– Знала, – я кивнул, не отрывая взгляда от дисплея. – Она сама вызвалась добровольцем для этой миссии. Отчего уважение к Настасье Николаевне у меня прибавилось до предела…

– Но как… как можно было пойти на такое?

Я повернулся к нему, и капитан невольно отступил от выражения моего лица:

– Война требует жертв, Аристарх Петрович. Иногда – таких больших жертв. Космоморяки 17-ой «линейной» отдали и отдают в данный момент свои жизни, чтобы враг оказался там, где мы хотели его видеть – связанным боем, дезорганизованным, неспособным к маневру.

На дисплее корабли Хромцовой неслись к сектору боя в идеальном построении. Острый клин с «Палладой» на острие, за ней – линкоры и тяжелые крейсера, на флангах – легкие корабли поддержки. Тридцать два свежих корабля против примерно шестидесяти потрепанных, застрявших в ближнем бою кораблей Усташи. И это не считая «гуляй-города» – тридцати фортов Константинова Вала, которые медленно, но неуклонно приближались с противоположной стороны.

– Александр Иванович! – в эфире послышался голос появившегося на экране Айка Пападакиса. – Форты полностью развернуты и начали движение! Еще минут пятнадцать, и мы сможем открыть огонь!

– Отлично, дружище, – кивнул я. – Готовь системы наведения. Приоритетные цели – крупные корабли противника, начиная с «Силистрии».

Пападакис исчез, а я вернулся к наблюдению за сражением. В секторе творился абсолютный хаос. Корабли Усташи отчаянно пытались оторваться от остатков семнадцатой дивизии, но те цеплялись за них с яростью смертников. «Баян 2», уже пылающий, с разрушенной кормой, таранил тяжелый крейсер противника. «Святой Андрей» сцепился с «Варягом-2» борт к борту, и оба корабля расстреливали друг друга в упор, превращая броню в решето. Даже маленькие эсминцы шли на таран линкоров, зная, что это означает верную смерть, но не давая противнику вырваться из смертельных объятий.

Клещи начинали смыкаться. С одной стороны – свежая дивизия Хромцовой, с другой – приближающиеся форты. А в центре – дезорганизованная, связанная боем эскадра Усташи, которая билась в агонии, как муха в паутине…

…По мостику «Силистрии» же раздавался устрашающий рев вице-адмирала Усташи, которому надо было край вырваться из этой свалки и сделать это быстро, иначе их просто расстреляют как мишени в тире.

– Всем кораблям! – его голос прогремел по всем частотам связи, срываясь от напряжения. – Слушай мою команду! Выходите из боя! Любой ценой выходите из ближнего боя! Выстраивайте фалангу! Повторяю – немедленно выходите из боя и стройтесь в фалангу! Сукины дети, выполняйте приказ, или мы все покойники!

Место действия: столичная звездная система HD 30909, созвездие «Ориона».

Национальное название: «Сураж» – сектор Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется силами императора.

Точка пространства: межзвездный переход «Сураж-Лида».

Дата: 13 августа 2215 года.

Голос Валида Усташи разрывался в эфире, переходя от командного рыка к почти отчаянным призывам. Адмирал с ужасом наблюдал, как его некогда стройная эскадра превратилась в хаотическое месиво из семидесяти кораблей, безнадежно перемешанных с остатками семнадцатой линейной дивизии. Каждая попытка вырваться из этих смертельных объятий оборачивалась новой катастрофой.

– Капитан второго ранга, почему не выполняете приказ?! – Усташи вцепился в микрофон связи, наблюдая на тактическом дисплее, как один из его тяжелых крейсеров замер на месте, не решаясь начать маневр отхода. – Я приказываю немедленно выйти из боя!

Ответ пришел сквозь треск помех, и в голосе капитана слышалась обреченность человека, зажатого между молотом и наковальней:

– Господин вице-адмирал, как только начинаем разворачиваться, балтийцы тут же бьют нам в корму! Их линкор держит нас под прицелом! Если покажем корму – потеряем двигатели и станем неподвижной мишенью!

И такой ответ звучал снова и снова, от корабля к кораблю. Остатки дивизии Настасьи Зиминой, уже истекающие огнем и атмосферой, уже обреченные на гибель, держали корабли тихоокеанцев мертвой хваткой. Это было похоже на кошмарный танец, где партнеры сцепились в объятиях и кружатся над пропастью, и первый отпустивший получит удар в спину. Балтийцы превратили свою гибель в оружие, а свои корабли – в капканы, из которых не было выхода.

Валид Усташи смотрел на дисплей, где красные и синие точки сплелись в немыслимый узор, и его единственный глаз метался от одной группы к другой, лихорадочно просчитывая варианты. Те немногие счастливчики, кому все-таки удалось вырваться из ближнего боя – всего с десяток кораблей из семидесяти с лишним, что начинали атаку на «каре» – оказались разбросаны по всему сектору битвы, как листья после урагана. Они пытались сформировать хоть какое-то подобие боевого порядка, но расстояния между ними были слишком велики, а времени – слишком мало.

В это время к месту действия неумолимо приближался алый клин пятой ударной дивизии – тридцать два свежих корабля под командованием легендарной вице-адмирала Хромцовой. Они шли в идеальном построении, как парадная колонна на смотре, только вместо парада их ждала скорая битва. Дюжина разрозненных, потрепанных кораблей против организованного клина – Усташи прекрасно понимал, что это означает. Его вырвавшиеся из ближнего боя дредноуты просто будут смяты и уничтожены за считанные минуты, разорваны на части концентрированным огнем и таранными ударами, даже не успев сформировать оборонительную «линию».

Мысли Усташи работали с лихорадочной быстротой, перебирая варианты, как утопающий хватается за соломинки. Собрать эскадру невозможно – балтийцы не дадут этого сделать. Встретить Хромцову организованно – нет времени и сил. Отступить – некуда, позади только пустота космоса. И тогда в его голове родилось решение, продиктованное не столько тактическим расчетом, сколько яростным отчаянием загнанного в угол хищника. Если нельзя выиграть большую битву, нужно попытаться переломить её ход одним точным ударом. Уничтожить флагман этой паразитки Настасьи Зиминой, обезглавить семнадцатую дивизию – и тогда, может быть, только может быть, её корабли прекратят это самоубийственное сопротивление, отпустят его эскадру.

– Штурман! – голос Усташи обрел ту ледяную четкость, которая приходит с окончательным, бесповоротным решением. – Видите «Елизавету Первую»? Курс на неё! Максимальная скорость! Идем на таран!

Молодой штурман на мгновение замер, не веря своим ушам. Таранить флагман противника в разгар боя, когда вокруг творится хаос, когда в любой момент можно получить удар с неожиданной стороны – это было безумием. Но взгляд единственного глаза Усташи не оставлял места для возражений.

«Силистрия», несмотря на зияющие пробоины в левом борту, несмотря на дым, струящийся из поврежденных отсеков, все еще оставалась грозной боевой машиной. Двенадцать тысяч тонн брони и оружия, флагман тихоокеанского флота, корабль, построенный для того, чтобы ломать и крушить. Её двигатели взревели, выбрасывая столбы раскаленной плазмы, и стальная махина рванулась вперед, набирая скорость с каждой секундой.

Впереди, в каких-то нескольких десятках километров, находилась её цель – линкор «Елизавета Первая», флагман Настасьи Зиминой. Но корабль был не один – он был намертво сцеплен магнитными тросами с тяжелым крейсером противника, и между ними уже шла абордажная схватка. В разрывах обшивки, пробитых плазменными зарядами, мелькали вспышки выстрелов. Фигуры в боевых скафандрах перемещались по изуродованным корпусам, цепляясь за выступы, ведя огонь из личного оружия. Два корабля слились в единое целое, как сиамские близнецы, соединенные не плотью, а металлом и магнитными полями…

…На «Елизавете Первой» контр-адмирал Настасья Николаевна Зимина в последний момент увидела приближение «Силистрии» на единственном уцелевшем экране. Времени на маневр не было – даже если бы её корабль не был связан с крейсером противника, даже если бы двигатели работали на полную мощность, уйти от тарана было уже невозможно. Расстояние сокращалось слишком быстро, а «Силистрия» шла прямо на них, как снаряд, выпущенный из орудия.