Он наклонился, пощупал пульс, оттянул глазное веко и посмотрел в белки Серегиных глаз.</p>
<p>
– Такого попросту не должно быть, чтобы, м-мм… все сразу.</p>
<p>
Сергей едва не свалился со стула от таких «новостей».</p>
<p>
– Так я болен?</p>
<p>
– Возможно. Прошло восемь часов, и всё исчезло каким-то невероятным образом. Кардиограмма нормализовалась!</p>
<p>
Он откинулся на спинку стула, закурил сигарету и уставился куда-то в потолок.</p>
<p>
Молчание длилось, казалось, вечность. Каждый был ошеломлен и сидел, не произнося ни звука.</p>
<p>
Наконец, затушив окурок, Иван Яковлевич ласково, как-то по-отечески взглянув на парня, произнес, как можно более дружелюбно:</p>
<p>
– Расскажете мне всё подробно?</p>
<p>
И Егорович начал свой рассказ о проекте «Петля Мёбиуса», начиная с первого дня его существования.</p>
<p>
*** </p>
<p>
…Когда 29 марта, в день отправки позвонил Василий Сталин, Николай Сидорович обрисовал ему по телефону ситуацию и объяснил, по какой причине они не посетили его в день его рождения. Случай с Сергеем был доложен Хозяину, и тот запретил всем, включая Власика, покидать территорию Ближней дачи. Кроме них и профессора никто не знал о происшедшем, даже Берия с Абакумовым.</p>
<p>
Уже позже, когда Сергей полностью восстановился, Иван Яковлевич предупредил всех, что приступ может повториться, и не только с Сергеем, а и с его напарником.</p>
<p>
– Вот здесь, голубчики мои, – передавая им объёмный пакет, сказал он на прощание, – все мои выводы и рассуждения насчёт вашей болезни, только в более научной форме: так сказать, для специалистов. Передадите своему начальству – они разберутся. Ваши врачи в будущем должны будут столкнуться с подобным феноменом, только прошу, никому кроме вашего полковника КГБ не показывайте. – Скажете, это подарок от одного из лечащих врачей вождя.</p>
<p>
Попрощавшись с Валечкой, профессором и Василием Сталиным по телефону, оба друга в сопровождении генерала отправились на машине к станции «Лосиноостровская». Иосифа Виссарионовича они за эти дни так и не увидели, хотя постоянно чувствовали его незримое присутствие. Им даже временами казалось, что картины портретов в их спальне «водят» иногда глазами, наблюдая за их действиями – будь то игры в шахматы, посиделки с Власиком или прослушивание пластинок. От Василия Иосифовича генерал передал им по подарку. Егоровичу серебряный портсигар, а Сергею позолоченный кулончик, в котором можно было поместить фотографию любимой: теперь уже Алёны, а не Маришки.</p>
<p>
Идти по мягкому тающему снегу на лыжах было одно удовольствие, благо тропинка была заранее расчищена. Друзья взяли с собой два огромных рюкзака, набитых всевозможными ценностями, раритетами и антиквариатом. Когда уже подошли к холму, Сергей отправился к дереву активировать пластину, а Егорович предложил генералу присесть на дорожку.</p>
<p>
– Спасибо вам за всё, Николай Сидорович. Мы полюбили вас как друга… вас и Василия. И в связи с этим хочу вам сделать особый подарок.</p>
<p>
Егорович на миг задумался, подыскивая правильные слова. Расставание с этим человеком, возможно и жестким для своих подчинённых, но неизменно любезным и добродушным с ними самими, оказалось для друзей печальным – настолько они к нему привыкли и прониклись душой. Ведь, по сути дела, не попади они под его защиту, сидеть бы им сейчас где-то на Лубянке.</p>
<p>
– Вы проживете долгую жизнь, Николай Сидорович. Переживете и своего Хозяина, и многих ныне власть имущих, у вас будет благородная старость, почёт внуков и уважение окружающих. На покой вы уйдете с подобающими вам почестями. Человек не злопамятен по своей сути, его к этому принуждают обстоятельства, поэтому в памяти людей и архивах истории вы останетесь как начальник личной охраны великого вождя всех народов. Не более того.</p>
<p>
– Спасибо, – растроганно произнес генерал. – Мне тоже было приятно с вами работать.</p>
<p>
И, обнявшись, они простились, теперь уже навсегда.</p>
<p>
Лифт ушёл под землю, холм вернулся пазами на своё место, а Николай Сидорович всё стоял и смотрел на пригорок с тающим снегом, будто простился с целой эпохой своей жизни.</p>
<p>
Потом надел лыжи и, не оборачиваясь, зашагал назад к ожидавшей его машине.</p>
<p>
Миссия Сергея и Егоровича в 1950 году была окончена.</p>
<p>
*** </p>
<p>
Со второй командой всё закончилось, ещё не начавшись.</p>
<p>
Дмитрию стало плохо прямо у саркофагов, куда они с Толиком складывали пакеты с дисками, журналами и прочими гаджетами. Им стоило только лечь в капсулы переброски, закрыть глаза и расслабиться, остальное автоматика должна была всё сделать сама: заморозить и перенести в пространстве их тела в иную эпоху 1918 года в революционный Петроград. </p>
<p>
Толик уже ложился, когда Дима внезапно ослабел, сполз на пол и едва выдохнул:</p>
<p>
– Плохо мне что-то…</p>
<p>
Он удивлённо посмотрел на своего друга и… лишился сознания.</p>
<p>
Тревожно загудел зуммер, где-то что-то щелкнуло. Толик подскочил к Диме, схватил его в охапку и потащил назад к лифту, который уже стоял внизу, ожидая дальнейших команд в автономном режиме. Автоматы анабиоза с пустыми капсулами вибрировали неприятным аккордом. Стеклянные крышки саркофагов были всё ещё открыты, а криогенная жидкость должна была вот-вот устремиться в капсулы переброски. Сбой программы повлечет за собой массу неприятностей. Надвигалась катастрофа.</p>
