Или я говорил о себе? О своих собственных желаниях?

А теперь он мертв.

А завтра – новый вызов. Все эти пристально смотрящие глаза. Не глаза мужчин, которые стояли рядом с ним и встречали смерть сотни раз, и не глаза женщин, которые любили и радушно встречали их, когда они возвращались домой. Без конечностей. Без зрения. Без надежды.

Нет. Это были бы те же лица и глаза, которые она видела тем вечером на праздновании победы Веллингтона. Родс, которого выдвинули на пост нового Первого лорда Адмиралтейства. Жена Ричарда, кланяющаяся аплодисментам, которых она никогда не заслужит. И неулыбчивая жена Грэма Бетьюна. Неулыбчивая до момента оскорбления, словно она сама была его частью. Все враги.

Она отвернулась от них. Пришла сюда, полуслепая от гнева и унижения. Она быстро встала и уставилась на кровать. А он ждал меня.

Итак, завтра. Зазвонят колокола, барабаны разнесутся по пустым улицам. Они будут вспоминать её Ричарда, самого дорогого ей человека, но смотреть будут на неё. На меня.

И что же они увидят? Женщину, вдохновившую героя? Женщину, которая пережила кораблекрушение и боролась с опасностью и невзгодами ради того, чтобы они все могли надеяться на жизнь, когда большинство из них уже смирились с медленной смертью. Женщину, которая любила его. Любила его.

Или они увидят только шлюху?

Она снова повернулась к зеркалу и расстегнула платье так, что оно упало и держалось до тех пор, пока она не отпустила его и не осталась обнаженной, чувствуя, как теплые волосы согревают ее позвоночник.

Как пустыня жаждет дождя.

Она снова села и взяла щётку. Она услышала шаги на лестнице, быстрые и лёгкие. Это, должно быть, была Мелвин, её горничная и компаньонка. Корнуоллка из Сент-Остелла, светловолосая девушка с неуловимой, эльфийской красотой. Ей было пятнадцать.

Она не отрываясь смотрела в зеркало. Пятнадцать. Как и мне, когда я была беременна. Когда мой мир начал меняться. Ричард знал об этом; Силлитоу тоже знал.

Она услышала стук в дверь и натянула платье до плеч. Мелвин вошёл в комнату и закрыл за собой дверь.

«Вы ничего не ели, миледи». Она стояла на своём, полная решимости. «Это неправильно. Повар думал…»

Она застыла, пока Кэтрин оглядывалась на неё. Затем она просто сказала: «Вы так прекрасны, миледи. Вам следует быть осторожнее. Завтра будет очень важное дело, а я не смогу быть с вами. Нет места для слуг…»

Кэтрин обняла её за плечи и уткнулась лицом в светлые волосы. Сестра Ричарда сказала ей, что «Мелвин» на древнекорнуоллском языке означает «медовый».

«Ты не просто слуга, Мелвин», — она снова обняла её. «Значит, завтра».

Девушка сказала: «Сэр Ричард будет этого ожидать».

Кэтрин очень медленно кивнула. Она почти сдалась, сломалась, не в силах справиться с этим. Она подняла подбородок, чувствуя, как гнев уступает место гордости.

Она сказала: «Конечно, он так и сделает», и улыбнулась, вспоминая то, чего девочка никогда не узнает и не поймёт. «Так что давай займёмся этим!»

4. Новое начало

КАПИТАН Адам Болито легко взбежал по трапу и замер, на мгновение ослеплённый ярким солнцем. Он оглядел квартердек, вспоминая имена и лица, отмечая, чем занимается каждый.

Лейтенант Вивиан Мэсси нес дневную вахту и, казалось, был удивлён его появлением на палубе. Мичман Беллэрс работал со своей сигнальной командой, наблюдая за каждым матросом, чтобы проверить, быстро ли тот распознаёт флаг, сложенный в рундуке или нет. Самостоятельно находиться в компании других кораблей было непросто, но в одиночку, без возможности регулярно посылать и принимать сигналы, всегда существовала опасность ошибок, вызванных скукой.

Только что прозвонили четыре колокола на баке. Он взглянул на вымпел на мачте, без особого энтузиазма развевавшийся на ветру, едва наполнявшем паруса. Он пошёл к компасной будке. С востока на юг. Он чувствовал на себе взгляды рулевых, пока помощник капитана с усердием изучал доску мичмана. Всё как обычно. И всё же…

«Я слышал оклик с мачты, мистер Мэсси?»

«Да, сэр», — он неопределённо махнул рукой в сторону правого борта. «Сплавня».

Адам нахмурился и заглянул в судовой журнал. Восемьсот миль с момента выхода из Гибралтара, чуть меньше чем за пять дней. Корабль хорошо шёл под парусом, несмотря на нестабильные ветры, чего вполне можно ожидать в Средиземном море.

Земли не было видно. Они могли оказаться одни посреди какого-нибудь бескрайнего, неизведанного океана. Солнце палило, но не палило, и он видел несколько ожогов и волдырей у моряков.

«Кто наблюдает?»

Он не обернулся, но догадался, что Мэсси удивлена таким, казалось бы, пустяковым вопросом.

Имя ему не было знакомо.

«Пришлите Салливана», — сказал он.

Помощник капитана сказал: «Он не на вахте, сэр».

Адам уставился на карту. В отличие от тех, что были в рубке, она была испачкана и изрядно потрёпана; на ней даже виднелось тёмное пятно там, где вахтенный небрежно оставил кружку.

«Пошлите его». Он обвёл пальцами береговую линию. Примерно в пятидесяти милях к югу лежал Алжир. Опасный, враждебный и малоизвестный, кроме тех, кому не повезло попасть в руки алжирских пиратов.

Он увидел, как матрос Салливан спешит к грот-вантам, цепляясь босыми ногами за жёсткие линни. Подошвы у него были словно кожаные, в отличие от некоторых сухопутных моряков, которые едва могли ковылять после нескольких часов работы наверху, хотя даже у них дела шли лучше. Он услышал, как Партридж, широкоплечий боцман, что-то крикнул, и увидел, как загорелое лицо Салливана расплылось в улыбке.

Он знал, что Кристи, капитан, поднялся на палубу. В этом не было ничего необычного. Он проверял свой бортовой журнал как минимум дважды за каждую вахту. Весь его мир состоял из ветра и течений, приливов и глубин; он, вероятно, мог бы определить точное состояние морского дна, просто смочив лот салом и понюхав поднятый со дна обломок. Без его морской породы корабль был бы слеп, мог бы пасть жертвой любого рифа или песчаной отмели. Карт никогда не было достаточно. Для таких людей, как Кристи, они никогда не были бы достаточными.

Адам прикрыл глаза рукой и снова взглянул на грот-мачту.

«Палуба, там!»

Адам ждал, представляя себе яркие, ясные глаза Салливана, словно у гораздо более молодого человека, смотрящего сквозь маску.

«Обломки у правого борта!»

Он услышал, как Мэсси раздраженно сказал: «Он мог бы пролежать там несколько месяцев!»

Никто не ответил, и он почувствовал, что все смотрят на своего капитана.

Он повернулся к капитану: «Что вы думаете, мистер Кристи?»

Кристи пожала плечами. «Да. В этом море он мог бы дрейфовать где-то здесь уже довольно долго».

Он, несомненно, думал: «Зачем?» Осмотреть какие-то бесполезные обломки означало бы сменить курс, а при таком неустойчивом ветре возвращение на прежний курс могло занять полдня.

Помощник капитана сказал: «Вот Салливан, сэр».

Салливан сошел с вант и оглядел квартердек, словно никогда раньше его не видел.

«Ну что, Салливан? На этот раз это пустая трата времени?»

К моему удивлению, мужчина не ответил. Он сказал: «Что-то не так, сэр». Он впервые посмотрел прямо на капитана. Затем кивнул, уже более уверенно, зная, что капитан не станет игнорировать его убеждения, его инстинкт моряка.

Казалось, он принял решение. «Чайки, сэр, кружат над обломками».

Адам услышал, как вахтенный мичман сдержал смешок, а помощник капитана выслушал гневную отповедь.

На компас упала тень. Это был Гэлбрейт, первый лейтенант.

«Проблемы, сэр? Я слышал, что он сказал».

Чайки на воде означали добычу. Кружение низко над водой означало, что они боятся подходить ближе. Он подумал о мальчике Джоне Уитмарше, которого нашли живым после того, как «Анемон» затонул.

«Создавайте всех, мистер Гэлбрейт. Мы ляжем в дрейф и спустим гичку». Он слышал, как короткие, почти отрывистые приказы превращаются в вибрирующие крики и топот ног в ответ. Чего на этот раз хочет этот чёртов капитан?