В глазах Кая мелькнула боль, густая, темная. Я не выдержала — подошла ближе, обняла его за талию и прижалась лицом к груди. Его сердце било ровно и уверенно, прямо под ухом.

Я делала то же самое, когда он попал в больницу после той драки. Тогда я не доверяла аппаратам — мне нужно было самой слышать, как оно бьется.

Кай опустил подбородок мне на макушку и обнял крепче:

— Хочу просто стереть всю их боль. Сделать так, чтобы всё стало хорошо.

— Но ты же знаешь, что жизнь так не работает.

— К сожалению, да, — глухо ответил он.

Я сжала пальцами мягкую фланель его рубашки:

— Зато радость от этого потом чувствуешь сильнее. Именно потому, что знаешь, что такое боль. Нужно только дождаться, когда хорошие моменты начнут пробиваться.

Я немного отстранилась, чтобы понять, дошли ли мои слова. Кай смотрел прямо в глаза, и в его взгляде было что-то, чего я не могла разобрать. Пальцы запутались в моих светлых волосах.

— Не представляю, что бы я делал без тебя, Воробышек.

Дыхание застряло в горле. Мы были так близко, что я почти чувствовала его вкус. И, как уже не раз случалось, потеряла осторожность. Потянулась ближе, губы зависли в миллиметре от его. Его пальцы сильнее сжались в моих волосах, по коже побежали искры и вдруг...

— Яяяя пришлаааа! — протянула из прихожей Лолли.

Мы отпрянули друг от друга, Кай выругался и сделал шаг назад, руки быстро опустились.

— Ты дала ей ключ?

Я постаралась не показать, как кольнуло его мгновенное отстранение, и ответила сухо:

— Конечно нет. Я не собираюсь рисковать, что она украсит потолок нашей спальни сценой ангельской оргии из страз.

Он хмыкнул, а потом в глазах мелькнуло понимание:

— Я дал ключ Коупу, чтобы он занес хоккейные вещи для Хейден. Наверняка этот придурок отдал его ей.

Кай уже направился обратно в гостиную, и я поспешила за ним.

— Лолли, — позвала Элли, — я не знала, что ты сегодня придешь.

— Так меня и не приглашали, — фыркнула та, — вот я сама себя и пригласила.

— Потому что, — сказал Кай, заходя на кухню и в столовую, где за огромным столом могла уместиться вся семья Колсонов, — сегодня первый вечер. Мы не хотели слишком много людей сразу.

Лолли откинула назад седые волосы с розовыми прядями:

— Но ведь я — лучшее, что есть в этой семье.

— Ты — самое непристойное, что есть в этой семье, — проворчал Трейс.

— Одно и то же, — буркнула она.

Грейси робко улыбнулась:

— Мне нравятся твои блестки.

Лолли закружилась, взметнув пышную розовую юбку из тюля с пайетками. На ногах у неё были ковбойские сапоги с блестящими грибами по бокам и футболка с надписью «Мы верим в грибы» и целым рядом сияющих стразами мухоморов.

— Спасибо, конфетка. Ты, должно быть, Грейси.

Малышка кивнула.

— А я Клементина, но все зовут Клем. И я тоже люблю грибы.

Лолли поставила на кухонный остров два пакета и хлопнула в ладоши:

— Ещё одна ценительница грибного мира! Обожаю!

— Только она явно не фанат тех грибов, что любишь ты, Лоллс, — сухо заметил Коуп.

Трейс поднял руку:

— Только без глупостей. Если что — арестую вас обоих и заставлю делить камеру.

Клем и Грейси прыснули со смеху, а Хейден просто стояла, глядя на Лолли в совершенном ошеломлении.

— Ты, должно быть, та самая хоккейная звезда, про которую рассказывал Коуп, — с улыбкой сказала Лолли.

Щеки Хейден порозовели.

— Думаю, слово «звезда» немного преувеличено.

— Ничуть, — возразил Коуп. — У тебя есть всё, что нужно, если ты этого захочешь.

По лицу Хейден промелькнуло что-то неуловимое — и тут же исчезло.

— Ну, я Лолли... — начала та.

— Или Супербабуля, — вставила Кили.

— Да, Супербабуля, — с достоинством подтвердила Лолли. — И я принесла всё необходимое для моих легендарных волшебных мороженых.

В глазах Трейса мелькнула тревога:

— Эти мороженые не… особенные, надеюсь?

Лолли отмахнулась:

— Конечно, особенные. Но не настолько, чтобы вы потом видели, как гномы Элли всю ночь танцуют макарену на газоне.

— По-моему, это было бы весело, — заявила Грейси.

Кили кивнула:

— Элли научила меня макарене и танцу из Bye Bye Bye. Она сказала, что нужно знать историю, а девяностые — это лучшее, что у нас есть.

Трейс бросил на Элли усталый взгляд:

— Девяностые? Серьезно? А как же промышленная революция, движение за гражданские права, борьба за права женщин?

Элли аккуратно сложила салфетку:

— Всё это, безусловно, важно. Но у них не было осветленных кончиков, синей подводки и бойз-бендов, которые качают до сих пор.

Хейден хихикнула:

— Я, кстати, обожаю Tearin’ Up My Heart.

Элли засияла:

— Вот знала, что ты мне понравишься. — Она встала и кивнула Хейден. — Пошли, поможешь накрыть на десерт и выберем плейлист.

Хейден замерла, бросив взгляд на Клем и Грейси, будто не была уверена, стоит ли их оставлять. Но потом всё-таки отодвинула стул и пошла за Элли на кухню.

Я метнула в Кая взгляд, будто говоря: Видишь? Но не смогла не заметить, как он держался на расстоянии от меня с тех пор, как мы едва не поцеловались в библиотеке.

Лолли уже рылась в двух огромных пакетах, стоявших на острове.

— Я принесла четыре вида мороженого, горячий шоколадный соус, карамель, радужную посыпку, пять сортов мини-конфет и взбитые сливки. — Она вытащила два баллона со сливками и повернулась к нам с Каем. — Один — вам в подарок на медовый месяц. Я, кстати, работаю над версией с каннабисом, которая усилит возбуждение, но пока, думаю, вашим гормонам можно доверить справиться самим.

— Лолли! — выкрикнула я, чувствуя, как пылает лицо.

— Что такого? — невинно спросила она. — Никогда не рано начать разговор о птичках и пчелках.

Кай сжал переносицу:

— Вот почему тебя не приглашали.

Лолли только ухмыльнулась:

— Зато вы рады, что я всё-таки пришла, правда?

Уголки губ Хейден дрогнули:

— Я рада.

Лолли протянула к ней руку:

— Вот моя девочка!

Хейден хлопнула её в ладонь через кухонный остров.

— А теперь — устроим себе сахарную кому! — объявила Лолли.

— Кай-Кай? — сонно позвала Грейси, когда мы поднимались наверх.

Они с Кили уговорили нас позволить им переодеться в пижамы и посмотреть половину «Миньонов», пока мы ели мороженое. Где-то между мороженым и хихиканьем Грейси переняла у Кили её прозвище для Кая.

— Да, Грейси? — ответил он, и на его губах появилась мягкая улыбка.

— Почитаешь мне на ночь? — пробормотала она.

— А можно я тоже послушаю? — добавила Клем.

Хейден напряглась.

— Я могу почитать.

Грейси взглянула на сестру настороженно:

— Можно Кай-Кай почитает?

Хейден сжала горло, потом перевела взгляд на брата.

— Только если ты не против, — осторожно сказал Кай, давая ей возможность самой решить.

— Конечно. Да. Мне всё равно нужно сделать домашку, — пробормотала она.

— Всё есть для уроков? — спросила я. — Мы можем в любой день заехать в магазин и купить всё, что нужно для школы.

— Я уже всё купила на год, — отрезала Хейден.

Черт.

— Хорошо, — тихо сказала я. — Но если вдруг чего-то не хватает, просто скажи.

Она коротко кивнула и поспешила к себе в комнату.

Клем закусила губу:

— Она всё лето работала, чтобы купить нам школьные вещи.

По челюсти Кая дернулся мускул.

— Значит, она тебя очень любит.

Клем кивнула.

— Почитай про чудищ, — попросила Грейси, не замечая, как повисло напряжение.

— Посмотрю, есть ли у нас эта книжка, — ответил Кай.

Я подошла к маленькой полке у стены.

— Есть, знаю точно. Это была моя любимая, когда я была примерно в твоем возрасте. Устраивайтесь поудобнее, я найду.

Грейси забралась под одеяло и похлопала по месту рядом:

— Ты должен сидеть посередине, чтобы мы обе видели картинки.

Кай усмехнулся, скинул ботинки и опустился на подушки: