Но если нет…

Он полуобернулся, когда высоко в воздухе взорвался свет, а затем опустился, словно падающая звезда. Ракета или какая-то сигнальная ракета.

Он хотел откашляться, но с трудом сдержался. Свет так же внезапно погас. Он снова увидел перед собой карту, скрытую за мысом, где первые захватчики возвели оборону.

«На юго-запад, сэр!»

Один из рулевых потянулся за спицей, и Манро впервые понял, что видит его.

«Очень хорошо. Отпустите галанты и зарядите ружья, когда будете готовы, Филипп».

Первый лейтенант посмотрел на него, его лицо все еще находилось в глубокой тени.

«Двойной выстрел Теда, сэр?»

Манро увидел, как мимо торопливо прошел новый мичман Нейпир с еще одним мичманом на плече.

Он уже участвовал в крупном наступлении в Алжире. Некоторые говорили, что это будет последнее морское сражение в истории.

Манро взглянул на левый борт и увидел приз. Как столь большой корабль мог оставаться невидимым до сих пор?

Он крикнул: «Будьте осторожны, мистер Нейпир. Сегодня будет жаркая работа!»

Нейпир замер, его кинжал ударил его по бедру.

Ещё два выстрела прогремели над тёмной водой, вспышки были словно оранжевые языки. «Вилья де Бильбао» играла свою роль, отстреливаясь от нападавших.

Он услышал свой собственный шепот: «И вы сделайте то же самое, капитан».

Кто-то крикнул его имя, и он повернулся, чтобы уйти.

Словно услышал голос или почувствовал руку на плече. Это было бессмысленно. Но он не боялся.

Но… Он встряхнулся и поспешил на зов, новый флаг волочился у него по плечу.

В первом свете дня его красный крест был похож на кровь.

Адам Болито забрался на туго набитые сетки гамака и ждал, когда мичман Винсент передаст ему большую сигнальную трубу. Прошло всего два часа с тех пор, как они собрались в штурманской рубке и пытались найти возможные изъяны в сегодняшней атаке. Теперь же словно откинули огромный занавес, и лишь тёмно-фиолетовая линия отделяла море от неба.

Он вполуха прислушивался к слабым крикам команд, к грохоту блоков, когда люди наваливались всем весом на распорки, чтобы раскачать реи еще сильнее и сдержать ветер.

Он бережно держал телескоп, опираясь предплечьем на гамаки, сложенные с особым вниманием, создавая барьер, способный выдержать мушкетную пулю или смертоносный осколок. Если повезёт.

Он подождал, пока корабль ляжет на новый галс, и увидел, как по обе стороны от него простирается земля: некоторые участки ещё терялись в дымке или тени, другие же были яркими и чёткими в первых лучах солнца. Море тоже снова стало акулье-голубым, глубины переливались оттенками, словно свежая краска на холсте.

Он затаил дыхание, глядя на два других корабля: барк с поднятыми парусами менял цвет, пока он наблюдал, как утренний свет освещал его борта. Фрегат, шедший почти вровень с кормой, маленький и изящный по сравнению с ним, словно касался барка.

Вспышек стало еще больше, но звук выстрела почти терялся среди шумов корабля и шипения брызг с наветренной стороны.

Подзорная труба снова подвинулась, и он увидел низкий, скалистый мыс и несколько крошечных островков прямо по курсу, запутавшихся в сетях снастей «Афины». На карте были промеры глубин, хотя любой опытный моряк обошел бы эту часть залива стороной. Но кто-то открыл это место, взял на себя весь риск. Он моргнул, чтобы прочистить глаза. И кто-то дорого за это заплатил, подумал он.

Он пытался сдержать нетерпение, пока корпус тяжело нырял на прибрежной зыби. И тут он снова нашёл то, что искал: старые укрепления и низменный участок земли, где, как говорили, располагались эллинг и склады. И люди, некоторые из которых, вероятно, ждали и наблюдали с мыса и с другого конца залива, где были глубокие причалы.

Он видел, как низкий корпус «Одейсити» удлиняется, снова меняя галс, как её орудийные порты мелькают под развевающимися парусами. Он почти слышал, как реи поворачиваются, чтобы надуть паруса, видел, как люди взбегают по вантам в ответ на новые приказы. Всё это было в его голове; он слышал эти звуки так часто, что они стали частью его самого, частью его жизни.

Что-то заставило его обернуться. Он увидел Бетьюна и Трубриджа рядом, указывая на землю и тыкая пальцем в воздух, чтобы что-то подчеркнуть. Возможно, его намерение ослабло, учитывая последствия, если корабли с рабами уже исчезнут, а вся операция будет напрасной. Найдутся враги, которые быстро используют это против него.

Он снова схватился за подзорную трубу. Бетюн изменился после разговора в штурманской рубке: на нём было длинное тёмное пальто с отложным воротником, словно он надевал его для прогулок в непогоду. Он вспомнил, что Толан нёс его на руке, пока они изучали карту и сравнивали записи с штурманом.

Под пальто его тело было горячим и липким. Он взглянул на свои золотые галуны. Они говорили, что это готовая мишень для любого стрелка. Так ли думал Бетюн?

Кто-то сказал: «Ветер стихает, сэр».

Он услышал резкий ответ Стерлинга: «Это земля. Посмотри на подвеску, мужик!»

Адам снова направил подзорную трубу. Остальные уже разворачивались над кливером «Афины», паруса беспорядочно колыхались, когда они направлялись к последнему этапу захода на посадку.

Стрельба возобновилась, на этот раз с другого направления. Наблюдатели на мачтах немедленно сообщат о любых изменениях в игре, как только что-нибудь заметят.

Он слегка повернул голову и услышал ещё несколько выстрелов, на этот раз более тяжёлых. Если бы хоть один упал рядом с «Вилья де Бильбао», они бы поняли, что уловка провалилась. Он почувствовал, как сжались челюсти, когда мимо кормы «Одейсити» проплыли крошечные перышки брызг. Вблизи они взорвались бы колоннами высотой с контрфорс фрегата.

Он снова прикоснулся к своему пальто и мысленно представил себе магазин, удивление мальчика и его удовольствие.

Он слегка передвинул стакан на гамаке и почти ощутил раздражение Винсента.

Он заставил себя оставаться неподвижным, лишь слегка перемещая стекло, когда корпус погружался в светлеющую воду.

Он вдруг вспомнил об этом, словно кто-то заговорил об этом, чтобы напомнить ему. Когда он был ребёнком, таким маленьким, что не мог вспомнить ни дату, ни время.

Он лежал в высокой траве, и его мать была рядом с ним. Вдоль края соседней фермы рос ряд высоких деревьев, где он иногда выполнял мелкие поручения, чтобы заработать немного денег, или получал разрешение покататься в одной из повозок с огромными лошадьми.

Он видел, как над этими же деревьями поднимались и кружились маленькие облака. То вверх, то вниз, не приближаясь. Кто-то посмеялся над его тревожными вопросами, а потом мать сказала: «Сейчас время года, Адам, это всего лишь насекомые. Тысячи. Не стоит так волноваться!»

Он бросил через плечо: «Приведите старшего лейтенанта, мистера Винсента».

Он хотел сдержать хриплый голос. «Давай, вперёд!»

На этот раз не насекомые. Он опустил телескоп и промокнул глаз запястьем. Это были крошечные клубы дыма. Он представил себе, как спешка, как работают грубые мехи, как топливо в печах меняет цвет с красного на белый в момент выстрела из этих скрытых пушек.

«Береги себя, Дэвид», — произнёс он вслух. «Ради Бога, будь осторожен!»

«Вы меня звали, сэр?»

Адам спустился на палубу и увидел, как взгляд Стерлинга скользнул по пятнам на его штанах.

«Они стреляют. Должно быть, они заметили нас раньше, чем мы думали».

Стирлинг едва не пожал плечами. «Или меня предупредили, сэр».

Адам обернулся, когда матрос крикнул: «Одейсити» подбит! Он потрясал кулаком в воздухе, словно мог разглядеть каждую деталь.

Адам снова поднял тяжелый телескоп и наблюдал, как фор-стеньга «Одейсити» наклонилась к носу, а затем, когда такелаж лопнул, набрала скорость и пошла вниз, перевалившись через борт, словно сломанное крыло.

В лучшем случае это её замедлит. В худшем… Он всё ещё мысленно видел тучи насекомых над линией деревьев.

Он сказал: «Мы должны подать сигнал «Одейсити» к отступлению, сэр Грэм. Они сейчас ведут огонь». Он увидел лицо Бетюна и понял, что это бесполезно.