– Так рассказывай.

Бес меж тем деловито и быстро порезал колбасу, сыр и овощи. А говорит, что готовить не умеет. С другой стороны, это же не еда – закуска. Я разлил коньяк по рюмкам.

– Давай, за знакомство, – сказал я, понимая, что день выдался чересчур длинным.

– За взаимовыгодное сотрудничество, – поддержал бес.

Пил Григорий тоже сноровисто, с видом профессионала. Опрокинул рюмку в себя, даже не поморщился. Потом выдохнул в кусок колбасы и только спустя несколько секунд шумно зажевал.

– Ох, пошла родимая, – сказал он. – Ты рассказывать-то будешь или нет? Одна голова хорошо, а две…

– А две – это у вас что-то с хистом, – пошутил я. – А если серьезно…

Говорил я долго. Григорий успел махнуть две полные рюмки. Но слушал внимательно, будто бы даже сосредоточенно. И только когда я закончил, укоризненно покачал головой:

– Везет тебе, хозяин, словно в понедельник родился.

– Есть такое, – согласился я. – Это у меня с самого детства. Своеобразная прививка от счастливой жизни.

– А встретил ты не кого-нибудь, а Вранового.

– Еще раз и по буквам.

– Врановой, он воеводы помощник. Злой рубежник, за порог ведуна шагнул. Хотя прошлой моей хозяйки и слабее. Злой, жадный и нелюдимый. Из чухонцев.

– Из кого? – не понял я.

– Ну, из этих, как вы там их кличете, финнов. Его воевода специально из княжества Суомского за какие-то невероятные деньги выкупил.

– Откуда выкупил?! – у меня чуть глаза на лоб не полезли.

– Из княжества. Он, почитай, местному князю подданным был. В наши земли просто так перейти не мог без откупа. Ну, и после всего более в Суоми ни ногой. А нужно воеводе все это потому, что Врановой очень хорошо ихнюю нечисть знал.

– Их, – на автомате поправил я.

– Ихнюю, – Григорий обозначил, что на лингвистические инсинуации не пойдет. – А тут же, сам понимаешь, земли приграничные, нечисть туда-сюда болтается. К примеру, слышал ты про мюлинга? Или молочного зайца? Вот то-то и оно. В Свободной Сибири о таком и представления не имеют. Да что там, даже в Великом княжестве Тверском о подобном не знают.

– Где? – мне почему-то стало не по себе. Нормальный окружающий мир рушился на глазах.

– В Твери. Слышал про город такой или нет? А еще ученый…

– Нет, про город слышал. Про современное княжество как-то не упоминали. Григорий, прости, а мы-то с тобой где живем?

– Чудак ты, ей-богу. В Новгородских землях. Кто-то тоже княжеством зовет, другие, на старый манер, республикой. А мне все едино.

– Прости, и князь у нас есть?

Бес смерил меня таким взглядом, что мне даже стало стыдно.

– А кто же, по-твоему, воевод назначает за порядком следить? Кто с другими князьями договаривается? Ты меня заболтал, шельма, я же тебе о Врановом рассказывал. Значит, вызвал его наш воевода из Суоми, да так он здесь и остался. Хозяйка говорила, что его хист как-то с птицами связан. Через них он и силу имеет.

– Может, зря я тогда убежал? Если он местному воеводе служит. А я вроде как рубежник теперь. Один из них.

– Тебе что хозяйка сказала? – сердито спросил бес. – Не соваться. Вот ты и не суйся. И сбежал ведь ты от Вранового не просто так. Хист опасность почувствовал. Он пусть с тобой еще и не сроднился, мало времени слишком прошло, но уже тебя защищает.

– Значит, Врановой хотел меня убить? – у меня похолодело внутри.

– Убить не убить, а добра он тебе не желал. Я и раньше слышал, что Врановой не только на воеводу работает. За серебряную деньгу удавится.

– А на кого он еще может работать?

В ответ бес загадочно пожал плечами и закатил глаза. Мол, кто его вообще знает, этого Вранового.

– Вот еще что, Григорий… – я достал переданные старушкой предметы и развернул на столе.

Бес пробежал по ним глазами, тихонько икнул и засмеялся. Да нет, заржал. Прям как конь.

– Ты хистом птиц его спугнул. Лишь потратился сильно. И перед тем силой разбрасывался направо-налево. Тебе надобно научиться хистом правильно пользоваться, только когда следует.

– А как это?

– Вот те нате, хрен в томате, – вздохнул бес. – Нечисть будет рубежника промыслу учить. Если совсем просто, ты ходить должен, словно воду в коромысле носишь. Осторожно, бережно, понимаешь?

Я честно помотал головой.

– Словно до ветру хочешь сильно, но бежать мочи нет. Иначе разбрызгаешь. Так понятнее?

Я кивнул. С аналогиями у беса был полный порядок.

– А чего ты ржал-то?

– Ржут кони, да и то когда овса мало. Дело в том, что сложно тебе придется, хозяин. То ли с везением беда, то ли еще с чем, – он покрутил возле головы, явно намекая, с чем у меня еще могут быть проблемы. А после продолжил: – Ты будто ходишь спички у всех спрашиваешь, а у самого полный короб в кармане.

– По-русски и медленнее. Я понял, что по образности тебе надо мастер-классы давать.

– Вот это знаешь что? – он ткнул в кулон пальцем, однако не коснулся его.

– Знал бы – не спрашивал.

– Спящее око. Простенький амулет, но хозяйка его не просто так положила. Пока он на тебе, едва ли другой рубежный хист твой почувствует.

Я вздохнул. Да, глупо получилось.

– И как он работает?

– Каком кверху. Надеваешь и носишь. Правда, артефакт для ивашек. До той поры лишь будет действовать, пока ты до ведуна не дорастешь. Тогда новый амулет придется делать, если нужда возникнет. А это деньги и мастера хорошего искать. У нас таких точно нет.

– А это что? – я указал на нож.

– А сам как думаешь? Оружие. Причем хорошее, верное. С хистом связанное.

– Тетрадь? – я ткнул на кожаную обложку.

– Хозяйкина книга. Много чего туда писала, про зелья, отвары, заговоры, даже про рубежников и нечисть.

– Так она пустая! – возмутился я.

– Значит, хист тебя еще не принял. Не готов ты к мудрости. Да ты не переживай, дай срок, все будет.

– Ага, если меня раньше не найдут и не убьют. Ведь хозяйка не зря про врагов говорила, так?

– Не зря, ой не зря.

– Кто ее так невзлюбил?

– О том не могу говорить, – для убедительности бес даже закрыл двумя руками рот. – Обещал, потому не могу. Придет время – сам все узнаешь.

– Угу, надеюсь, перед тем как меня будут убивать, у них найдется минутка, чтобы все объяснить.

– Деньги я могу у себя подержать, – бес уже сунул загребущую руку к серебряным монетам, – для сохранности.

– Вот если тронешь, тогда я точно за твою сохранность не отвечаю.

Григорий пропустил мое замечание мимо ушей. Потому что в последнее время не сводил взгляда с портсигара. Но не алчного, а скорее испуганного. Интересно…

– А это что? – указал я на последний предмет.

– Вещица. Для папирос вроде. Я почем вообще знаю? Ой, времени-то сколько, засиделись мы с тобой, спать пора. Ты давай иди расстилай, а я тут приберусь. Как у нас говорят, лучший сон – до полуночи.

И как-то подозрительно засуетился. Тот самый бес, который утром заявлял, что ни убираться, ни готовить он не будет. Я собрал то, что другие назвали бы артефактами, и ушел в комнату. Ладно, по поводу «жизнь налаживается» поторопился. Быть рубежником – тот еще геморрой.

Воевода Выборга и всех окрестных от него земель повелительно махнул рукой. Просители и прочие покинули зал, а сам Илья Шеремет торопливо устремился в крохотную комнатку. Окрестили его, конечно, не Ильей, а Илией. Но представишься сейчас кому – скажут, несовременно. Всякий рубежник должен идти в ногу со временем. Вон и князь на самокатах катается да рилсы для своих подданных записывает. Да, ему девятнадцать, но разве это что меняет? Сокрушается, несчастный, что истинной популярности ему не видать – хист от внимания чужан оберегает. Потому среди рубежников видео и рассылает.

Если уж по-честному, то и сам Шеремет пользовался благами цивилизации. К примеру, сейчас он скинул дубовые сапоги и надел угги. Это только выглядят смешно, а на деле очень удобные. Что поделать, если летом в проклятом замке холодно, как в склепе у Цепеша. А Шеремет знал, о чем говорил.