Спасибо. Дайте мне знать, как только прибудет капитан Болито.
Он оглядел комнату, которую использовал в качестве своей штаб-квартиры в Галифаксе. Карты, папки и книги сигналов. С де Курси и несколькими нанятыми клерками он умудрялся быть в курсе дела, чего не смог бы сделать, находясь в море подолгу. Это давало ему ощущение своей принадлежности, и то, что он делает, – прогрессивно, позволяя каждому кораблю и учреждению выкладываться по полной. Так было до тех пор, пока несколько дней назад из Англии не прибыл фрегат «Уэйкфул» с вестью о победе и капитуляции Наполеона. Так далеко, по ту сторону Атлантики, и всё же весть о победе в Европе тронула его гораздо сильнее, чем война, которая велась здесь против американцев; возможно, потому, что это была его война так долго, со множеством врагов, но всегда французами.
Он бы получил эту новость раньше, если бы молодой капитан «Уэйкфула» не потерял пару рангоутов во время шторма в Западном океане, стремясь первым доставить донесения. На «Уэйкфуле» также находился пассажир.
Теперь Кин посмотрел на него: капитан Генри Дейтон, следующий; исполняющий обязанности коммодора эскадрильи Галифакса, и вскоре им стану. непосредственно под командованием сэра Александра Кокрейна, который принял на себя управление всей станцией.
Все произошло так быстро, что Кин не мог решить, радует его или встревожена эта неподобающая поспешность.
Среди донесений было несколько писем, в том числе от Первого лорда, возможно, заверявших его в том, что скоро начнётся новый этап его карьеры. От отца писем не было, что было верным признаком его продолжающегося неодобрения.
И вот Джилия. Он не замедлит спросить её, и, конечно же, её отца, приемлемо ли его предложение руки и сердца.
Дейтон спросил: «Капитан Болито, какой он, сэр?»
Кин внимательно посмотрел на него. Он был старшим капитаном, имевшим за плечами несколько лет блокадной службы и два боевых вылета во флоте. Крепкого телосложения, с короткими рыжеватыми волосами и беспокойным взглядом. С таким человеком нелегко было работать, а ещё труднее было его узнать, подумал он.
«Хороший капитан фрегата. И успешный».
«Да, конечно, я знаю его по репутации, сэр. Должно быть, ему очень повезло иметь рядом с собой сэра Ричарда Болито».
Кин промолчал. Дейтон уже принял решение, или же решение было принято за него.
Дейтон сказал: «Насколько я понимаю, изначально он был одним из гардемаринов сэра Ричарда».
Кин сказал: «Я тоже. Вице-адмирал Бетюн из Адмиралтейства тоже был таким. Похоже, он оказал на меня хорошее влияние».
Дейтон кивнул. «Понятно. С нетерпением жду встречи с ним. Потерял корабль, попал в плен, а потом сбежал… он, похоже, находчив, хотя и немного безрассуден».
«Он мой флагманский капитан, по крайней мере, пока я не уйду отсюда».
Это было сказано тихо, но он видел, как выстрел угодил в цель. Дейтон приехал из Англии; он лучше всех знал, что имелось в виду. Это означало дальнейшее повышение до вице-адмирала. Он всё ещё не мог поверить в это.
Он подумал о Ричарде, который теперь дома, в Англии, со своей Кэтрин. Он сам видел эту легенду и разделял её. Он слегка приоткрыл ящик и увидел миниатюру девушки, смотрящей на него снизу вверх. Она могла быть и его. Нашей.
Он вполуха прислушивался к топоту сапог у здания и хриплым крикам сержантов-инструкторов. Эта часть здания была предоставлена ему в аренду генералом; вскоре, как только будет спущен его флаг, она перейдёт армии.
Что Адам подумает о мире? Он согласился стать его флагманским капитаном, и это решение удивило Кина. Адам был самостоятельным человеком, Дейтон был прав, и в какой-то степени безрассуден, хотя Кин никогда бы не признался в этом кому-то, кроме «Счастливой четверки». Он мог остаться здесь и служить под началом нового коммодора, или же подать заявление об освобождении, попытать счастья в Англии, пока ищет новое командование. Это будет нелегко; он знал это по опыту других договоров, других передышек за долгие годы войны.
Он вспомнил все их лица: Инча, Нила и других, вроде Тайка, которые каким-то образом выжили. Это слово редко употреблялось на флоте, но каждый из них был героем. Возможно, именно это не раз подразумевал его отец. Что на войне нужны герои, чтобы добиться успеха. В мирное время они были позором для тех, кто ничем не рисковал.
Это вызвало у него смутное беспокойство, словно он подвёл Адама. Это было абсурдно. Выбор был сделан, и к моменту прибытия следующего курьерского судна всё могло снова измениться.
Он закрыл ящик, поняв, что де Курси вернулся.
«Мы заметили шлюпку «Валькирия», сэр».
Де Курси отстранился. Идеальный помощник, всегда готовый помочь, когда он был нужен, хотя Кин прекрасно понимал, почему они с Адамом терпеть друг друга не могли.
Дейтон поднялся на ноги. Несмотря на свой грузный вид, он двигался легко, с настойчивостью и целеустремлённостью. Командорство стало для него серьёзным шагом. Сэр Александр Кокрейн собрал под своим началом столько старших офицеров, что Дейтон вряд ли поднимется выше. И он это понимал.
Дейтон сказал: «Я должен идти, сэр. Мне нужно завершить кое-какие дела».
«Мы встретимся снова сегодня вечером, капитан Дейтон. Я познакомлю вас с высшим обществом Галифакса!»
Дейтон пристально посмотрел на него, словно ища какую-то ловушку. Затем он вышел из комнаты.
Кин вздохнул и неожиданно подумал об Англии, о Хэмпшире. Там будет весна. И там будет Джилия.
Внезапно он обрадовался, что уходит.
Адам Болито открыл ставни двух фонарей в своей каюте, создавая атмосферу гостеприимства и уединения. Он потер голень, тихо ругаясь про себя: он только что врезался в стул в темноте.
Он коснулся часов, тяжёлых в кармане, но не взглянул на них. Было около трёх часов ночи. «Валькирия» спокойно стояла на якоре, корабль, насколько это было возможно, покоился, на борту которого находилось около двухсот пятидесяти человек, матросов и морских пехотинцев. Некоторые, вероятно, ещё не спали, услышав о капитуляции Наполеона, и гадали, что это может для них значить.
Вернувшись из своего визита во временную штаб-квартиру Кина, он приказал очистить нижнюю палубу и собрать матросов на корме. Все эти поднятые лица: люди, которых он хорошо знал, и те, кто сумел держаться на расстоянии от него и всех остальных властей. Объединенные дисциплиной, кораблём и преданностью друг другу, они составляют силу любого военного корабля.
Позже он объяснил своим офицерам, что может принести ближайшее будущее. С улучшением погоды это почти наверняка означало бы усиление боевых действий против американцев. Этого ожидали.
Дайер был весьма возмущен, когда он сообщил им, что будет назначен исполняющий обязанности коммодора, как будто обмен контр-адмиральского флага на простой широкий вымпел был сродни личному оскорблению.
Послезавтра «Валькирия» выйдет в море в составе еще одного небольшого конвоя, но ее главной задачей будет продемонстрировать коммодору Дейтону важность и эффективность разведки и патрулирования эскадры в открытом море.
Адам сгорбился на стуле и снова потёр голень. Он выпил слишком много, хотя и не помнил этого. И это было на него не похоже.
Он переоделся в свою лучшую форму и вернулся на берег на вечерний приём, который Кин счёл необходимым в честь своего преемника. Встреча была шумной и непринуждённой, и не было видно конца, даже когда Адам извинился и вернулся на причал, где команда его гич дремала на веслах.
Там, как он и предполагал, присутствовали Дэвид Сент-Клер и его дочь Джилия, а также местные торговцы и поставщики флота, офицеры гарнизона и несколько других капитанов. Бенджамин Мэсси, близкий друг отца Кина, не присутствовал; говорили, что он вернулся в Англию. Зато присутствовала любовница Мэсси, миссис Лавлейс. Она улыбнулась Адаму тем же прямым, вызывающим взглядом, что и раньше. Но на этот раз её сопровождал муж. Приглашение в её глазах было совершенно явным.
Джилия Сент-Клер сочла необходимым поприветствовать его и намекнула, что Кин собирается сделать предложение. Разговаривая с ним, она следила за его лицом, возможно, вспоминая, как спросила его, знаком ли он с женой Кина, и его решительный ответ: «Я был в неё влюблён». Она могла бы рассказать Кину об этом, пока Валькирия отсутствовала, но по какой-то странной причине он был уверен, что нет.
