- Я хочу остаться с тобой, - сказал я.

Он неуверенно рассмеялся. Это был звук облегчения, подкрепленный чем-то более сильным. Казалось, он почти плакал. Он обнял меня за талию и крепко прижал к себе.

- Ты даже не представляешь, насколько я счастлив.

ГЛАВА 17

Три дня.

После того, как я вышел из оцепенения, у нас было три дня абсолютного блаженства. Мы обедали с его командой. Я начал осваиваться на его корабле. Мы все еще проводили время наедине, трахаясь как сумасшедшие.

Конец застал меня врасплох.

Я был один в его каюте, когда сработала сирена. Я был голым, но не потому, что все еще проводил много времени так, а потому, что собирался принять душ. У меня было достаточно времени, чтобы найти свои штаны, прежде чем ворвался он.

- Тристан, - сказал он, - они идут.

- Кто?

Он не ответил мне. Он схватил меня за руки, и я почувствовал знакомое давление вокруг запястий. Он снова связывал мне руки? Мое сердце бешено заколотилось в груди.

- Что происходит? - спросил я.

- Я собираюсь ударить тебя, Тристан, - сказал он. - Приготовься.

- Что?

Он не лгал. Он ударил меня по лицу.

Сильно. Один раз. Другой. Третий удар сбил меня с ног. Он попал мне прямо в переносицу, мои глаза наполнились слезами.

- Что за хуйня? - закричал я. - Ты что, с ума сошел?

- Они не должны знать, - сказал он, схватив меня и потащив через комнату. - Они должны думать, что ты все еще пленник.

- Кто?

Он втолкнул меня в тесное пространство. Я почувствовал его руки на своих щеках, и он поцеловал меня.

- Я люблю тебя, - сказал он.

Это напугало меня больше всего. Это было слишком скоро. Мы никогда даже близко не подходили к этому слову раньше, я знал, что он никогда бы не сказал мне его, если бы не боялся, что у него больше не будет другого шанса.

- Валеро?

Раздался металлический лязг, словно захлопнулась дверь, а затем не осталось ничего, кроме темноты и тишины. Где я находился?

Я начал ощупывать все вокруг, и мне потребовалось всего лишь мгновение, чтобы понять. Я в крошечном шкафу. Дверь была плотно закрыта. С моей стороны не было ручки. У меня не было возможности выбраться. Я был животным, запертым в клетке, и я сделал то, что сделало бы любое животное: я запаниковал.

В этом не было смысла. Я был слеп почти три недели. Я привык к темноте. И все же, почему-то, сейчас было еще хуже. Мой мозг знал, что со мной все в порядке, что вокруг полно воздуха, что это только временно, но он не мог справиться с окружающей меня темнотой. Тьма была не только в моих глазах. Она была вокруг меня. Она была на мне. Она наполняла мои легкие, когда я вдыхал, и забирала часть моей души, когда я выдыхал. Она била меня. Полностью стирая меня. Я обезумел. Мне нужно было выбраться!

Я кричал. Я колотил в дверь. С внезапным и неоспоримым ужасом я понял, что умру один в темноте. Я свернулся калачиком и зарыдал.

* * * *

Мое лицо болело. Мое тело болело. Мой мозг боролся, как бешеное животное, чтобы держаться подальше от чего-то, какого-то воспоминания, которое могло поглотить меня. Я не хотел знать, что это было.

Я открыл глаза, и мне показалось, что меня озаряет яркий белый свет, пронзая мой череп.

Я закричал. Я закрыл глаза руками. Я попытался перевернуться, зарыться лицом в подушку, но упал с узкой койки, на которой лежал.

Послышались торопливые шаги, кто-то подбежал ко мне, а затем на мою спину легла рука, а в ушах раздался голос, который должен был успокаивать.

- Вы в порядке. Теперь вы в безопасности. Теперь никто не сможет причинить вам боль.

Это был незнакомый мне голос. Женский голос. Не тот единственный голос, который я хотел услышать. Нет…

Все вернулось ко мне в одночасье - воспоминание, с которым я боролся - не быть обнаруженным в шкафу Валеро.

Голоса, полные беспокойства. Все говорили мне, что все в порядке, что все кончено. Я вспомнил их крики, полные шока и растерянности, когда я пытался вырваться. Все, что я мог сделать, это звать Валеро, пока не почувствовал, как игла вонзилась мне в шею. После этого у меня потемнело не только в глазах.

- Где я? - спросил я.

- В медицинском отсеке.

- Чьего корабля? - спросил я.

- «УРС Сантьяго».

- Черт возьми, леди, не название. Чей это ебаный корабль?

Я услышал удивление в ее голосе, когда она ответила.

- Регентства, конечно.

Регентство. Вот кто пришел. Вместо того, чтобы заплатить жалкий выкуп за сына, регент приказал гвардейцам силой захватить корабль Йимы, что, несомненно, стоило в пять раз больше выкупа. Все дело было в политическом заявлении.

- Где мои люди? - спросил я.

- Они тоже на борту, - сказала она. - С большинством из них все в порядке.

- С большинством?

- Перебежчики были заключены в тюрьму вместе с пиратами.

Перебежчики.

Я был перебежчиком. Я был пиратом.

- Где Валеро? - спросил я.

Ее рука на моей спине была нежной. Я хотел повернуться обхватить и сломать ее хрупкие запястья.

- Он больше не сможет причинить вам вред.

Я обхватил голову руками и разрыдался. Я плакал до тех пор, пока не почувствовал, как игла снова вонзилась мне в шею.

* * * *

«Стокгольмский синдром».

Мое подсознание смутно осознавало, что где-то звучали голоса, но эти два слова потрясли меня.

Стокгольмский синдром?

Я начал открывать глаза, но свет был слишком ярким. Они восстановили мне зрение, но глазам потребуется время, чтобы привыкнуть. Я решил держать их закрытыми. Голоса раздавались позади меня, и я лежал совершенно неподвижно, прислушиваясь.

- Что с ним будет? - спросил второй голос. Мужской голос. Глубокий баритон.

- Со временем он должен прийти в себя, - сказал первый голос. Тоже мужской, но он был выше, в нем звучала напускная обеспокоенность.

- Сколько времени? - По делу. Только и всего.

- Трудно сказать. В крайних случаях жертва так и не восстанавливает свою личность полностью…

- Он был пленником не так долго.

- Нет, - вздохнул другой мужчина. - Но суровость его заключения: быть слепым и запертым в шкафу. Избитым. Есть много синяков и следов, э-э-э, сексуального насилия.

- Варвары!

- Тем не менее, как вы сказали, это было недолгое заключение. Это полностью зависит от капитана Келли. Это состояние может затянуться на неопределенный срок, или позже он может проснуться сегодня, готовый вернуться к своим обязанностям.

Мгновение молчания, а затем более низкий голос сказал:

- Хорошо. Держи меня в курсе.

Стокгольмский синдром.

Впервые с момента «спасения» я стал размышлять о своем затруднительном положении. Я спрашивал о Валеро, человеке, которого они считали моим похитителем, моим обидчиком и моим насильником с момента, как они нашли меня. Валеро намеренно устроил все так, чтобы я не выглядел перебежчиком. Люди, известные как перебежчики, были заключены в тюрьму вместе с пиратами, и если только что-то не пошло ужасно-прескверно (а мой разум отказывался даже рассматривать такой вариант), Валеро тоже был с ними.

И я был на свободе.

Если я продолжу спрашивать о нем, они подумают, что я сумасшедший. Они продолжат накачивать меня наркотиками. Они отправят меня к психологу. Они будут следить за каждым моим шагом. Моей единственной надеждой было дать им то, что они хотели.

Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. И открыл глаза.

ГЛАВА 18

Однажды, чтобы убедить их, что со мной все в порядке, я сказал все, что они хотели услышать от меня: было так темно. Я заблудился. Я ничего не видел. Я понятия не имел, сколько времени прошло. Это было ужасно. Я был так напуган.

Это был плохо написанный сценарий мелодраматической пьесы, но у меня была небольшая аудитория, и они купились на это. Они практически устроили мне ебаную овацию.