* Чакатноц – старинный вид украшения из золотых и серебряных монет, надевался на лоб под платком.

А в доме, оказывается, еще и племянник Аве был, брата сын. Мальчишка через дыру в стене выбирается на улицу и с криком бежит к себе домой.

Когда все было кончено, Геворг Чауш сказал: «Пошли, Андраник». Андраник ему – куда, мол, пошли? А Чауш:

«У армян боли много. Этим одним дело не кончилось».

Возле этого села был овражек с мелким лесочком. Андраник с палкой в руках спустился в этот овражек, полежал немножко на теплом песке, потом поднялся, догнал Чауша.

И отправились они в путь вдвоем. Оба фидаи, знают небось, куда им идти. Доброго им пути». …Я слышал из своего тайника, как брнашенец сказал громко:

– Дядюшка Миро, я свой рассказ кончил. Как быть с просом?

– Ради бога, кум Амбарцум, я твое просо без очереди смелю, – сказал Миро.

В это время послышались чьи-то тяжелые шаги – еще кто-то пришел на мельницу.

Это был Геворг Чауш.

Халил Геворг Чауш шагал быстро, я еле поспевал за ним. Я знал, что он всегда на лошади ездит, но почему-то на этот раз он был пеший и очень торопился. По правде говоря, я немного побаивался его. На моих глазах он убил своего дядю, а теперь я сам своими ушами услышал, как он расправился с гехашенским старостой Аве. Безумный сасунец возьмет да и убьет меня в ущелье, думал я, хотя сам был такой же безумец, разве что помоложе.

Больше всего занимало меня то, как он разыскал меня. Случайная это была встреча, или же он за мной сюда пришел? Вдруг он остановился.

– Ты где был столько времени? – спросил он.

– У хутца Миро.

– А до этого?

– Неделю назад ходил поклониться могиле в монастыре Кармрак, а на следующий день – в багешскую тюрьму угодил. Сегодня я здесь, а где буду завтра – неизвестно.

– С сегодняшнего дня ты будешь со мной, – сказал Геворг Чауш и повел меня в сторону Шмлака.

Когда мы были уже на подступах к этому селу, он спросил меня:

– Ты знаешь дорогу к Теснине?

– Знаю, – сказал я, – молитвенник Арабо в этом ущелье пропал.

– Тогда слушай, Халил-ага в Муше. Завтра на рассвете он должен вернуться в Сасун через Хачасар. Это тот самый человек, что отрезал голову Роднику Серобу. Мы должны поймать его в брнашенском лесу. Не сносить ему головы.

Я ни минуты не сомневался, что голова Халила слетит с плеч, так как говоривший был Геворг Чауш.

– Что я должен делать? – спросил я.

– Иди по этому ущелью к Брнашену. Повыше Шмлака в лесу семь камней увидишь: четыре – по правую руку, три – по левую. Предпоследний валун справа дырявый. Сядь на этот камень и жди. На рассвете к тебе подойдут три вооруженных человека, бедно одетые, на деревенский лад. У одного из них в руках будет палка. Имени этого с палкой тебе не назову, двух других звать Макар и Гале. Макар приходится Гале дядей. Как только увидишь их, скажешь: «Дяденьки, сегодня пятница или же суббота?» Ничего больше не говори. Это и будет твоя помощь.

Дойдя до Шмлака, мы расстались. Геворг Чауш пошел к Верхнему Марнику, а я направился к Теснине. Я хорошо знал эти камни, о которых говорил Геворг. Гора в этом месте отвесная, а дорога все время петляет. Глянешь вниз – пропасть, задерешь голову – лес густой.

Дорога, ведущая из Шмлака к Брнашену, в этом месте называется Теснина. Я часто бывал здесь с Арабо. Особенно мне запомнились заросли боярышника в ущелье. Ягоды красные, и до того их много здесь… От самого узкого места Теснины дорога зигзагами поднималась к Хачасару.

Как только я дошел до семи камней, я тут же уселся на дырявый камень справа, как было уговорено.

Только сел – вижу: спаханский Макар идет и еще кто-то с палкой. И Гале с ними. Гале поддерживал под руку человека с палкой. Я тут же узнал его – это был Андраник. Под глазом на правой щеке у него было большое родимое пятно. Увидел я их и закричал: «Дяденьки, сегодня пятница или же суббота?»

Все трое остановились.

– Эфферим, сын мой, – сказал Андраник. – Как название этой горы?

– Хачасар.

Они оставили меня сидеть возле семи камней, а сами отошли в тень и стали о чем-то совещаться.

Спаханского Макара я узнал по спине. Это был тот самый широкоплечий старик, которого я видел в Тахврнике возле хлева Чато – он сидел с трубкой в руке, прислонившись к стене. Ну да, это был тот самый здоровила мужик в большущих трехах, с налитыми кровью глазами.

Халил-ага был крупный аширетский правитель. Влияние его распространялось от Сасуна до Муша. В своей вотчине он был всему и царь, и голова. Любого жалобщика он уничтожал вместе со всем его родом, будь то армянин или курд. Это он так коварно убил Родника Сероба и выставил его голову на площади Багеша всем на обозрение. А за несколько месяцев до этого он вместе с султанским войском разорил и сжег дотла село Спахан, а жителей всех перебил и тоже огню предал.

Вот почему у старика Макара глаза налиты кровью, словно у бешеного буйвола. Он оставил Андраника и Гале, сел на камень рядом со мной, но тут же вскочил и опять подошел к ним. Подошел и говорит:

– Парни, неправильно мы место выбрали. Пошли в Свекольный Нос, наперерез ему.

Андраник не согласился. «Там, – сказал он, – негде спрятаться, к тому же Свекольный Нос возле самого Муша, перестрелка может затянуться до вечера, патронов может не хватить, а Халил за это время тысячу раз убежать сможет».

В это самое время на дороге показался Геворг Чауш.

Андраник сразу же кинулся расспрашивать его:

– Халил в Муше?

– Уже выехал.

– В Марник направился или же в Алваринч?

– Алваринч он прошел, в Верхнем Марнике сейчас.

– Что там делает?

– Собирает подать.

– Когда пойдет по этой дороге?

– На рассвете выйдет из Марника и пойдет сюда.

– Из наших кто есть с ним?

– Все предусмотрено, – сказал Геворг. – Среди его всадников будут марникский Похэ и еще несколько наших армян.

За разгром Спахана и убийство Сероба правительство пригласило Бшаре Халила в Муш, чтобы произвести его в сан паши и наградить султанским орденом.

И еще вот что было. Аширеты Халила-аги и Шеко враждовали между собой. Один из курдов Шеко незадолго до этого убил в стычке сына Халила. И сейчас Халил пришел в Муш, чтобы, получив султанскую награду, потребовать у правительства войско и пойти войной на Шеко. Курды из рода Шеко были не на шутку встревожены, они тайно связались с Андраником и попросили его помощи.

Солнце уже было в зените, когда Геворг свистнул. Подошли еще несколько мстителей. Вместе с Андраником, Геворгом и Макаром они быстро заняли позиции.

Гале, как неопытный воин, устроился за большим валуном возле Андраника.

На дворе был октябрь месяц, а день, сколько помню, пятница. Лес стоял желтый, ягоды шиповника и боярышника алыми гроздьями свисали с кустов.

Вот на дороге объявились слуги Халила, несколько человек. Они погоняли перед собой груженых ослов. Вскоре из-за деревьев показалась голова халиловского скакуна. Халил ехал, слегка подавшись вперед, концы башлыка были обмотаны вокруг шеи. За ним ехали вооруженные всадники, а рядом шел староста села Марник с тремя слугами-армянами.

Лошадь Халила вдруг остановилась и неожиданно испуганно заржала.

– Ага, на твоей дороге помеха, не видишь разве? Возвращайся-ка ты лучше в Марник, – сказал марникский староста.

– Не обращай внимания, лао, горячий жеребец, мало ли что ему ударит в голову. Поехали дальше, – сказал Халил.

Через несколько шагов лошадь снова заржала и запрядала ушами. Староста опять предложил Халилу вернуться. В это время один из слуг, по имени Похэ, легонечко толкнул старосту в бок – молчи, дескать.

– Ну ладно, дальше дорогу показываешь ты, Похэ. Проходи вперед, ты эти дорожки лучше всех знаешь, – сказал староста, придержав свою лошадь.