– Все верно, но поди угадай, что у него за мотивы. О нем ходит много всяких слухов. Хотендорф мнит себя сверхчеловеком, и всем известно о его болезненном самолюбии. Каждый тебе скажет: не приведи Бог связаться с ним. Большинство местных плантаторов в прошлом изгои, жулики и прочий сброд, в отношении таких трудно что-либо предрекать. Не случайно сами голландцы держат их на тугом поводке.

– Но если этот поводок превратится для Хотендорфа в удавку, он заодно удушит и Аннелизу.

Ричард пожал плечами:

– Она его жена, Майкл. Если она окажется в опасности, это будет ее плата за риск. Не надо было соглашаться на такое замужество.

– Ты ничего не знаешь. Она заключила этот контракт с одной надеждой – занять достойное место в обществе.

Майкл вспомнил, как Аннелиза хотела этого, как ставила свою мечту превыше всего на свете, в том числе и тех чувств, которые они питали друг к другу. И вот теперь подпольная деятельность Хотендорфа могла лишить ее того единственного, чего она так жаждала.

– Я должен сказать об этом Аннелизе, чтобы в случае чего она могла подготовиться.

– Тебе нельзя рисковать. – Ричард бросил на друга предупреждающий взгляд.

Но Майкл ничего не хотел слушать.

– Я сделаю это, Ричард, а потом спокойно уеду. И ни один англичанин не пострадает. Но если ты еще хоть раз попробуешь меня отговаривать, клянусь, я во всем признаюсь и приведу голландцев прямо к тебе на порог.

От одной мысли, что с Аннелизой может что-то случиться, Майкла бросило в дрожь. Она была такой изящной и хрупкой, что ему хотелось обвить ее руками и защитить от всех бед и невзгод, которые могли угрожать не только ей, но, возможно, и ее ребенку. Он не переставал удивляться своей наивности. Как мог он думать, что, сознательно отказавшись признать любовь, сумеет оградить от нее свое сердце? В результате он навредил им обоим. Вместо того чтобы бежать вдвоем, он вбил себе в голову, что она для него не более чем временная утеха, и удрал один, пожертвовал ею в угоду ребяческим мечтам о вольности и приключениях. И вот теперь его глупость обернулась в тысячу раз большими страданиями.

Майкл ощущал свою несостоятельность, как должник на аукционе, когда нажитое им имущество у него на глазах идет с молотка. Он оказался неспособен защитить Аннелизу от темных сил, восставших против нее, уберечь ее от боли, с которой она вскоре могла столкнуться. До этого беспомощного состояния он довел себя сам, бездумно потворствуя своим желаниям.

И все же он не мог не повидаться с Аннелизой. Это был его последний шанс.

Майкл приближался к ней, чувствуя, как с каждым шагом сердцу становится все теснее в груди, и одновременно не переставая удивляться своей глупости.

Сначала он вежливо поклонился ее мужу:

– Прошу прощения, господин Хотендорф, но будьте снисходительны. Много месяцев я и мои друзья были лишены женского общества и безумно соскучились по нашему родному языку, исходящему из уст женщины. Не дадите ли вы разрешения вашей супруге поговорить с нами?

– Нет. Это невозможно.

Столь категоричный отказ Хотендорфа привел Майкла в бешенство. У него невольно сжались кулаки, и ему стоило больших усилий не совершить чего-нибудь такого, за что он стал бы укорять себя всю оставшуюся жизнь.

Но тут, к его удивлению, на помощь ему пришел Ричард. Быстро подойдя к ним, он обратился к Хотендорфу на безупречном голландском языке:

– Послушайте, старина, нельзя быть таким эгоистичным. Мои парни завтра уезжают домой – почему бы им не побыть немного в женском обществе, чтобы взбодриться и вспомнить, как надлежит вести себя с воспитанными леди.

– Не уверен, что они способны составить достойную компанию моей жене…

Это выглядело явным оскорблением, и даже Ричард утратил свою хваленую невозмутимость.

Майкл почувствовал бешеную ярость, и в глазах его потемнело. Словно красный туман окутал комнату.

– Кроме того, здесь есть и другие женщины, – добавил Хотендорф.

– Да, но ни одна из них не говорит по-английски. К тому же я надеялся, что вы уделите мне немного внимания – я хотел обсудить вопрос, представляющий взаимный интерес для нас обоих. Разумеется, при желании мы с моими людьми можем наладить отношения с кем-нибудь еще, но я полагаю, что нам не стоит терять время и упускать возможности, выгодные для нас всех. Надеюсь, вы согласны со мной?

Хотендорф, сделав глубокий вдох, долго не выпускал воздух, и Майкл уже было решил, что проект Ричарда не удался. Однако плантатор, явно сдерживая собственное неудовольствие, кивнул, и Майкл снова вспомнил недавний разговор о мотивах. Что побуждало Хотендорфа нарушать самый священный из всех законов компании? Впрочем, сейчас его это мало интересовало. Он думал только о том, что скоро уведет Аннелизу подальше от бдительного ока ее мужа.

– Как вы смотрите, если ваша супруга проведет для моих ребят экскурсию по саду? – предложил Ричард. – Пусть посмотрят, как растения, привезенные из Голландии, прижились на местной почве.

– Ваши моряки интересуются растениями? – сухо спросил Хотендорф. – Можно подумать, что после плавания они собираются заняться цветоводством!

– Напрасно вы придаете этому такое значение, – сразу повеселев, ответил Ричард. – Уверяю вас, с вашей женой ничего не случится. Для нее это будет чем-то вроде небольшого урока для группы школяров.

Хотендорф снова одобрительно кивнул, и Майкл, раскланявшись, взял Аннелизу под руку.

Его прикосновение чуть не парализовало ее. Следя за беседой мужчин, она испытывала смешанное чувство недоверия и радостного возбуждения. С одной стороны, она молила небо, чтобы Питер согласился, с другой – чтобы компромисс не состоялся. Выход в сад в сопровождении британских офицеров в полном составе предвещал и удовольствие, и муки.

Пока они шли по направлению к выходу в сад, глаза всех присутствующих в зале были обращены на них. Аннелиза заметила, как дамы, с которыми она недавно познакомилась, шептались между собой.

На их счастье, оркестр заиграл бравурную мелодию, и внимание публики тут же переключилось на танцующих, поэтому когда они с Майклом вышли из залы, их уже не видел никто; к тому же в этот момент британские морские офицеры плотной стеной отгородили их от любопытных глаз.

Майкл обернулся и тихо отдал несколько инструкций. Моряки тотчас же образовали у них за спиной широкий полукруг, делая вид, что целиком поглощены созерцанием причудливо освещенных лунным светом экзотических цветов.

– Я хочу поцеловать тебя, – срывающимся голосом произнес Майкл.

– Нет! С этим покончено! – Сердце Аннелизы рвалось наружу от одной мысли о том, что это вот-вот может произойти, но она все же удержала себя в руках.

– Понимаю, ты не веришь, что я люблю тебя, но, клянусь, это правда!

Лучше бы она была глухой и не слышала этих слов. Ее душа не могла воспринимать их без боли. Сейчас, когда Майкл сделал это запоздалое признание, оно уже ничего не решало.

– Ты ведь тоже любишь меня, – продолжал он. – Я знаю это, чувствую, я читаю это в твоих глазах…

– Зачем ты мучаешь меня?

Голос Аннелизы звучал еле слышно, к тому же товарищи Майкла устроили у них за спиной такой гвалт, что никто из находящихся внутри дома гостей все равно не обратил бы внимания на их разговор. Благодаря присутствию офицеров они с Майклом оказались замурованными в крошечный кокон, отделяющий их от мира. Парадокс ситуации состоял в том, что, пребывая в уединении в этом пикантном убежище, они могли видеть, слышать, переживать боль, но не могли осязать друг друга.

– У тебя будет ребенок.

– Мне очень жаль, что тебе пришлось узнать об этом так поздно.

– Это мой ребенок. Наш!

Ее затрясло от этих слов.

– Я не уверена, но тебе незачем беспокоиться. Я знаю, ты меньше всего хотел этого.

Майкл побледнел и закрыл лицо дрожащей рукой.

– Сам не знаю, чего я хотел. Скорее всего я тогда просто ничего не понимал.

– Это может быть и ребенок Питера, – прошептала Аннелиза.