Удивительно, но Болито вспомнил высокого морского пехотинца, который отметил «хорошие моменты на приёме у Хэмета-Паркера в Лондоне». Как он сказал, что отправка Херрика в Новый Южный Уэльс — это неправильно.

Херрик взглянул на Эвери, а затем на золотую ленту на его плече. «Другой, кажется, был назначен на другую должность?»

«Да. Теперь командует Стивен Дженур».

«Еще один счастливчик».

«Он это заслужил».

Херрик смотрел, как наполняется стакан, словно не помнил, что пил из него.

Затем он повернулся к капитану Сэмпсону. «Ваше здоровье, сэр, но я не завидую вашей задаче здесь». Обращаясь к каюте, он продолжил: «Странно, не правда ли, что, с одной стороны, мы ослабляем нашу оборону и бросаем людей и корабли, когда они крайне необходимы в других местах, просто чтобы найти и освободить кучу дикарей, которые изначально продавали друг друга работорговцам!» Он внезапно улыбнулся, и на секунду Болито увидел того упрямого, заботливого лейтенанта, которого знал. Херрик сказал: «С другой стороны, мы перевозим наших людей, как животных, нет, даже меньше, чем зверей, на судах, которые могут лишь унижать и ожесточать каждого мужчину и женщину среди них!»

Он сменил тактику и спросил: «А как поживают ее светлость, сэр Ричард, и девочка Элизабет? С ней все в порядке?»

«Леди Кэтрин в добром здравии, Томас». Даже обращение к нему по титулу было для него словно пощёчина.

Херрик серьёзно кивнул. «Простите. Я забыл».

Еда, которую приготовил Сэмпсон, оказалась на удивление аппетитной: основным блюдом была какая-то дичь и сочная рыба, также пойманная местными лодками.

Сэмпсон не замечал напряжения между двумя своими главными гостями или делал вид, что не замечает. К тому времени, как они добрались до фруктов и превосходного сыра, оставленного заезжим индийцем, он едва мог говорить, не заплетаясь.

Болито взглянул на него. Сэмпсон, тем не менее, был счастлив.

Херрик спросил: «У вас возникли важные дела, сэр Ричард? Кажется, они с вами обходятся неохотно. Возможно, мне будет лучше в колонии».

Лейтенант заглянул в каюту. «Мистер Харрисон, сэр, к вашим услугам, контр-адмиральский катер».

Херрик резко встал и посмотрел на часы. «В любом случае, вовремя». Он взглянул на капитана, но тот крепко спал, тихонько похрапывая, а на его оттопыренном жилете, словно от выстрела вражеского стрелка, лежали следы вина.

«До свидания, мистер Эйвери. Желаю вам всего наилучшего. Уверен, ваше будущее будет таким же блестящим, как и ваше происхождение». Болито последовал за ним, но не раньше, чем увидел горечь в этих карих глазах.

В относительной прохладе тёмной квартердека он сказал Херрику: «В его случае это неправда. Он получил свою долю разрушительного обращения».

«Понятно», — безразлично ответил Херрик. «Что ж, я уверен, ты подашь ему правильный пример».

Болито сказал: «Разве мы не можем быть друзьями, Томас?»

«А ты потом напоминал мне, как я бросил тебя, оставил бороться с трудностями, как когда-то?» Он помолчал, а затем совершенно спокойно сказал: «Если подумать, я потерял всё, что мне было дорого, когда умерла Дульси. А ты всё это бросил ради…»

«Для Кэтрин?»

Херрик пристально посмотрел на него в свете фонаря трапа.

Болито резко сказал: «Она рисковала всем ради вашей жены, а в прошлом году ей пришлось пережить вещи, которые оставили на ее теле шрамы, похожие на солнечные ожоги».

«Это ничего не меняет, сэр Ричард». Он приподнял шляпу, приветствуя сторонников. «Мы оба потеряли слишком много, чтобы требовать возмещения!»

Затем он исчез, а через несколько секунд лодка так сильно дернулась с цепей, что остался виден только кильватерный след.

«Как удачно я встретил вас, сэр Ричард».

Болито обернулся и увидел Аллдея у трапа шканца. «Что заставило тебя прийти?» Он уже знал.

«Я слышал кое-что. «О контр-адмирале Херрике, который отправляется на Марафон. Подумал, что я могу тебе понадобиться». Он наблюдал за ним сквозь темноту. Болито чувствовал это.

Болито коснулся его руки. «Никогда больше, старый друг». Он чуть не споткнулся, и алая рука морпеха протянулась к нему, чтобы помочь.

«Спасибо», — вздохнул Болито. Наверное, думает, что я пьян. Глаз у него болезненно затуманился, и он ждал, пока Олдэй покажет дорогу. Херрик даже не спросил его о травме, хотя знал о ней.

Если бы только письмо от Кэтрин. Короткое или длинное: просто увидеть его, прочитать и перечитать, представить её с распущенными по плечам волосами в их комнате с видом на море. Выражение её лица, когда она остановилась и коснулась губ ручкой, как он видел, когда работала с Фергюсоном над отчётностью. Я твоя женщина.

Он резко сказал: «Идите на корму. Мы промокнем, как вы это называете!»

«Капитан этого не одобрит, сэр Ричард!»

«Ему нет до этого дела, старый друг».

Олдэй с облегчением улыбнулся, радуясь, что пришёл. Судя по всему, как раз вовремя.

Они сели за заваленный яствами стол, и Эвери неуверенно произнёс: «Настоящий пир, сэр Ричард». Он казался нервным и встревоженным.

Болито потянулся за одной из бутылок.

Он сказал: «Будьте спокойны, мистер Эйвери. Сегодня здесь нет офицеров, только солдаты. Друзья».

Они торжественно подняли бокалы.

Эйвери сказал: «Тогда за друзей! Где бы они ни были!»

Болито чокнулся своим бокалом с остальными. «Да будет так!»

Он выпил, вспоминая Херрика в чёрном пальто. В следующем письме Кэтрин он не стал упоминать о провале их встречи. Она, должно быть, уже знала, а он продолжал надеяться.

Все было кончено.

9. Интрига

Льюис Роксби, сквайр, землевладелец и мировой судья, не без оснований прозванный Королем Корнуолла, стоял у подножия колокольни церкви короля Карла Мученика, его глаза слезились от холодного ветра с Каррик-Роудс. Рядом с ним викарий знаменитой церкви Фалмута монотонно рассуждал о необходимости дальнейших изменений интерьера, чтобы воскресные школы, которые он помог основать, могли быть расширены и открыть дневную школу. Но сначала нужно было поработать над крышей, и нужно было что-то предпринять, чтобы предотвратить распространение гнили в колокольне.

Роксби прекрасно понимал, как важно помогать церкви и общине, или, вернее, быть на виду. Ричард Хокин Хиченс, по его мнению, был достаточно хорошим священником и очень интересовался образованием местных детей, находившихся под влиянием церкви. Сам ректор Фалмута посещал это место лишь изредка, и его последнее появление было на поминальной службе по сэру Ричарду Болито, который, как тогда считалось, пропал без вести в море на «Золотистой ржанке».

Роксби помнил дикое возбуждение, когда двое лейтенантов Адама примчались на площадь с вестью о том, что Болито спасён. Слова несчастного ректора потонули в шуме, когда люди хлынули к разным гостиницам, чтобы отпраздновать.

Он заметил, что священник перестал говорить и пристально смотрит на него.

Роксби прочистил горло. «Ну да, в этом есть определённая ценность». Он увидел замешательство мужчины и понял, что ошибся. «Я разберусь. Полагаю, это действительно необходимо».

Казалось, это сработало, и викарий лучезарно улыбнулся ему. Роксби резко развернулся, злясь на себя, зная, что это обойдётся ему дороже. Он увидел свою лошадь, ждущую рядом с конюхом, и в голове у него промелькнули более радостные мысли о следующем охотничьем бале, который он устроит.

Жених сказал: «Она сейчас придет, цур».

Роксби наблюдал, как леди Кэтрин Сомервелл на своей крупной кобыле выехала из-за угла у «Королевской головы» и двинулась через площадь. Если задуматься, название для гостиницы – довольно безвкусное, подумал Роксби, учитывая судьбу короля Карла.

Он снял шляпу и старался не смотреть на неё. Она была одета с головы до ног в тёмно-зелёный бархат, а капюшон, частично надвинутый на волосы, подчёркивал красоту её черт.

Он попытался помочь ей спуститься, но она высвободила одну ногу из стремени и без усилий приземлилась рядом с ним. Он поцеловал её руку и даже сквозь толстую перчатку для верховой езды учуял аромат её духов.