Адам сказал: «Я оставлю тебя руководить вербовкой. Помни, мы ищем людей, а не выпрашиваем их». Он быстро улыбнулся. «Это было лишним, Ли. Сегодня я — плохая компания».

Гэлбрейт собирался ответить, когда почувствовал нечто вроде невысказанного предупреждения. Адам Болито был родом из Пензанса, или очень близко к нему. Не в этом ли была причина, по которой он отказался от задания?

Он сказал: «Я с этим справлюсь, сэр. Наши морские пехотинцы покажут себя с самой лучшей стороны».

Адам едва его слышал. «Я видел флагмана, Плимут. Дважды, если быть точным».

«Вице-адмирал Кин, сэр. Полагаю, вы знаете его уже давно».

«Да». Он увидел мальчика, наблюдающего за ним с экрана, и сказал: «Принеси мне что-нибудь горяченького, ладно?» Он положил меч на скамейку. «И, пожалуй, коньяка».

Дверь закрылась. Только морской часовой стоял между ними и всем кораблём.

«Конфиденциально». Он поднял руку, словно хотел что-то разогнать. «Но это должно остаться между нами». Он снова взглянул на стол, словно ожидая кашля или одного из обычных дотошных объяснений Ашера о том, что он собирается делать. «Мы уедем из Плимута завтра». Он пристально посмотрел на Гэлбрейта. «Это представляет проблему?»

Гэлбрейт сказал: «Нет, сэр», и увидел, как темные, беспокойные глаза снова обратились к старому мечу.

«После Пензанса, где нас будут ждать дополнительные приказы, мы направимся в Гибралтар». Он попытался улыбнуться. «Погода будет лучше, если повезёт!» Но улыбки не было.

Гэлбрейт внезапно напрягся. Никаких обычных приказов; они не собирались присоединяться к флоту или одной из местных эскадр. Он оглядел все корабли, стоящие на приколе. То, что от них осталось.

Адам тихо сказал: «Сьерра-Леоне. Я получу полные инструкции, когда их светлости сочтут меня здоровым и готовым к выступлению».

Гэлбрейт ждал. Как горящий фитиль: тот день среди островов, когда заряды взрывались в том, что могло быть атакой смертника, безрассудной и амбициозной операцией. Он снова вспомнил слова Кристи. Лучше зажарюсь в сковородке, чем оставлю Гэлбрейта умирать в их руках!

Сьерра-Леоне. Для Гэлбрейта и большинства других морских офицеров это означало работорговлю. Он мог отбросить эту идею: «Unrivalled» был слишком велик и могуч, чтобы тратить его на бессистемные патрули против рабства. Шхуны и бриги были обычным выбором.

Он с удивлением обнаружил, что ему всё равно. Корабль, их корабль, должен был снова войти в строй. Они были полностью отремонтированы и снабжены. И если бы им удалось найти несколько добровольцев, они были бы готовы. Снова боевой корабль.

«Я бы управлял ею в одиночку, сэр, лишь бы убраться с этого кладбища!»

Адам улыбнулся. Гораздо лучше быть похожим на Гэлбрейта. Он вдруг вспомнил Кина, этот просторный дом, откуда открывался вид на море и окрестности, образуя бесконечную панораму. Где он сам гулял с женой Кина Зенорией, совсем недолго, до её трагической гибели.

На этот раз там была вторая жена Кина, Джилия, которая приняла его более чем радушно, и ее радость могла сравниться только с гордостью Кина, узнавшего, что весной у них ожидается ребенок.

Было очевидно, что Джилия никогда не рассказывала Валентине Кин, что она знала о любви Адама к ее предшественнице, которая бросилась со скалы после смерти ее сына от Кина.

Если Кин и подозревал, то хорошо это скрывал. Он ограничил их разговоры возвращением «Непревзойдённого» в строй и его боем с ренегатом-фрегатом «Тритон».

Лишь однажды Адам почувствовал что-то, как заметил Кин, когда они поймали и уничтожили крупного бывшего голландца. Спасение Аранмора избавило правительство от необходимости вести переговоры с деем Алжира об освобождении заложников. Один из восторженных отчётов о погоне и бое был отправлен сэром Льюисом Бэйзли, одним из пассажиров и, как говорили, другом премьер-министра.

Жена Кина заметила: «Бейзли? У него, по-моему, очень красивая молодая жена», а Кин ответил: «Адам, ты отвез их раньше на Мальту».

Решение адмирала, или всё ещё друг? Когда-то был капитаном флага сэра Ричарда Болито и одним из его мичманов. Как и я.

Гэлбрейт, вероятно, знал или догадывался об этом.

Он принял решение: «Я снова рекомендовал тебя на командование, Ли».

«Я не знал, сэр».

Адам пожал плечами. «Кто-нибудь может заметить». Он взглянул на дверь, когда Нейпир открыл её одной ногой. Он даже снял скрипучие туфли ради этого особенного дня. «Я приду в кают-компанию через час».

Гэлбрейт вышел из каюты и ахнул, когда его голова ударилась о палубную балку, как будто кто-то на него крикнул.

Капитану требовался каждый обученный человек, которого он мог получить. Второй лейтенант был пока ещё малоизвестной фигурой; Беллэрс едва освоился в своём звании. В таких обстоятельствах самым важным офицером на корабле для любого капитана был первый лейтенант, особенно такой опытный.

Гэлбрейт потер голову и грустно усмехнулся.

«Но он бы меня отпустил, если бы предложили корабль!»

Взгляд морского часового на мгновение скользнул под поля его кожаной шляпы.

Офицеры разговаривают вслух сами с собой. А ведь они ещё даже не снялись с якоря!

Он снова расслабился. Было что рассказать остальным.

Гэлбрейт протиснулся в кают-компанию и бросил шляпу дежурному. Все смотрели на него, притворяясь равнодушными.

Я никогда не буду властен над ним. Он повторил это про себя. Но зависть исчезла.

Вице-адмирал Валентайн Кин отодвинул тяжёлую занавеску и посмотрел на неспокойные воды залива. Море, должно быть, было оживлённее при этом устойчивом северо-восточном ветре, и когда «Непревзойдённый» снимется с якорной стоянки и выйдет в открытое море, будет ещё светло. Он подумал о растущих рядах кораблей и людей, получивших жалованье. Ей было бы лучше в море. В любом море.

Где-то в этом большом доме он слышал голоса, смех, людей, которых нужно было развлекать, подбадривать или держать на сене, в зависимости от обстоятельств. Бывали времена, когда с этим было почти невозможно смириться. Он был самым молодым вице-адмиралом со времён Нельсона, с двумя капитанами, шестью лейтенантами и целой армией клерков и слуг, готовых исполнять его приказы, а возможно, и больше, если бы он поднял этот вопрос перед Адмиралтейством.

Но, как и капитан, чьи мысли были сосредоточены на нем в этот холодный декабрьский день, окончательная ответственность лежала на нем и только на нем.

Оставалось надеяться, что визит «Непревзойденного» в Пензанс привлечёт ещё несколько человек, желающих подписать контракт. Людей, которые, возможно, воображали, что единственная достойная жизнь — это жизнь вне сурового и требовательного мира королевского корабля.

Он подумал о сэре Грэме Бетьюне, который имел такое же звание, как и он сам. Они оба служили гардемаринами под началом сэра Ричарда Болито. Кин получил звание лейтенанта на фрегате Болито «Ундина», когда они отправились в Индию, в неведомый ему мир. Без вопросов и колебаний, как тот недавно получивший офицер, которого он видел на борту «Непревзойденного». Его мысли сосредоточились на лице и имени. Беллэрс. У него всё получится, если Адам Болито сможет оставить боль позади. Ему ещё многое предстояло пережить. Он подумал о Пензансе, о том, что он может значить для Адама. И о многом, что нужно пережить.

Флоту предстояло меняться, адаптироваться к этому новому, шаткому миру и хрупким отношениям с союзниками, которые так долго были врагами. Он чувствовал, как ветер стучит в окна, но даже в этих огромных помещениях было тепло. Тепло и безопасность…

Он подумал о бесчисленных отчётах и докладах, которые изучил с тех пор, как стал флагманом. Он всё ещё не мог оставаться в стороне. Он всегда чувствовал себя частью происходящего, будь то флотские сражения или сражения кораблей, как в бою Адама с ренегатом «Тритоном». Он нарушал приказы Родса, но успех покровительствовал храбрым. Иногда. Попытка адмирала Родса уничтожить батареи «Дея» обернулась дорогостоящей неудачей. Захват заложников сделал бы дальнейшие переговоры с «Деем» невозможными.