Семья Вимпа Таллу не приняла, что не удивительно. Ясно же: в невесты ему девок побогаче и посдобнее прочили. Но Талла к тому моменту так сильно Вимпа любила и уважала за упорство и твёрдое слово, что махнула на недовольных свёкров рукой. Чай, не в одном доме жить. Кроме того, она искренне считала, будто сможет свёкров задобрить своей любовью к их сыну и трудолюбием – всё же любая работа у неё в руках спорилась, особенно шитьё.

Рубашки у Вимпа со свёкром были самые нарядные на селе, даже свекровь снизошла и надевала на праздники сшитые Таллой платья.

И вроде всё налаживаться начало, Талла понесла и радовалась день ото дня растущему животу, вот только мужу понадобилось уехать на несколько дней. В его отсутствие свекровь с невестки глаз не спускала и всем своим видом давала понять, что той даже на двор без соглядатая не выйти.

Талла лишь смеялась – ну к кому она пойдёт? По каким таким свиданкам? Ерунда же! Она же мужа любит и появления малыша на свет ждёт…

На третий день отсутствия мужа стало Талле нехорошо. Потянуло живот, начался странный жар, она попросила целителя вызвать, но свекровь её дома заперла и сказала, что нечего по мужикам шарахаться. Целитель в их деревне хоть и старый был, а всё же мужик, и в глазах свекрови на роль тайного любовника прекрасно подходил.

К утру у Таллы случился выкидыш. Муж её нашёл в доме, едва живую. Она рассказала всё как было – что свекруха целителя звать отказалась и заперла её, чтоб сама дойти не смогла. А она через окно пыталась вылезти, но упала и только хуже сделала.

А свекруха – в отказ. Говорит, не было такого! Враньё это всё! Кривда!

Полаялись они тогда с ней так, что два года потом не разговаривали. Муж на мать тоже крепко обиделся, а та винила во всём Таллу. Мало того, что ущербная и ребёнка выносить не может, так ещё и мужа против родни настраивает! А ведь ему говорили не тащить в дом всякую голытьбу!

Вся семья жила в раздоре, золовки масло в огонь подливали. Дошло до того, что муж начал поговаривать об отъезде. Талла испереживалась так, что похудела и подурнела, в зеркале на себя не похожа была.

И тут – как Соларово благословение! – новая беременность.

Родичи мужа немного оттаяли, даже подарки дарили. Свекруха начала на пироги звать. Вроде и разговаривать начали, но так, будто только вчера познакомились. Будто и не было никакого прошлого.

Талла за эту соломинку уцепилась, так как не в силах была жить в гнетущих сумерках бесконечной ссоры. Несколько месяцев всё шло хорошо. Живот рос, малыш толкался, муж улыбался, свекровь по хозяйству хлопотала, свёкор люльку плотнику заказал. Новую. Расписную.

И всё вроде ладно складывалось, пока не грянул гром.

А дальше – сложно сказать, что именно произошло на самом деле. Талла считает, что свекровь её отравила. Та говорит, что никакого зла невестке не делала, и это боги её карают за измены и грехи.

Так или иначе, Талла на застолье у свекрови съела нечто такое, от чего её скрутило прямо в чужом доме. И как назло – целителя в деревне не оказалось, уехал по делам. Свёкор отправился за другим, а свекровь всё суетилась вокруг и причитала, какая невестка ей досталась слабенькая. Остальные хоть в поле рожают, а эта – даже выносить не может.

В ту ночь Талла родила недоношенного сына, и если бы не подоспевший целитель, отдали бы души Солару и младенец, и сама роженица. Поцокав языком, опытный маг сказал, что мальчишка – слабый и болезненный, долго не протянет, и если они хотят, чтобы он прожил подольше, то необходимо показывать его целителю регулярно.

Какой вой тут поднялся! Свекруха устроила истерику, что Талка-немочница их по миру пустит, счета целительские оплачивать. Причитала, что ребёнок слаб и лучше б его в ведре притопить, чем всю жизнь мучиться. Эти слова вре́зались Талле в самую душу, а особенно то, что муж матери своей не возразил и не заткнул её, а напротив – взял и в родительский дом съехал, подальше от неугодной жены и больного сына.

К счастью, две младшие сестрёнки приехали и Таллу выходили. Младенец действительно оказался слабым – сосал плохо, головку держать начал только к трём месяцам, а когда пытался садиться – набок заваливался. К целителю Талла ходила, но тот денег требовал столько, что ей не хватало, хоть она и старалась брать подработки и заказы на вышивку.

А через год после рождения Дичика свёкры и муж пришли к ней, решительные и мрачные, да заявили, что у них в роду таких уродцев не было, а значит, права свекруха – нагуляла Талка больного ребёнка. Изменила мужу, за то её Солар-то и покарал. Дали ей на сборы неделю и выгнали, а через месяц Вимп снова женился, но этого Талла сама уже не видела – молва донесла.

Когда Талла с Дичиком переехали к деду, с деньгами стало ещё хуже. Вечно рыдающий ребёнок не давал ни спать, ни работать, и постепенно на целителей перестало хватать денег. Да и чем они помогали? Только обезболивающее прописывали, но Талла и сама приспособилась его варить.

Закончив свою историю, она испытующе посмотрела на меня:

– Ну что, есть лечение? Или зазря вы нам надежду дали?

Я сидела, обнимая Дичика, и анализировала ситуацию.

Диагностическое заклинание много чего показывало, но вот так просто разобраться в том, где причина, а где следствие, я с наскока не могла. Слишком уж много всего наслоилось – тут и врождённое заболевание, вызывающее дистрофию мышц, и недоедание, и недостаток кровообращения, и ограничение подвижности суставов, и укорочение связок, потому что мальчишка очень мало двигался из-за быстро наступающей усталости и болей в мышцах. И хронический недосып, который даже из любого здорового взрослого сделает истеричного умственно отсталого, что уж говорить о детях…

– Значит, так. Волшебных пилюль не существует. Зелья или заклинания, которое могло бы вашего сына взять и вылечить, я в справочниках не встречала. Однако это вовсе не означает, что помочь нельзя. Для начала будем действовать следующим образом: каждый день по вечерам вы будете приходить за обезболиванием, чтобы он хорошо спал ночью. Сами. Своими ногами. Он – тоже.

– Так он толком-то и не может ходить – пройдёт от лавки до постели и без сил на неё падает… – тут же возразила Талла.

– Вот пусть по чуть-чуть, хоть пару шажочков, но делает. Нужно, чтобы мышцы работали хотя бы немного. Иначе ничего не получится. Ходить нужно – через боль, через «не хочу», через «лучше всё равно не станет». Вторая наша проблема – укороченные сухожилия. Завтра в полдень вы придёте, и мы попробуем бороться именно с ней. Сначала баньку, чтобы распарить тело, потом массаж с магией и специальными зельями для размягчения сухожилий. После этого – плотный обед, побольше мяса и фруктов. Сейчас у Дичика питательные вещества плохо усваиваются, но тут можно попробовать зельем помочь.

– Тю-ю-ю… Да какое мясо, он же жевать не может! Ест только перетёртое, половину выплёвывает.

– Потому что мышцы челюсти и языка слабые. Но вы поймите, что нет способа их укрепить, кроме как тренировать. Просто нет. Я подготовлю зелье, которое поспособствует процессу, но при всём моём желании проделать всю эту работу за вас я не могу.

Талла смотрела на меня исподлобья, и выдержать этот взгляд оказалось сложно. Тем не менее, я своего не отвела и даже не икнула.

– Хорошо. Завтра в полдень мы придём, – с неохотой согласилась она.

– Я понимаю, что вы не хотите разочаровываться. Понимаю, что вы устали до последнего предела. Если хотите – приведите завтра утром Дичика, а сами идите и отдохните. Поспите, погуляйте, дома порядок наведите или просто полежите в тишине. Это тоже нужно. Мы с Луняшей справимся вдвоём.

Молчавший всю дорогу дед вдруг встрепенулся, нашарил рукой плечо Таллы и сказал:

– Ты колючки-то свои прибери. Лекарка дело говорит, а ты поблагодарить не забудь.

– Спасибо, – выговорила она, ещё не веря, что я предлагаю помощь всерьёз.

– Вы уж простите, сударыня вашблагородь, не привыкли мы к хорошему обхожденью. Свекруха-то Талкина уж как только её не хаяла, какую только напраслину не наводила. Вот и научились мы сами справляться малыми силами. Благодарствуем мы за лечение и завтра пополудню будем, как Солар на небе. Пойдём, Талка. Неча глаза лекарке мозолить.