– Ася.

– Созвучно, – Буся кивнула, будто это было в порядке вещей, я же ничего не понимала, поэтому спросила:

– Это имеет какое-то значение?

– Конечно. На имени много завязано. Чем ближе звучание, тем сильнее связь. Поэтому настоящие имена лучше кому попало не сообщать.

– Ты ведь не кто попало? – подозрительно уточнила я. – Не сдашь меня?

– Да как же я тебя сдам, если я твой фамильяр.

– Ты фамильяр Асселины, не мой.

– Какая мне разница, кто внутри. У меня связь по крови. Так что хоть прежняя хозяйка в этом теле будет сидеть, хоть ты, я связана клятвой и никуда не денусь.

– Интересно, где сама Асселина, если я тут?

– Кто ж ее знает? Может, твое место заняла, может куда-то перенеслась, а может, от страха померла, освободив место для тебя. Мы этого никогда не узнаем, – она философски развела лапками.

– Тебе, наверное, неприятно, что ее место занял кто-то другой?

– Ну как сказать… – хмыкнуло маленькое чудовище. – Если честно, я была бы не против, если бы ее сожгли. Стерва редкостная была. Ко мне относилась как к рабыне, без уважения. Дай, подай, заткнись, не мешай. Я-то, когда шла к ней на службу, думала, что все иначе будет, но ведьмой она оказалась скверной, и человеком тоже. Так что не было между нами духовной связи, не любили мы друг друга.

– Грустная история.

– Обычная. С ведьмами редко кто может общий язык найти. Злопамятные они и на характер дурные. Из-за дара на других свысока смотрят. Ведьмы, одним словом.

– А я бы не отказалась от щепотки дара. – Я вдруг вспомнила, с чего началась моя история в этом мире, и приуныла. – Если я не придумаю, как снять заклятие, наложенное Асселиной, то за мной приедут деревенские. Не сожгут, так утопят точно, скормят милым речным рыбкам, и дело с концом. Если я, конечно, раньше не помру от голода и холода в этих руинах.

Буся посмотрела снисходительно и как будто насмешливо:

– Сразу видно, что неместная. Очевидных вещей не замечаешь.

– Каких таких вещей? – не поняла я.

Дракса очень по-девочкиному закатила глаза и сказала:

– Дом тут отзывчивый, ему просто помощь нужна.

Что за помощь нужна дому, я понятия не имела. Штукатурить, шпаклевать? Перебирать пол? Менять несущие балки и перекрывать крышу? Боюсь, что для этого у меня силешек не хватит.

– Максимум, что я могу сделать, – это хорошенько убраться, чтобы следующую ночь провести не в пыли.

– Мудрое решение, – согласилась Буся, – предлагаю именно этим и заняться. Тем более скоро начнется дождь.

И, как будто в подтверждение ее слов, небо неожиданно заволокло тяжелыми серыми облаками, и по водной глади реки принялись барабанить первые крупные капли.

Я хоть и промокла во время купания, но мочиться еще больше желания не было.

– Идем.

Буся первая поковыляла к зарослям, смешно накручивая попой на коротких ножках, а я следом, удивленно думая о том, что мне нравится моя новая подруга.

В доме я нашла какую-то рванину, едва прикрывающую колени, и переоделась в нее, а сырое платье, испорченное речными обитателями, было безжалостно разорвано на салфетки для уборки.

Перво-наперво я собрала щепки и крупный мусор в гостиной. Потом, намотав на палку одну из тряпок, сняла паутину по углам, затем хорошенько промела пол драным веником, при этом чихала так, что чуть глаза не отвалились. Протерла изнутри те окна, которые уцелели, а снаружи их мыл проливной дождь.

Буся помогала по мере сил, но у нее тоже были лапки, так что мыть она ничего не могла. Зато запросто залезала под потолок, когда нужно было снять осиное гудящее гнездо, и в маленьком, почти детском ведерочке проворно таскала воду из бочки, избавив меня от необходимости каждый раз выходить на улицу, где бушевала гроза.

Мы на удивление здорово сработались, а заодно болтали так, как будто были сто лет знакомы. Она мне рассказывала и про Асселину с ее ведьмовскими выходками, и про правила этого мира, и про то, откуда она сама. Я же поведала о себе и о том, как меня сюда занесло.

Даже не заметили, как на остров опустилась глубокая ночь.

И хоть мы все это время работали не покладая рук и лап, успели лишь привести гостиную-кухню в более-менее приемлемый вид.

– На переночевать – хватит, – резонно сказала я, откладывая в сторону тряпку.

С облегченным вздохом Буся тут же растянулась прямо на полу:

– Наконец-таки!

Устала бедолажка. Лапки-то маленькие.

Правда, ей все равно пришлось еще раз выходить в непогоду за виноградом, потому что я проголодалась, но в темноте не рискнула сама ползать по кустам.

Я умяла целую кисть фиолетовых ягод, потом умылась – благо после такого ливня недостатка в чистой воде не было – и легла спать.

…А утром меня ждал приятный и крайне необычный сюрприз.

Я проснулась оттого, что лучик солнца игриво плясал по моему лицу. Поморщилась, пытаясь натянуть тряпку, которой была вынуждена укрыться ночью, ибо половины окон в доме не было, и с улицы тянуло прохладой. Лучик все так же настойчиво пробивался сквозь смеженные веки, тогда я поправила мягкую подушку и перевернулась на другой бок…

Так… Стоп.

Мягкую? Подушку?!

Когда я ложилась, никаких подушек не было. Тем более мягких.

Открыв глаза, я приподнялась на руке, чтобы убедиться в том, что мне не показалось.

И правда подушка. С белой, поразительно чистой наволочкой.

– Бусь, твоих рук… лап дело?

Конечно, ее, чье же еще.

Моя новая помощница не откликнулась. Только где-то в другой комнате раздавались возня и знакомое ворчание.

Я зевнула, сладко потянулась, встала с диванчика… и чуть не повалилась обратно.

От неожиданности.

Обстановка в гостиной разительно поменялась.

Откуда-то взялись недостающие окна, а с тех, что были, исчезли трещины и сколы. Пол блестел так, словно его кто-то заново налачил, а на потолке растворился темный слой копоти. Но больше всего меня поразила мебель. Куда только подевались перекошенные дверцы и рассохшиеся ящики?! Все новенькое, дощечка к дощечке, будто только что вышло из-под рук умелого мастера!

А посуда?! Не было ни побитых блюдечек, не закопчённых чугунных сковород, ни погнутых ложек. Только идеально ровная, сверкающая чистотой кухонная утварь.

Не понимая, как такое вообще возможно, я отправилась на поиски Буси и обнаружила ее в одной из спален, где она выгребала из углов мусор. Да так старательно, что только хвост наружу и торчал.

– Бусь, – прошептала я.

Хвост и то место, из которого он рос, исчезли, и на их месте появилась физиономия, увешанная тонкими ниточками паутины.

– Ты чего шепотом?

– Там… – я кивком указала себе за спину, – все новое! К нам приходил кто-то?

– Нет, – она фыркнула и снова принялась за уборку.

– Откуда тогда все это?

– Я же говорила. Дом отзывчивый. Ему просто надо помочь…

Она продолжила копаться в куче барахла, а я стояла, растерянно чесала макушку и думала, как это вообще возможно.

– То есть я его мою, чищу, холю, лелею, а он…

– Он тебя благодарит, – пропыхтела она, выталкивая носом из кучи какое-то тряпье, – и становится краше каждый день.

– Магия какая-то.

– Взаимовыгодное сотрудничество… и да, простецкая бытовая магия

– Простецкая? Да половина женщин нашего мира поубивала бы за такую простецкую магию. Потому что крутятся как белки в колесе: работа-плита-половая тряпка. Работа-плита-половая…

– Я поняла, не повторяй.

– А предел есть? Я могу его мыть-мыть-мыть и в итоге он станет дворцом?

– Ага, размечталась, – фыркнула дракса, – только попала к нам – и уже дворец ей подавай.

– Я просто пытаюсь понять, как это работает.

Она снова вынырнула из кучи, громко чихнула и, смахнув лапкой пыль с носа, сказала:

– Он не вырастет, как гриб после дождя, если ты об этом. Не покроется хрусталем и позолотой и не примет форму, о которой ты мечтала. Он станет крепким, сильным и надежным. Он будет помогать. В ухоженном доме не останешься голодной, не будешь спать на грязных простынях и не придется бегать с молотком, чтобы что-то починить. Он все сделает сам, но для этого надо ему помочь. Дать понять, что он нужен, что его ценят, что готовы его поддержать.