Со своей стороны, мы выделяем в данном явлении идеологическую составляющую, ведь именно из-за нее происходит по сути удвоение давления на, скажем, тех же бюджетников: они подвергаются не только собственно материальной, но и автоматически привязанной к ней социально-престижной дискриминации. Поэтому возникает задача устранить подобную однозначно-жесткую связку, тем самым ослабив один из двух видов пресса. На каких путях следует искать решение?
В конечном счете паллиативны, с нашей точки зрения, меры по непосредственному разубеждению, «успокоению» населения. Фактор социального унижения воздействует не в последнюю очередь по бессознательным каналам, ибо оценка «бедный, значит, недостойный» работает во многом имплицитно. Механизмы бессознательного требуют аналогичных же, косвенных методов. Еще менее перспективными стали бы попытки снижения психологического давления за счет релятивизации признака дохода – к примеру, путем пропаганды старинных сентенций вроде «беден не тот, у кого мало, а тот, кому мало», «достаточно у того, кому достаточно». Модель общества потребления, консюмеристская идеология неэлиминируемы на современном этапе и служат вдобавок немаловажным стимулом экономического развития. Необходима коррекция самой классовой идеологемы, и в том ключе, который предполагает разрядку социальной обстановки, движение в сторону классового, политического и межнационального мира.
Одним из возможных вариантов тут может служить структурное объединение ныне действующей идеологемы «богатый – средний – бедный классы», во-первых, и трансформированной позднесоветской схемы «интеллигенция (вар.: служащие) – рабочие – крестьяне», во-вторых. Стереотип «средний класс» здесь заменяется совокупностью трех названных групп согласно роду занятий, и общая классовая картина в глазах масс окажется состоящей из пяти элементов: богатые – интеллигенция (вар.: служащие) – рабочие – крестьяне – бедные.
Подобным образом деверсифицированный «средний класс» составит общественное большинство, коррелирующее с былым советским клише «трудящиеся». Класс бедных, напротив, идеологически сузится, поскольку отныне в него будут попадать не все граждане со скромным достатком, а только принципиально не работающие бедные, т.е. люмпенизированные слои. Бюджетники, пенсионеры, временно безработные и т.д. окажутся идеологически приписанными к тем классовым группам, которые отвечают их профессии, образованию. Идеологический, морально-психологический статус значительных масс населения в результате будет повышен, а государство, партии, масс-медиа, которые включатся в пропаганду подобной более комплиментарной идеологемы, предстанут более «дружелюбными» в глазах ныне ущемленных слоев.
Подобная процедура имеет исторические паралелли. Если в абсолютистской Европе действовала схема трех сословий (дворянство, духовенство, «третье сословие»), то в России в середине XVIII в. была учреждена система пяти основных: дворянство, духовенство, купечество, мещанство, крестьянство. Референциально неоднородное, семантически размытое звено – «третье сословие» – было заменено, таким образом, совокупностью трех единиц. Аналогия, разумеется, не буквальна, поскольку в нашем случае речь идет о социуме не закрытого, а открытого типа и, соответственно, не о сословиях, а лишь о классах, фигурирующих в идеологии и массовых представлениях.
На чем основано настоящее предложение? Проведенное исследование включает математическую модель, согласно которой социально-политические системы современного типа (продекларированное «общество равных возможностей») подчиняются достаточно строгим закономерностям. Допустимость математических методов при анализе социокультурной среды обязана тому, что, во-первых, и идеологические, и математические объекты обладают воображаемой, «виртуальной» природой, во-вторых же, тем и другим присуща рациональность. Массовым стереотипам свойственна простейшая рациональность в частности потому, что индустриальные общества – одновременно и образованные [Степанов 2004: 9-43].
Требование социально-политической устойчивости в результате оказалось равносильным следующему условию: количество основных классовых групп в доктрине (и отвечающих ей массовых представлениях) и количество основных политических групп должны совпадать. Такое условие выполняется в современных западных странах: три класса (богатый-средний-бедный) и три основные политические группы (республиканцы-демократы-неприсоединившиеся в США; правые-левые-неприсоединившиеся в Европе). В довоенном СССР было объявлено о создании рабоче-крестьянского государства (интеллигенция в тот период считалась не классом, а лишь прослойкой), т.е. основных классов – два. Политическое поле было представлено партийными и беспартийными, т.е. политических групп тоже две. В послевоенный период произошла определенная реабилитация интеллектуальных профессий, и в обиход был запущен штамп «советская интеллигенция». Однако при этом, согласно тезису, звучавшему рефреном с высоких трибун, интеллигенция была лишена собственных классовых целей, поскольку ее призвание – «служить простому народу», т.е. классам рабочих и крестьян. Таким образом, идеологическая двухчастность так или иначе поддерживалась.
В современной России – в отличие от США (республиканцы-демократы), более косвенно от Европы (правые-левые) – сложилась не биполярная, а фактически кватерниорная партийно-политическая модель. На выборах 1995 г. в Думу по партийным спискам прошли четыре партии и объединения: КПРФ, «Наш дом – Россия», ЛДПР и «Яблоко»; на выборах 2003 г. – «Единая Россия», КПРФ, «Родина», ЛДПР. Ввиду последствий кризиса 1998 г. и широкомасштабного применения грязных политических технологий на электоральной сцене возник определенный хаос, и на думских выборах 1999 г. преодолеть 5%-ный барьер удалось не четырем, а шести партиям и избирательным объединениям: КПРФ, «Единству», «Отечеству – Всей России», Союзу правых сил, ЛДПР и «Яблоку». Однако несмотря на это, конституирующая четырехчастность, как показал анализ [Степанов 2004: 714], оказалась ненарушенной, и избирательная борьба протекала согласно сценарию «три против одного».
