«Как хорошо, что ты пришел, Льюис».

Даже её легкое обращение к нему по имени заставляло его дрожать. Неудивительно, что его зять влюбился в неё.

«Ничего приятнее представить себе не могу, дорогая». Он взял её за локоть и повёл за угол бакалейной лавки. Он извинился за поспешность и добавил: «У викария голодный вид. Боюсь, он может придумать что-то ещё!»

Она легко шла рядом с ним и почти не колебалась, когда они вышли из-под защиты домов, и резкий ветер натянул капюшон ей на плечи. Роксби уже задыхался и изо всех сил старался скрыть это от неё, как и от своей любимой жены Нэнси. Ему и в голову не приходило, что, учитывая его обильное питьё и обильное питание, это неудивительно.

Роксби сказал: «Я должен предупредить тебя, моя дорогая, что то, что ты задумал, может обернуться дорогостоящей неудачей».

Она посмотрела на него, и на её губах мелькнула лёгкая улыбка. «Я знаю.

И я благодарен за ваши советы и заботу. Но я хочу помочь поместью. Какой прок от урожая, если цены контролируются рынком? Есть много мест, где нужны все виды зерна, где неурожаи стали обычным делом, вплоть до нищеты.

Роксби наблюдал за ней, всё ещё озадаченный её участием. Он знал, что она выручила кучу денег из имущества покойного мужа, но он бы предпочёл, чтобы она потратила их на одежду, драгоценности, недвижимость и тому подобное. Но он знал, что она настроена очень решительно, и сказал: «Я нашёл судно, которое вы искали. Это «Мария Хосе», и оно стоит в Фоуи. Я поручил другу осмотреть его. Он хорошо знаком с призовыми судами».

«Приз?»

Роксби продолжал спешить рядом с ней, подстраиваясь под её шаг. «Её похитили налоговые грабители. Контрабандистка. Можешь сменить имя, если хочешь».

Она покачала головой, так что прядь её тёмных волос выбилась из расчёски и развевалась по ветру. «Ричард говорит, что менять название судна – к неудаче». Она посмотрела на него прямо. «Полагаю, мне не нужно спрашивать, что случилось с её командой?»

Он пожал плечами. «Они больше никогда не будут заниматься контрабандой, дорогая».

«Мы близки к Фоуи?»

«Примерно в тридцати милях по главным дорогам. Но если погода испортится…» Он помолчал в нерешительности. «Я бы не отпустил вас без охраны. Я бы сам пошёл с вами, но…»

Она улыбнулась. «Думаю, это мало что даст твоей репутации».

Он покраснел. «Для меня будет честью, Кэтрин, я горжусь тем, что смогу взять тебя с собой. Но я нужен здесь до зимы. Ты можешь сделать остановку в Сент-Остелле – у меня там друзья. Я всё устрою». Его тон подразумевал: «Если тебе нужно идти».

Она смотрела мимо него на белые кошачьи лапки, крейсирующие вокруг стоящих на якоре торговых судов, на лодки под веслами, которые швыряло из стороны в сторону, пока они занимались своими делами. Она чувствовала холод даже сквозь плащ. По воде плыли листья, а голые деревья блестели и были черными от ночного дождя. И всё же был всего лишь октябрь, по крайней мере, ещё несколько дней.

Она обсуждала предполагаемую покупку судна с адвокатом, который приехал из самого Лондона, чтобы подтвердить её планы. Он был так же скептичен, как и Роксби. Только Фергюсон, однорукий стюард, проявил воодушевление, когда она ему всё объяснила.

«Прекрасное, надёжное судно, леди Кэтрин, способное дойти до шотландских портов или, если понадобится, до Ирландии. Они не понаслышке знакомы с голодом. Им это будет очень кстати, правда!»

Роксби воскликнул: «Вон один!» Он указал хлыстом, и его лицо от резкого воздуха стало еще краснее обычного.

Две мачты? Она посмотрела на него, и в ее темных глазах читался вопрос. «Бриг?»

Он скрыл своё удивление от того, что она знает такие вещи. «Не просто бриг, а угольный бриг, широкий в ширину и с глубокими трюмами, что делает его надёжным судном для любого груза».

Она прикрыла глаза от солнца и смотрела, как угольный бриг медленно поворачивает и направляется к входу в гавань; его тяжелые загорелые паруса обрамляют мыс и батарею на склоне холма Сент-Моуз.

Две тысячи фунтов, говорите?

Роксби мрачно ответил: «Боюсь, гинеи».

Он увидел ту же озорную улыбку, которую видел за своим обеденным столом. Она тихо сказала: «Посмотрим».

Видя ее решимость, Роксби сказал: «Я это устрою. Но это вряд ли работа для леди, и моя Нэнси отругает меня за то, что я это допускаю!»

Она вспомнила молодого гардемарина, ближайшего друга Ричарда, того, кто отдал своё сердце девушке, которая впоследствии вышла замуж за Роксби. Знал ли об этом Роксби? Горевала ли сестра Ричарда по юноше, погибшему так рано?

Это заставило ее вспомнить об Адаме и задаться вопросом, удалось ли Ричарду уже поговорить с ним.

Роксби сказал: «Я поеду с тобой. Мне по пути». Он поманил конюха, но она уже села в седло.

Они ехали почти молча, пока крыша дома Болито не показалась сквозь лохматые, обдуваемые ветром деревья. Надёжный, крепкий, неподвластный времени, подумал Роксби. Он представлял, что когда-нибудь предложит ему купить его, когда здесь дела шли плохо.

Он искоса взглянул на женщину в зелёном. Это было в прошлом. С такой женщиной его зять мог сделать всё, что угодно.

«Вскоре вам придется снова поужинать с нами», — любезно сказал он.

Она натянула поводья, и Тамара ускорила шаг, увидев дом.

«Это очень мило с вашей стороны. Но как-нибудь потом, да? Пожалуйста, передайте Нэнси мою любовь».

Роксби смотрел ей вслед, пока она не прошла сквозь обветренные ворота. Она не придёт. Пока не узнает, пока не услышит что-нибудь о Ричарде.

Он вздохнул и повернул лошадь обратно на трассу, а его конюх побежал рысью позади него на почтительном расстоянии.

Он старался думать о чём-то занятом, отвлекаясь от прекрасной женщины, которая только что ушла от него. Завтра его утро будет насыщенным. Двое мужчин были пойманы на краже кур и избили сторожа, который бросил им вызов. Ему придётся присутствовать при их повешении. Это всегда привлекало толпу, хотя и не такую большую, как на разбойника или пирата.

Мысль о пиратах заставила его снова задуматься об угольном бриге. Он снабдит леди Кэтрин рекомендательным письмом для друзей, а также письмом, которое они могли бы оставить только им. Он был польщён тем, что мог оказать ей хоть какую-то защиту, даже если не одобрял её миссию в Фоуи.

Он чувствовал усталость и смутную подавленность, когда добрался до своего величественного дома. Подъездная дорога и хозяйственные постройки были ухожены, стены и сады в хорошем состоянии. Многое из этого сделали французские военнопленные, по большей части обрадовавшиеся освобождению от тюрем или, что ещё хуже, от каторжных судов. Это снова вселило в него милосердие, и он был в лучшем расположении духа, когда жена встретила его в холле, переполненном новостями. Похоже, Валентин Кин, ставший коммодором, и его молодая невеста заедут к ним, прежде чем Кин получит какую-то новую должность.

Роксби обрадовался, но нахмурился и сказал: «Если они приведут с собой этого мерзавца, держите его подальше от меня!» Потом рассмеялся. Нэнси было бы полезно иметь компанию. Он подумал о Кэтрин. И о ней тоже.

«Мы пригласим несколько человек, Нэнси».

Она мягко спросила: «Как поживает Кэтрин?»

Роксби сел и подождал, пока слуга снимет с него сапоги, пока другой слуга подошёл с кубком бренди. Будучи мировым судьёй, он счёл благоразумным не вдаваться в подробности происхождения этого напитка.

Он задумался над ее вопросом.

«Скучаю по нему, дорогая. Изо всех сил старается скоротать дни».

«Ты восхищаешься ею, Льюис, не так ли?»

Он взглянул на её прелестное лицо и глаза, которые в пылкой юности казались ему цвета летней лаванды. «Никогда не видел такой любви», — сказал он. Когда она подошла к его стулу, он обнял её за внушительную талию, которая когда-то была такой тонкой. «Кроме нашей, конечно!»

Она рассмеялась. «Конечно!»

Она обернулась, когда дождь внезапно забарабанил по окнам. Роксби, будучи земным землевладельцем, мог не обращать на это внимания. Но она была дочерью моряка и сестрой самого уважаемого офицера флота после смерти Нельсона, и она вдруг пробормотала: «Господи, быть в море в такой день…»