчезли трещины в рассохшихся оконных рамах, а там, где не было стекол, они волшебным образом появились.

На больше всего на меня произвела впечатление «сросшаяся» мебель.

Мой мозг, рожденный в эпоху технического прогресса, не мог понять, как такое вообще возможно, чтобы вечером посреди комнаты осталась груда щепок, ощерившаяся ржавыми пружинами, а с утра – полноценная кровать. Пусть еще поскрипывающая, но уже вполне себе крепкая.

– Ничего, вот домоем – и бельишко чистое появится.

Чистого бельишка очень хотелось, поэтому и следующий день я провела с тряпкой в руках. Еще раз прошлась по отмытому, наводя лоск и убирая то, что просмотрела при первом проходе, затем занялась коридорами и крыльцом.

Башенки оставила на потом, ибо винтовые лестницы с потрескавшимися ступенями и обшарпанными стенами наводили на меня не только уныние, но и страх. Стоит сделать неверное движение – и покатишься вниз, попутно переломав все косточки.

Буся помогала изо всех сил. Таскала мне воду, добиралась до труднодоступных мест и очень ловко научилась управляться с веником, несмотря на свои лапки.

– А у тебя есть какие-то магические силы? – поинтересовалась я, когда мы сидели на крыльце, греясь в лучах закатного солнца.

– Полно, – сказала она и осеклась, – было полно. Теперь не очень.

– Куда же они делись?

– Силы фамильяра зависят от сил ведьмы. А поскольку ведьма у меня теперь такая себе, то и сил нет.

– Прости, – виновато улыбнулась я, а дракса искренне удивилась:

– За что извиняешься?

– За то, что из-за меня ты теперь без магии.

– Пф-ф, – она небрежно махнула лапкой, – тоже мне потеря. Я тебе так скажу: лучше без магии, но спокойно и с улыбкой, чем с магией, но через надрыв и принуждение. Мне сейчас здесь с тобой гораздо лучше, чем с Асселиной. Я за все время, проведенное с ней, столько не разговаривала и не смеялась.

Вроде простая похвала, а стало приятно и тепло на душе, потому что иметь друга в другом мире дорогого стоит. Даже если этот друг не человек, а маленькое чудовище с крыльями.

Заслуженный вечерний отдых продолжался. И все у нас было хорошо да радостно, пока Буся не замерла, как охотничья собака перед броском, и не сообщила зловещим шипящим шепотом:

– Гости на остров пожаловали!

Вот только гостей нам тут и не хватало…

Их было пятеро.

Пятеро уже знакомых по той памятной ночи возле костров деревенских мужиков, вооруженных вилами и лопатами. А один так и вовсе с косой пришел.

– Чем обязана? – спросила я, когда они дружной, но не очень смелой толпой вышли к виноградникам.

– Пришли результаты проверять, – пробасил самый высокий из них, тот, что с косой, – и еды тебе принесли.

Только сейчас я заметила, что в руках у них не только оружие было, но и небольшой мешок.

В животе тут же восторженно заурчало: «Еда, еда, еда!» – но я подозревала, что радоваться пока рано и что просто так гостинцы мне никто не отдаст.

– Так ведь всего пять дней прошло. Какие могут быть результаты?

– Какие-нибудь! – встрял плюгавенький мужичонка. – Может, ты тут прохлаждаешься и не делаешь ничего, а мы там страдаем, ждем. Жены наши недолюбленные тоже ждут.

Бедолажки. Если бы не вилы, очень грозно нацеленные на меня, то я бы, наверное, их даже пожалела.

– Ну как же не делаю? – Я махнула в сторону дома, и от этого безобидного жеста мужики еще больше ощетинились. – Спокойнее, товарищи, спокойнее. Я порядок в доме навожу.

– Порядок? Мы там не знаем, как справляться, страдаем, а ты уборкой занимаешься?

Кто-то не в меру деятельный тут же предложил:

– Давайте ее все-таки сожжем!

– А потом тебя жена сама сожжет, потому что на фиг ты ей такой убогий сдался. Мужики вон из соседней деревни уже в округе похаживать начали. Так и уведут баб наших! – строго осадил его тот, который с косой.

– Она все равно ничего не делает, – не сдавался несостоявшийся пироман, – сидит тут, прохлаждается. Вот помяните мое слово: толку от нее не будет! Год тут проторчит, а потом скажет, что не получилось.

– Тогда и сожжем.

– Да она за это время придумает, как мимо рыб проскочить, и улизнет.

Я бы с радостью улизнула, но увы.

– Никуда я не собираюсь проскакивать. И прежде, чем колдовство колдовать, надо дом в порядок привести, виноградники…