Имеет смысл повторить то, о чем говорилось вначале: какая именно из политических сил одерживает победу в том или ином конфликте – отнюдь не решающий фактор. Хотя главное внимание населения и политологов обычно приковано как раз к нему, за кулисами, вернее в тектонике коллективного бессознательного, происходит нечто куда более важное. Механизм рационального бессознательного, порядковый номер революции в частности, представляется, объективнее описывает семантику реальных процессов, чем наблюдение за динамикой калейдоскопически мелькающих событий и их развязок. Так или иначе, у нас есть право для внесения особенностей последней революции в России в актив четвертых революций вообще, равно как и превалирующей окраски ее "подреволюций".
Четвертая русская бифуркация радикально порвала с плодами третьей, с тоталитарным режимом. Остановившись пока на третьем этапе, она стяжает наиболее одиозные, далекие от действительных либерализма и демократизма черты. Если проэкстраполировать закономерности рассматриваемой модели, то некоторого политического прогресса можно было бы ожидать от следующей четвертой "подбифуркации", если бы она состоялась. Но и в этом случае не следует ожидать слишком многого: четвертые по счету революции и подреволюции приносят с собой лишь ограниченные достижения ("подпорченная" демократия). Гораздо оправданнее показались бы надежды на полноценную пятую революцию, но к анализу таковых мы обратимся ниже.
Вместе с Россией четвертую революцию переживают и другие части бывшего СССР. "Перестройка" послужила не только ее первым, вводным, но и общим для всех этапом (СССР тогда еще не распался). Хотя эпицентр второго толчка – 19 – 20 августа 1991 г. – находился в Москве, его влияние ощутили далеко за ее пределами. В декабре 1991 г. в Беловежской пуще встречаются лидеры РФ, Украины и Беларуси, которые объявляют о роспуске СССР и вскоре – об образовании независимых государств, тем самым выставляя веху второй синхронной "подбифуркации". В Украине с тех пор не было сопоставимого политического кризиса, не изменялся политический строй, и она – с ее относительным равновесием между исполнительной и законодательной ветвями власти – до сих пор пребывает в рамках рожденной тогда второй политической ступени (точнее сказать, "подступени"). Опыт Беларуси, напротив, свидетельствует об обратном. Подобно России, она прошла через третий кризис, по итогам референдума поменяла конституцию, в результате чего перешла к практически авторитарному президентскому правлению с декоративным парламентом. За контрастным несходством периодов руководства Председателя Верховного Совета С.Шушкевича и президента А.Лукашенко стоят не только и, вероятно, не столько личные качества двух политических лидеров, сколько смена самой эпохи, режима: третья "подбифуркация". В России в процессе аналогичного перехода через третью "подбифуркацию" физическая персона лидера не изменилась (и на втором, и на третьем этапах ее возглавляет один и тот же президент), однако Ельцин у Белого дома на танке, назначающий правительство Е.Гайдара – это один человек, а отказавшийся от открытости, обросший подковерными и клановыми связями интриган и византийский деспот – другой. Отрезок октября – декабря 1993 г. служит межой, отделяющей одного от другого.
В отличие от России и Беларуси, но в пандан Украине, на типологически второй ступени четвертой революции продолжает пребывать Молдова. Для вторых, относительно либеральных ступеней характерна национальная эмансипация (напомним, СССР распался на логически сходном этапе), и Молдове по настоящее время не удается преодолеть сепаратизм Приднестровья. Возможно, более существенно то, что в системе власти Молдовы отсутствует специфически авторитарный акцент, свойственный третьим ступеням. До сих пор соблюдается известное равновесие между президентской и парламентской ветвями. Лишь весной 1999 г. П.Лучинский выносит на референдум вопрос о качественном расширении президентских полномочий, т.е. предпринимается попытка шагнуть на очередную, третью ступень. Подытоживая, можно сказать: до сих пор и Молдова, и Украина по сути топчутся на пороге третьих подбифуркаций, готовясь разрешить свои внутренне-политические проблемы в общем так же, как это произошло в России в типологически сходный момент.
В Азербайджане четвертая революция пребывает, похоже, на третьем, как и в России, Беларуси, этапе. По крайней мере смена руководителей республики – Муталибов перестроечных времен, Эльчибей из Народного фронта (политика подчеркнутого суверенитета, но при этом и внутренне-политическая конфронтация в республике), наконец, нынешний президент Алиев – всякий раз сопровождалась кардинальным изменением политического климата. Как и в прочих случаях, вместе с третьей "подбифуркацией" в государстве укрепляются автократические начала.
Едва ли целесообразно растекаться мыслью по древу, входя в обсуждение состояний в других бывших советских республиках – это затормозит изложение. Завершим же пассаж о четвертых революциях ссылкой на прецеденты из Центральной Европы.
Австрия, в то время еще империя, переживает в 1848 – 49 гг. революцию, открыв для себя счет таковым в эпоху масс. Поражение в Первой мировой войне приводит к распаду империи и провозглашению 12 ноября 1918 г. республики. Бифуркация вторая. "Аншлюс" 1938 г. становится очередной сменой политического режима, национал-социалистической: №3. Наконец, после поражения во Второй мировой войне тоталитарный режим демонтируется (бифуркация четвертая), и оккупированная Австрия делится на сектора между четырьмя великими державами-победительницами (ср. Германия). Однако, в отличие от Германии, оккупация не продлилась полвека: согласно договору 1955 г. между СССР, США, Великобританией и Францией, восстанавливается независимость Австрии, но при этом страна обязана превратиться в нейтральную. В октябре 1955 австрийский парламент принимает закон о постоянном нейтралитете, предполагающий запрет на вступление в любые блоки. Гарантами нейтралитета служили перечисленные державы. Четвертая бифуркация в Австрии привела, таким образом, к утверждению близкого к либеральному политического климата, хотя одновременно поставлены пределы внешнеполитической дееспособности страны: ограничения и самоограничения. Лишь в радикально изменившейся международной обстановке (третья бифуркация в мире, в ходе которой один из прежних гарантов австрийского нейтралитета, СССР, прекратил существование) перед Австрией открываются принципиально новые перспективы. Она присоединяется к ЕС, в стране разворачиваются дискуссии о возможности изменения Конституции, отказа от нейтралитета и о вступлении в НАТО. Впечатление, что начинается пятая бифуркация, но речь о пятых еще впереди.
