Открыв дверь, я услышала тихие шаги. В коридор выглянула заспанная Маша, ее золотистые кудряшки были взъерошены, а в голубых глазах читалось недовольство.

– Мамочка, где ты была так долго? – спросила она, и в ее голосе я услышала нотки обиды и... ревности?

– Машенька, милая, почему ты не спишь? – я подхватила дочь на руки, чувствуя, как она крепко обнимает меня за шею.

– Я ждала тебя, – пробормотала Маша мне в плечо. – Ты обещала, что мы вместе будем встречать Новый год.

Чувство вины накрыло меня с новой силой. Действительно, я обещала дочери, что мы вместе посмотрим салют из окна, а потом я расскажу ей сказку.

– Прости меня, солнышко, – я поцеловала Машу в макушку. – Мама задержалась на работе.

Маша отстранилась и посмотрела мне в глаза.

– А кто был тот дядя, с которым ты разговаривала у машины?

Я замерла. Откуда Маша могла это видеть?

– Ты подглядывала в окно? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.

Маша кивнула, и я увидела, как ее нижняя губа начинает дрожать.

– Я боялась, что ты не придешь, – прошептала она. – А потом увидела тебя с этим дядей и... – она замолчала, уткнувшись лицом мне в плечо.

Я чувствовала, как маленькое тельце дочери дрожит в моих руках. Осознание того, что мои попытки двигаться дальше могут причинить боль Маше, ударило меня как обухом по голове.

– Машенька, посмотри на меня, – я мягко отстранила дочь и заглянула ей в глаза. – Этот дядя – просто мой новый знакомый с работы. Никто и никогда не станет для меня важнее тебя, понимаешь?

Маша кивнула, но я видела, что она не до конца убеждена.

– Давай-ка мы с тобой сейчас пойдем в твою комнату, и я расскажу тебе самую волшебную новогоднюю сказку, – предложила я, пытаясь отвлечь дочь.

– А ты не уйдешь больше? – тихо спросила Маша.

– Не уйду, обещаю, – ответила я, чувствуя, как сжимается сердце.

Когда я укладывала Машу спать, рассказывая ей придуманную на ходу сказку о снежинке, которая искала свой дом, мои мысли были далеко. Я думала о Кирилле, о той искре, которую почувствовала рядом с ним, и о том, готова ли я впустить в нашу с Машей жизнь кого-то еще.

Заснув, Маша крепко держала меня за руку. Я смотрела на ее умиротворенное личико и понимала, что любое мое решение должно учитывать прежде всего ее интересы.

Утро нового года встретило меня головной болью и смешанными чувствами. Телефон с номером Кирилла лежал на прикроватной тумбочке, словно напоминание о выборе, который мне предстояло сделать. Позвонить или нет? Рискнуть снова открыть свое сердце или остаться в безопасном, но одиноком коконе, который я создала для себя и Маши?

Я не знала ответа на этот вопрос. Но впервые за долгое время я чувствовала, что у меня есть выбор. И это само по себе было маленьким чудом, которое принес мне этот неожиданный новогодний вечер.

Морозный воздух щекотал кончики пальцев, когда я расставляла серебряные подсвечники на столе. Каждое движение – танец надежды и осторожности. Розы в хрустальной вазе покачивались, словно языки неживого пламени – белоснежные, с едва уловимым розоватым напылением.

- Мама, я не хочу никуда уходить, – Машенька смотрела исподлобья, её золотые кудряшки упрямо топорщились.

Я присела перед ней, поправляя маленький белый воротничок:

– Ты же обещала Насте. У тебя там будет веселье, подружки, игры. А я… – я улыбнулась, стараясь, чтобы улыбка вышла легкой, – у меня важный вечер.

В её глазах промелькнуло что-то взрослое, понимающее. Такое знакомое выражение – подозрение и легкая грусть.

Через час после отъезда дочери дом наполнился особенным ожиданием. Духи с лёгким ароматом корицы, тихо играющая джазовая композиция, мерцание свечей – всё было продумано до мелочей.

Когда Кирилл появился – время словно остановилось. Элегантный костюм, распахнутое пальто, взгляд, в котором плескалась нежность и азартное предвкушение.

– Ты просто… – он замялся, – невероятна.

Бокалы зазвенели при легком прикосновении. Белое вино цвета янтаря переливалось в приглушённом свете.

Это не первое наше свидание, но сегодня я впервые пригласила его домой. Видеть мужчину в своей гостиной странно, непривычно.

И тут – резкий, требовательный стук в дверь. Такой, что свечи задрожали на кончиках фитилей.

Я подошла к двери, открыла. Подросток ворвался, словно смерч. Высокий, подтянутый, с горящими от ярости глазами.

– Где он?! – выпалил, даже не поздоровавшись.

Кирилл побледнел. В его глазах промелькнуло что-то, напоминающее страх.

– Алексей, – тихо произнёс он, – подожди снаружи.

Но подросток не слушался. Его взгляд метался между мной и Кириллом, в нём читалась такая боль и предательство, что я невольно отступила назад.

– Ты же обещал! Клялся! – прошептал парень, и в его голосе дрожали слёзы ярости.

Кирилл быстро повёл его к выходу. Через огромное окно я наблюдала их странный, накалённый разговор. Жесты, крики, отчаянные движения рук.

Когда он вернулся, между нами повисло что-то тяжёлое. Розы на столе казались саркастичными свидетелями моего очередного провала.

- Кто это, Кирилл?

- Мой сын. – тихо ответил он.

- Сын? У тебя взрослый сын?

Это открытие стало неприятным сюрпризом. Не из-за ребёнка, а из-за лжи. Прямо я у него не спрашивала о детях, но о Маше Кирилл знал, а я о его сыне нет.

- Да. Он видимо вернулся домой и испугался, что меня нет. Прости, я с ним поговорю.

- А что он имел ввиду, когда говорил про обещание?

Кирилл уткнулся в тарелку.

- Я обещал ему предупреждать, когда уезжаю. Алексей очень разозлился. Не бери в голову.

Ответ мне не понравился. Не станет взрослый парень искать отца и закатывать ему истерику из-за такой мелочи. Тут явно что-то большее, но Кирилл не готов был говорить мне. И от этого мне захотелось попросить его уйти.

Горный воздух обжигал лёгкие, когда мы с Кириллом вышли из машины. Я поёжилась, плотнее закутываясь в пальто. Величественные пики, укутанные снежными шапками, возвышались над нами, словно молчаливые стражи. Кирилл, заметив мою дрожь, обнял меня за плечи, привлекая к себе.

- Ты как, Нина? Не замёрзла? – его голос звучал непривычно напряжённо. Я покачала головой, пытаясь улыбнуться. Этот внезапный романтический уик-энд застал меня врасплох. После того ужасного вечера с Алексеем я была уверена, что между нами всё кончено. Но вот мы здесь, среди заснеженных елей и хрустального воздуха.

Регистрация в отеле прошла быстро. Молоденькая девушка на ресепшене, с румянцем на щеках от жара камина, протянула нам ключ-карту.

- Номер люкс с видом на горы, как вы и заказывали, господин Мартынов. Приятного отдыха!

В лифте Кирилл нервно теребил ключ, избегая моего взгляда. Что-то явно было не так, но я не решалась спросить. Может, он просто волнуется? Всё-таки наш первый совместный выезд...

Номер оказался просторным и уютным. Огромные панорамные окна открывали захватывающий вид на горную гряду. Я невольно залюбовалась, подойдя ближе. Закатное солнце окрашивало снежные вершины в нежно-розовый цвет.

- Нина... – голос Кирилла прервал мои размышления. Я обернулась. Он стоял посреди комнаты, сжимая и разжимая кулаки. - Может, прогуляемся? Тут есть красивая тропа, с которой открывается потрясающий вид на долину.

Я кивнула, чувствуя, как внутри нарастает тревога. Что-то определённо было не так.

Горная тропа петляла между могучими соснами. Снег под ногами поскрипывал, а наше дыхание вырывалось облачками пара в морозном воздухе. Мы шли молча, каждый погружённый в свои мысли.

Внезапно тропинка вывела нас на небольшую площадку. Я замерла, потрясённая открывшимся видом. Долина внизу казалась бескрайней, а над ней раскинулось звёздное небо, такое близкое, что, казалось, протяни руку – и коснёшься Млечного Пути.